— Ромыч! — Чего? — Иди мой руки и за стол! — Сейчас приду!
В конце декабря мы сняли квартиру и он переехал жить в Москву. Квартиру мы снимали вчетвером: я, сестра, её муж и Рома. Это, конечно же, было великим счастьем, не смотря на то, что ради этого мне пришлось кое-чем пожертвовать. Я бросила учебу, нашла работу и по сути, училась пока жить так, как я раньше не жила. Все было хорошо, мы жили душа в душу, коротали вечера за просмотром фильмов и распитием пива. Он встречал с меня работы, я готовила ужин...в общем, мы жили практически как семья. Перед его переездом я неоднократно предупреждала его, что жить со мной очень сложно с силу моего характера, но он даже слушать меня не желал, утверждая, что чудесней моего характера не встречал. Я не особенно ему верила, когда он уверял меня в том, что его ничего во мне не раздражает и вообще все именно так, как надо. Хотя, учитывая его безэмоцианальность и флегматичность, я понимала, что терпеть меня он может очень и очень долго. Но все-таки, не вечно. По началу я особенно и не вредничала, просто не хотелось, наверное. А вот спустя некоторое время я перестала постоянно мурлыкать, и начала возвращаться в свое обычное состояние, в котором главной целью моего поведения является испытание человеческого терпения. Незначительно ссориться мы начали спустя пару месяцев после того, как начали жить вместе. Я начала строить обиды, а ему, видимо, надоело прыгать вокруг меня и быть во всем виноватым. Так происходило почти каждый день, и недолгое затишье случилось тогда, когда встретив меня после работы, мы зашли с ним в магазин, где он купил мне шарф. Теплый, пушистый, очень длинный шарф с кисточками фиолетового цвета. Моему счастью не было предела. Шарф я не снимала с себя буквально сутками напролет. Более того, эта вещь стала самой любимой частью моего гардероба, что логично, учитывая, что мне подарил её любимый человек. Если бы я только знала тогда, какую злую шутку сыграет со мной этот подарок. Время шло, и кроме ссор ничего нового в нашей жизни не происходило. Мы, как по расписанию, ужинали вместе, затем ругались (иногда до ужина), а потом либо ложились спать, либо находили в себе силы заткнуть эмоциональный фонтан и посмотреть фильм. Я вообще вела себя, так, словно этот человек мне противен и жить с ним под одной крышей для меня каторга. Это было совсем не так, конечно, я любила его всем сердцем, и не представляла что со мной будет, если он вдруг не выдержит и уедет от меня, что я же ему неоднократно предлагала. Почему-то сильнее всего я любила его именно в моменты нашей с ним ругани, когда он повышал на меня голос и строгим тоном требовал, чтобы я успокоилась, или наоборот, с безразличием отворачивался и в дальнейшем со мной не разговаривал. В такие моменты я проклинала свой чертов характер за то, что не могу прекратить мотать ему нервы и испытывать на прочность. Но чем больше времени проходило, тем больше я травила его как только могла с нарастающей силой. Когда его терпение кончилось, на дворе был уже конец марта.
В двадцатых числах марта, сестра с мужем уехали отдыхать в какую-то теплую страну, и мы на целых две недели остались в квартире вдвоем. Я пришла с работы, кинула сумку в коридоре, сняла обувь и куртку и оставив на шее любимый фиолетовый шарф вошла в комнату, где обнаружила Рому спящим. В комнате был небольшой бардак, который я, уходя на работу попросила его убрать, а так же помыть посуду. Ничего из этого он даже не попытался сделать, просто потому что уснул, но я решила, что это такой знак протеста, в честь нашей предыдущей ссоры. Возмущенная, я растолкала его и начала ворчать в своем стиле, перемежая ворчание с нытьем. Он, прикрыв лицо рукой молча меня слушал. Я продолжала вопли до тех пор, пока не услышала его тихое и усталое "Заткнись". Взбесившись окончательно, я подошла к нему и накинулась с кулаками. Естественно, что никакого особенного вреда я была не в состоянии ему причинить, он был меня раз в пять сильнее, но оставить пару синяков было вполне в моих силах. Вообще мы довольно часто дрались, так, в шутку. Мне просто нравилось осознавать, насколько он сильнее меня. Но сейчас дело было вовсе не в дурачестве. То есть, я-то может и не против была быстренько обратить все в шутку и забыть, но все мое веселье моментально исчезло тогда, когда притянув меня к себе и повалив на диван он начал совершенно серьезно меня душить тем самым шарфом, который мне подарил. Он молчал. не издавал ни единого звука, и даже его лицо не выражало почти никаких эмоций. Я утешала себя тем, что это просто способ меня запугать и сейчас он меня отпустит, поэтому даже не пыталась вырваться. Но когда спустя несколько секунд у меня начало болеть в груди а в глазах мутнеть, мне стало страшно. Он явно меня душил. И он обязательно довел бы это до конца. Мне почему-то вспомнилось самое начало наших отношений, когда мы невинно задавали друг другу вопросы. И в моей памяти всплыл экран мобильного телефона, на котором высвечивался короткий диалог:
— Ты смог бы убить человека? — Да.
Я от чего-то улыбнулась. Точнее, я попыталась это сделать. Рома все сильнее затягивал шарф на моей шее, но я уже даже не обращала на это внимания. В груди как-будто бушевал огонь, а в глазах мутнело, но мне было совершенно наплевать на это. Я смотрела на его лицо, и если бы могла, то сказала бы сейчас, как же сильно я его люблю. Он не остановился, когда я закрыла глаза потеряв сознание. Он все доделал до конца, все провел идеально. Я была мертва, с подобием улыбки на лице лежала на диване, а он, сидя на полу рядом вертел в руках мой любимый фиолетовый шарфик.
(Еще будет редактироваться. дополняться и позже в читабельном и окончательном варианте выложиться сюда)
Масяныч, ну, по другому я не умею, у меня терпения не хватает. Да и это еще будет редактироваться и дополняться.
Окончательный дополненный вариант. Большая просьба прочитать хоть мельком и отписаться. Правда, очень важно. Спасибо.
Фиолетовый шарфик.
Повесть о кошмарном характере.
Пролог.
Удивительно, как может повлиять на жизнь совершенно незначительная мелочь. Когда-то, регистрируя номер ICQ, я выбрал ником слово "Тролль". Просто так, без причин. Через несколько лет меня нашли, вбив в поиске это самое слово. Тролль. Нашел человек, значащий для меня больше, чем кто-либо в моей жизни.
Сетевое общение — штука противоречивая. С одной стороны, всемирная паутина, связавшая самые отдаленные уголки планеты и пробравшаяся практически в каждый дом, предоставляет практически неограниченный выбор. С другой, процент интересных собеседников от этого особо не меняется, и большая часть оных обладают культурой речи на уровне детсада. Таким образом, внезапное появление собеседника, помнящего, что сморкаться на пол нехорошо, а предложения нужно начинать с большой буквы, стало приятным сюрпризом.
Ксения (незнакомка) (17:45:05 11/01/2010) Только не удивляйтесь, хорошо? Я просто...Ну поговорить. Если вы не против. **************
Гы. Ничего себе. Я был не против.
Дальше интереснее. Собеседница была мила, ненавязчива, самую малость бестолкова, обладала презабавнейшей манерой общения (несколько напускной, в общем, скоро это прошло) и ощутимо скрашивала мое времяпрепровождение. Постепенно я привык, и редкий вечер обходился без общения. Мы узнавали друг друга все лучше и лучше, общались свободнее, дни, проведенные без бесед, казались неполноценными. Это продолжалось около полугода.
А через полгода мы встретились. И регулярно встречались еще несколько месяцев. А потом выяснилось, что она меня любит, и давно. А я её... Я к ней привык. Испытывать бурную, испепеляющую любовь мне, по всей видимости, не дано, так что сильная привязанность к кому-то — уже неплохо. Мы съехались. И какое-то время жили душа в душу.
Увы, вечно так продолжаться не могло. Почему? Потому что она, все-таки, была дурой (впрочем, чего еще ожидать от девушки, влюбившейся в меня, да еще и заочно?). Метастазы общечеловеческого идиотизма не так сильно затронули ее, как большинство других людей, но они были, а совместное проживание делало их более заметными. Перепады настроения, обиды по мелочам, дурацкие истерики, потом — слезы. Поначалу мне было ее жалко, я пытался успокаивать ее, благо, хватало простых объятий и банальных слов утешения. Потом мне надоело и это. Я бы ушел, но в какой-то момент отчетливо понял, что она этого не переживет. Она и сама говорила в минуты спокойствия, что повесится, если я уйду. Мне, как человеку ответственному, казалось нечестным обрекать ее на это. Выход нашелся сам собой, во время очередной ссоры, когда мне под руку попался ее шарф, пушистый, фиолетовый, мягкий и приятный на ощупь. Мой подарок.
Часть первая.
***
Историю нашего знакомства можно описывать долго, и вполне возможно, что это будет даже смешно, но тем не менее довольно затянуто, потому я максимально её сокращу.
На тот момент мне было семнадцать лет. Чудесное и примечательное для меня время. Примечательное тем, что в этом возрасте я только-только пережила очередной глобальный перелом собственной личности и некоторые характерные изменения, впрочем, тоже достаточно значимые. Я вообще меняюсь постоянно, натура у меня такая. Точнее говоря, меняется, пожалуй, отношение к миру, возможно привычки, поведение, но то самое гордое "Я" живущее во мне останется неизменным вплоть до моей смерти. В те самые времена у меня была некая забава. Имея на мобильном телефоне такую бестолковую программу как ICQ, я довольно часто развлекалась тем, что добавляла в список своих контактов совершенно случайно, найденных по какому-нибудь слову людей, и в дальнейшем выжимала из них все то интересное, что на мой взгляд в них было. Так продолжалось до тех пор, пока однажды вечером, страдая от скуки, я не вбила в поисковую строку слово "Тролль" - одного из самых любимых персонажей.
Программа по обыкновению выдала мне двадцать контактов, из которых я выбрала и тут же добавила самого первого. Точнее, не совсем так. В списке он был первым, но привлек меня указанием в своей анкете на мизантропию. И я, обрадованная очередным идиотом-мизантропом, добавила его без колебаний. Дело в том, что на тот момент термин "мизантроп" вызывал у меня рвотный рефлекс, а фраза "я ненавижу людей" вводила в бешенство. Связанно это было с моим окружением, в котором каждый второй был заядлым и, конечно же, самым настоящим человеконенавистником. И вот я уже примерно представляя себе последующий диалог, добавляю контакт и по обыкновению здороваюсь. Чтобы не пускаться в рутину описания диалога, просто скажу, что позубоскалить мне так и не удалось, по причине отрицательного ответа на вопрос про мизантропию. Да и не только по этому. С самых первых строк написания стало ясно, что собеседник мне попался мало того что грамотный (что для меня, после общения с безграмотными идиотами, было просто панацеей), но еще и умный и даже интересный. В общем, мечта идиота. Именно таким способом мы впервые в жизни узнали друг про друга, чему в дальнейшем были очень рады. Общение и заладилось с самых первых строк, и если бы не технические неполадки с его сетью, думаю, мы проговорили бы достаточно долго. Но, как уже было сказано, из-за некоторых проблем с провайдером, моего нового собеседника вынесло из сети больше чем на сутки. Я тогда подумала, что просто надоела человеку и тот справедливо решил от меня избавиться. Но спустя некоторое время, мне в аську пришло сообщение с его номера, эдакая "краткая эпитафия несостоявшемуся разговору". Было очень приятно. А собственно, вот она:
"Эх. Как хорошо все начиналось, и как грубо прервалось.
Есть однако, что-то пошлое и безвкусное в том, что нам помешали не бушующие шторма или происки могущественных врагов, а невинная бестолковость рабочих идотской компании ООО СКТВ, поставляющей мне канал доступа в сеть. Всем бы были хороши эти люди, если бы только не занимались IT-технологиями, а тачали бы сапоги, пекли пироги или просто копали землю на свежем воздухе, с пользой для здоровья и без вреда для окружающих. В такие моменты на меня накатывает мизантропия. Но она быстро проходит. Ведь в мире так много прекрасного. Такие дела.
Будем считать это сообщение скромной эпитафией нашей несостоявшейся беседе. Надеюсь, впрочем, что она возобновится."
Видали? Вам бы разве не было приятно после такого излияния? Впрочем, не знаю как вам, а мне было прямо-таки очень приятно и лестно. Общение, само-собой, возобновилось, и с тех пор долгих перерывов в нем, вроде, не было, не считая разве что того случая, когда он уезжал на три дня. А вот дальше уже ничего интересного, вплоть до момента, о котором я расскажу в следующей части. Что касаемо того, как протекали наши диалоги - да никак особенно. Я загадывала ему загадки, а он их разгадывал. Иногда я или он придумывали тему и в дальнейшем бурно её обсуждали, а потом и вовсе начали задавать друг другу вопросы. В общем, как я уже говорила, ничего интересного не происходило. Но только пока.
Часть вторая.
Февраль - май.
И так, с момента нашего знакомства прошел уже примерно месяц. Мы неплохо узнали друг друга, но все еще были немного замкнуты и все еще строили из себя вежливых и галантных. Как уже было сказано, мы задавали друг другу вопросы. Самые обычные, какие в голову взбредут. Это позволяло составить более или менее правдоподобную картину о человеке, с которым общаешься. К слову говоря, общение с этим человеком меня увлекло на столько, что я забросила кое-какие не особенно важные дела, увлечения и вообще на время переписки выпадала из жизни, весь мой мир помещался в маленький поцарапанный экран мобильного телефона, на котором пестрели строчки. Наверное, со стороны я странно выглядела. Но мы не о том. Мой Тролль очень долгое время был для меня сложной загадкой. Прояснилось все более-менее после обоюдной практики написания, так скажем, резюме собственной личности. Вот что я в итоге получила:
"Итак. Попробуем свести все что есть в более-менее связную систему. Начнем с того, что для меня важно. Я, во-первых, умный. А может и нет. Стараюсь, вроде. В любом случае, интеллект для меня — основное качество человека, а познание — мировоззренческий базис. Я, во-вторых, идейный левый, социалист и технократ, идеальное общество представляю как нечто вроде анархо-коммунизма, где все — хорошие умные и добрые, а все скучное и неинтересное — механизировано. Идеи эти вовсе не так оторваны от реальности, как кажется. Я не бесстрашен. Просто бояться вопросов обаятельного пушистика на два года младше меня — это моветон. Я циничен и саркастичен до предела. По крайней мере, никого, превосходящего меня в этом, не встречал. Я лентяй, дела делать предпочитаю в стиле хомяка — изнуряющими порывами, с последующим отдыхом. Лень, правда, отчасти компенсируется высокой работоспособностью, и это, вроде, справедливо. Я критикан, хотя, вроде бы не зануда (есть обратные мнения, довольно много). Я достаточно добрый. Не мелочен. Ласков. Возьмите меня, кто-нибудь *строка зачеркнута* Люблю сладкое, спать, свежий воздух, не спать сутками, естественные науки и т.д. Постоянно что-то верчу в руках. Это важно, думаю. Такие дела."
На тот момент я по какой-то причине не восприняла всерьез такое описание. То есть, я нисколько не сомневалась в том, что он умен. По крайней мере уже тогда, я могла с полной уверенностью заявить, что более умного, глубокого и интересного собеседника мне не попадалось. Но вот, скажем, сталкиваться с его саркастичностью или критикой мне на тот момент пока ни разу не пришлось, и посему я справедливо решила, что данным пунктом он явно преувеличил свои способности. Однако, это было ошибкой. Но про это позже. Так же, в вышеизложенном описание присутствует фраза про обаятельного пушистика. Это про меня, само-собой. Собственно, этим самым пушистиком, а так же другими ласковыми прозвищами он меня в дальнейшем и донимал. Почему донимал? Потому что я упрямо противилась такой характеристике, убеждая его, что я есмь зло во плоти, страшное и кошмарное, первоклассная стерва и нет страшней меня на свете существа. Он над этим, естественно, тихо ржал. На самом деле, истинным злом я себя, конечно, не считаю, и даже некоторые положительные черты себе приписываю без пререканий, но его характеристика меня не устраивала совсем. То есть, было приятно, конечно, но те качества, которые он во мне видел я в себе не замечала совсем и считала, что лишена их. Да и сейчас считаю. Все дело в том, что у меня ужасный, просто невыносимый характер. И мне все время кажется, что замечаю это только я. Впрочем, про характеры в другой части.
Часть третья.
Я не зря посвятила своему характеру целую главу, ибо рассказать есть о чем. И так, я уже говорила, что он невыносим. Ради справедливости уточню, что это я считаю, что он невыносим. Хотя, пожалуй, не только я, но суть в том, что большинство людей, которым повезло со мной познакомиться, считают иначе, что для меня, само-собой, дико.
Начнем с того, что свой характер я знаю от и до и сама его порой побаиваюсь и даже люто ненавижу. Но периодически возникающие попытки себя перевоспитать ни к чему не приводят. Так вот, первое, и наверное самое важное — я крайне свободолюбивая. Я вообще не признаю никаких запретов, правил, догм, устоев, норм поведения и прочего бреда, призванного ущемить человеческую свободу. Сразу уточню, что речь идет не о вселенской свободе, о которой так любит порассуждать субкультурная молодежь, а о самой обычной возможности решать и делать исключительно за себя, без препятствий, барьеров и так, как мне того хочется. Но поскольку в нашей стране (да и, пожалуй, в мире) вообще тяжело жить не по правилам, то мне приходится это делать. Естественно, что мне это не нравится и дается, впрочем, тяжело. Справиться с этим мне помогают такие качества как выносливость и терпеливость. Точнее, выносливости-то у меня не шибко, на самом-то деле, а вот терпения просто вагоны. И терпением своим я тихо горжусь.
Из свободолюбия плавненько вытекает эгоизм. Впрочем, он у меня как раз не особенно преобладает и вообще какой-то странный. Я буду уступать всем места, пропускать всех вперед, никогда не позволю себе толкнуть кого-то или забрать что-либо, или не поделиться, (а то и вовсе не отдать все), но в то же время я всегда возьму свое, я никогда не останусь обделенной, но зато с удовольствием создам видимость обездоленной жертвы. Сложно говорить об этом однозначно, слишком по разному все бывает. Одно я знаю точно — я всегда возьму плату за любое совершенное положительное действие в чью либо сторону. Правда, мне как правило попадались люди с хорошей моральной отдачей, но если таковой не было, я сама её из них выжимала.
Еще я несколько самовлюбленная, хотя знаю массу людей куда самовлюбленней меня, причем явно и очень некрасиво. Моя же самовлюбленность кроется где-то так глубоко во мне, что я о ней даже забываю временами. Но она есть, это я точно знаю. Отдельное ударение я хочу сделать на таком качестве как взбалмошность и вспыльчивость. Вот уж где как на ладони видна вся моя глупость. Я могу вспылить по любому пустяку, устроить целую истерику, послать всех к черту...в общем, все испортить, а уже только потом задаться вопросом: "А чего это я, собственно, взбесилась?", но взять и исправить все сразу мне не позволяет гордость — еще одно качество, которое я в себе не люблю. Хотя, как раз-таки это качество я научилась в себе вовремя душить, если сочту нужным. Кстати, о положительных качествах — я умею проигрывать и признавать свою неправоту. Но самое главное, что я умею признавать свою вину, и, соответственно, извиняться. Правда, тут получается некоторый затык; если вины я за собой не чувствую (даже если для остальных она очевидна), то ни за что и никогда ни перед кем извиняться не стану. Кстати, да, я принципиальна, но в меру. Вот чего у меня не в меру, так это обидчивости. Самая идиотская черта, которая только может присутствовать в человеке. Самое интересное, что обидеть-то меня-таки сложно, и если хорошо подумать, то за все свои девятнадцать лет, я смогу припомнить, наверное, только пару случаев, когда мне действительно было за что обижаться на человека. А в остальном...наверное, это тот гвоздь в ботинке, который придется терпеть человеку, которого я люблю. Я не знаю, почему именно так, но я готова дуть губы из-за каждой самой идиотской мелочи именно на того, кто рискнул не просто жить со мной под одной крышей, но еще и добился моей любви. Пожалуй, это уже даже не обидчивость, а скорее вредность. Вот о ней я могу сказать больше всего.
Вредности во мне столько, что в голодные годы ей можно было бы прокормить Ленинград. Эту свою черту я ненавижу больше всего, но как ни старалась, так и не смогла от нее избавиться. Я могу специально раздувать скандал, просто для того, чтоб помотать кому-то нервы. а потом кайфовать от того, сколько злости человек на меня выложил. Я могу вредничать очень долго и постепенно усугублять ситуацию, испытывая человеческое терпение. А испытывать людей на какие угодно качества я, кстати, очень люблю и делаю это регулярно с разными представителями социальных ролей. Это помогает понять себя, понять людей, найти отличия между ними, или наоборот, убедиться в том, что все мы одинаковые. В общем, вряд ли мне когда-то это надоест. Самое главное мое качество - я редкостная дура. Тут не о чем рассказывать, просто самя непрошибаемая ду-ра.
Рассказывать дальше о моем характере не имеет смысла, общая картинка уже должна быть достаточно ясна. Впрочем, в дальнейшем некоторые ключевые его грани еще раскроются. Что же касаемо характера Тролля — он был полной моей противоположностью. Я — ярко выраженный сангвиник с холерическими замашками, а он — самый настоящий флегматик. Спокоен, рассудителен, умен и вынослив, работоспособен. Впрочем, это все что вам нужно знать о нем. Время шло. Я начала понимать...хм...а об этом в следующей части.
Часть послетретья.
Сначала, небольшое лирическое отступление. Что такое, по-вашему, любовь? Как по мне, так это ни что иное как дружба, только в наивысшей её инстанции. А что нужно для того, чтобы у нас появился друг? Человек, со схожими интересами и куча времени на, так сказать, проверку профпригодности будущего друга. Ни в какую любовь с первого взгляда я не верю и слышать о ней не хочу категорически. Ну это же просто абсурд. Как можно влюбиться в человека просто посмотрев на него? Любовь - очень комплексное и глубокое чувство, которое просто по определению растет в человеке определенное время и не может взяться из ниоткуда. Я вообще к любви отношусь серьезно. Как, впрочем, и к отношениям с мужчинами. В последних я привередлива до предела, более того, большинство знакомых мне мужчин в роли потенциального мужа вызывают у меня страшное омерзение.
При таких вот запросах у меня все таки были мужчины. Их было трое. С двумя из них отношения длились недолго: в одном случае по причине моего скотского характера, в другом...я просто не видела смысла в этих бессмысленных играх на три недели. Касаемо того ухажера, который в итоге взвыл от моего нрава, то это целиком моя заслуга. Я, в качестве мести за то, что молодой человек с трудом сдерживал кулаки, вместо того чтоб стать кроткой мышкой, как планировалось, начала наоборот, травить его с утроенной силой, рискую целостностью собственного лица. Все закончилось, слава богу, относительно благополучно. С третьим же все было бы, наверное, хорошо, и жили бы мы до сих пор долго и счастливо, если бы он не погиб. Случилось это примерно на третьем месяце наших отношений. К слову говоря, отношения с ним у меня были самые долгие на тот момент, и за это надо отдать должное ему. Его полностью устраивал мой невыносимый нрав, он лишь посмеивался над всеми моими номерами. Так вот, от чего он погиб. Мы жили в моем родном городе - маленький и очень уютный город в Подмосковье. Особенной преступностью никогда не отличался, но временами и там случались рецидивы. Мы шли от друзей поздно ночью, и чтобы сократить себе путь пошли через лес. А вот там...собственно, я и сейчас плохо понимаю что произошло. Я помню, что кто-то разбил о его голову бутылку и попытался повалить на землю. Дальше я почувствовала, что кто-то методично душит меня со спины. Когда я упала, меня начали чем-то бить, я не поняла, что это было. Сознание я не потеряла, но соображать здраво не могла. Когда через несколько минут "хулиганы" ушли, к нам подбежал какой-то человек и вызвал скорую. Я отделалась сломанным ребром, множеством ушибов и сотрясением, а вот моему спутнику повезло куда меньше меня. Ему разбили череп и практически вскрыли желудок, похоже, розочкой. После этого происшествия я как-то совсем потеряла волю к жизни. То есть, попыток суицида не было, но мне было совершенно наплевать, что со мной произойдет, собьет ли меня машина, или я заражусь СПИДом - неважно.
Похожее состояние длилось у меня примерно год, пока я сама не устала от этого постоянного уныния и не начала ломать себя, чтобы из обломков старой личности сделать себе новую. Когда я пережила подобный перелом, мне было уже семнадцать, как раз тогда, когда началась эта история.
И так, мы общались с Троллем днями и ночами. Наверное, это общение вскоре прервалось бы навсегда, если бы я не влюбилась. Да, это было невероятно. Я - мисс скептичность в вопросе любви, взяла и влюбилась в буквы на экране, в человека, которого я в глаза не видела ни разу в жизни да еще и довольно быстро, прошло около четырех месяцев с момента нашего знакомства. Я долгое время не хотела этому верить, но все было бесполезно, ибо факт оставался фактом. А с другой стороны, как в него можно было не влюбиться? Я как ни старалась, но так и не смогла найти в нем хоть что-нибудь, что не соответствовало бы моему представлению о мужчине, которого я смогу полюбить. Влюбчивость - вообще не моя черта, и влюбленной себя я помню всего один раз. Я, стыдясь себя. начинаю совершенно по идиотски себя вести, совершать необдуманный поступки, нарочито менять свое поведение, возможно, зачем-то незначительно врать. В общем, с этим нужно было что-то срочно делать. И тогда и решила провести последний тест своим чувствам. По задумке, если бы тест удался, то я бы как-нибудь объяснила себе бурю эмоций, который будит во мне этот человек, и удалив его потом, забыла бы навсегда. Но увы, и тут мне не совсем повезло. Хотя, это как посмотреть.
Часть пятая. Александра.
Наверное, не лишним будет хоть немного рассказать о предмете моих воздыханий. Тролль - человек очень необычных взглядов, с необычными вкусами и интересами. Чтобы вы могли хоть примерно понять, что за фрукт мне попался, вот небольшой список его интересов:
Интересы:Радикальные философские, политические и религиозные течения, разнообразные аномалии, извращения и отклонения от нормы Любимая музыка:Классика, епты, джаз, постмодерн какой-нибудь, ну и все такое, на что интеллектуалы надрачивают. Любимые книги:Сорокин, Масодов, Захер-Мазох и прочие, кто пишет про Родину с болью в душе Любимые цитаты:"Скудность мысли порождает легионы единомышленников"
"Покажите мне человека, который всем и всеми доволен, и я покажу у него шрам от лоботомии".
"Чтобы корова меньше ела и давала больше молока, её нужно меньше кормить и чаще доить".
"Копай себе могилу, сука подколодная, мы тебя повесим". (Захар Май, "Наши танки")
"Переливая из пустого в порожнее слушай булькание дабы не превратить сие занятие в пустое времяпровождение!" (компиляция из К.Пруткова и Дзэн-буддизма)
Ясное дело, что из такого описания мало что понятно, но тем не менее, людей с похожими взглядами довольно мало и найти единомышленника, соответственно, сложно. А хочется. Точнее, это всегда приятно. Вот именно на этом я и решила сыграть. Задумка состояла в том, чтобы создать себе фэйковый аккаунт, невинно добавиться в друзья Троллю и узнать его с другой стороны. Созданную мной девушку звали Александра. Интересы у нее были ни чуть не хуже, чем у самого Тролля, училась она в МГУ на факультете журналистики.
По началу, добавившись, я начала общение в слишком своей манере - вежливо, изображая ярую интеллектуалку и все такое. До меня достаточно быстро дошло, что такими темпами наш подопытный меня рассекретит, и вся идея коту под хвост. Тогда я решила пуститься по безднам своего сознания и писать ему то, что первым взбредет мне в голову. Получилась в итоге глупая, истеричная лесбиянка, с плоскими интересами и скучным мировоззрением. Вышло неплохо. По началу общения с Александрой, никакой принципиальной разницы в манере ведения диалога или поведения Тролля я не заметила, что меня огорчало. И тогда же, Тролль сам рассказал мне о ней в том же контакте. Помнится, он сказал, что она чем-то похожа на меня. Я, естественно возмущенная таким сравнением, добавилась ей сама и написала. На следующий день у нас с ней случился первый разговор. Как это произошло? Я сама его написала, а после кинула лог Троллю.
Пользу от Саши я начала получать уже чуть позже, когда сама задавала ту тему, о которой мне хотелось поговорить с Троллем, но я не могла этого сделать от своего имени. Я так же писала километры логов с Сашей, так же кидала их ему, а он в свою очередь, делился со мной своим диалогом с ней. Вы бы знали, как скучно было его читать - ведь я все это уже знаю. Исполнять свою роль мне удавалось, вроде, неплохо, и Тролль ни о чем, как мне казалось, не подозревал. Хотя вполне возможно, что он все прекрасно понимал, просто ему самому было интересно. Описывать все общение нет смысла, получится долго и довольно скучно. Суть заключается в том, что с момента появления Саши мы только её и обсуждали. Примерно месяц у нас не было других тем кроме Сашеньки и всего касающегося её личности. Наверное, если бы не она, мы бы так и не встретились, кстати. Вообще благодаря ей, у нас появились новые темы для разговора, а соответственно повод написать друг другу. Мы узнали друг о друге много нового и вообще благодаря всему этому как-то сблизились и сроднились. У Тролля была возможность сравнения, а я была просто в восторге от того, как он себя ведет. Я, наверное все-таки с радостью для себя обнаружила, что не ошиблась в нем, он был именно таким, каким я хочу его видеть. Чувства к нему росли с каждым днем, больше всего на свете я мечтала увидеться с ним. Но на все предложения он холодно отвечал "Потом" или "Будет время - встретимся." Мне было обидно, хотя я его и понимала, с чего бы вдруг ему рваться на встречу со мной? Я вообще была уверенна, что ничего мне с ним не светит, зачем я ему сдалась? Тем более что никаких особенных действий он не совершал, разве то по прежнему дразнил меня лапочкой. Но я просто получала неимоверное удовольствие от общения с ним и мне льстило то, что он от общения ни разу не отказывался, а напротив - сам охотно первый начинал разговор.
Дело близилось к августу. В конце июля у меня должна была быть съемка в Ярославле, откуда я вернулась бы спустя неделю после отбытия, то есть третьего августа. Именно эта дата мне запомнится, пожалуй, на всю жизнь.
Отступление. Про шарфы.
Вы любите шарфы? А я очень. Большие, пушистые, очень мягкие и теплые, с кисточками или без. Я могла бы носить шарф хоть целый день, если бы в нем не было так жарко. Казалось бы, просто длинный кусок шерстяной ткани, но то, как я люблю свои шарфы не передать словами. Помню в детстве папа подарил мне очень большой ярко-салатовый шарф с кисточками. Он уже изрядно потрепанный лежит у меня до сих пор и рука никак не поднимется выкинуть его. В шарф можно укутать лицо и тем самым спрятать его от мороза. Большим шарфом можно вообще обмотаться с ног до головы. Пожалуй, самой приятной для меня смертью было бы удушение от шарфа. Ведь все таки приятно умереть от любимой вещи. Умереть?
Часть шестая. Осень.
Незадолго перед съемкой в Ярославле во время очередного разговора у нас с Троллем случился дурацкий спор, который, наконец-то предполагал встречу. В подробности вдаваться не стану, это лишнее, главное то, что он сам наконец-то предложил встретиться, назначил время и место и все такое. Радости моей, конечно, не было предела. Но поскольку у меня на носу все еще была поездка, встречу пришлось отложить на неделю позже. Вернуться из Ярославля я должна была первого августа, а третьего мы должны были увидеться.
И так, двадцать восьмого июля, в восемь утра я села на скоростной экспресс Москва - Ярославль и проведя четыре часа в пути вышла на просторы ярославских земель. Нас поселили в квартиру, и все время до дня съемки мы развлекались тем, что шатались по городу и осматривали достопримечательности. В связи с тем, что лето было невыносимо жаркое, главной достопримечательностью для нас был городской пляж. Я все так же ночами на пролет переписывалась с тем, кто не выходил у меня из головы ни на секунду. Никаких кардинальных изменений в нашем общении не произошло, он все так же убеждал меня в том, что я ангел, а я отнекивалась как могла. Тридцатого июля была свадьба, которую мне и предстояло снимать. Съемка прошла без происшествий, благополучно, как всегда. Отсняв тридцать первого июля второй день и получив за шестичасовую переработку еще несколько тысяч, мы с ассистентом довольные посетили какой-то местный то ли ресторан, то ли ночной клуб, а первого числа на четырехчасовом поезде отправились домой.
Третьего августа я была на нервах с самого утра и справедливо. Встреча должна была состояться только вечером, около двенадцати часов, но трясло меня уже с того момента, как я проснулась. В итоге, за час то выхода из дома сестре пришлось отпаивать меня мартини со льдом, в целях расслабления. Почему-то больше всего в тот день мне хотелось провалиться под землю и тем самым заработать себе уважительную причину никуда не ехать. Удивительное качество. Так долго ждать этого, а в последний момент струсить. Впрочем, это наверняка объясняется тем, что к тому моменту я уже с трудом представляла себе, как я буду жить, если он мне не напишет или его хотя бы не будет в сети. Собравшись, я вышла из дома. Ехать мне предстояло полчаса, и чтобы хоть немного расслабиться я включила музыку. Естественно, это не помогало. Он должен был встретить меня у метро в половину двенадцатого, а я приехала раньше на двадцать минут. Тоже, кстати, еще одна моя, наверное, положительная черта — ненавижу опаздывать. И эта ненависть доходит у меня до такого абсурда, что я могу приехать куда-то на час раньше и прождать вышеуказанный отрезок времени, но ни за что не позволю себе опоздать хоть на пять минут. Хотя, чего скрывать, почему-то с возрастом это качество у меня понемногу угасает.
Он появился вовремя. Я его, естественно, сразу узнала. Хотя вообще-то его трудно было не узнать, он в своей желтой футболке, в темноте и среди толпы горячих южан выглядел просто отпадно и справедливо привлекал к себе внимание. Вот он встал напротив меня и поздоровался. Знали бы вы только, что я в этот момент пережила. Просидеть всю ночь нам предстояло у него на работе, куда мы и отправились. Я, с огромный удивлением обнаружила, что он зажат не меньше меня и вообще стесняется. Хотя, лично у меня вообще дрожали руки и колени, что тут еще говорить. Всю ночь мы просидели напротив друг друга. Мы ничего не делали, в основном только таращились друг другу в глаза. Кстати, про них. Глаз красивей его я не видела еще, пожалуй. И не думайте, что это попытка его идеализировать, я совсем не склонна к такому. Вообще если говорить о его внешности, то на фотографиях он выглядел иначе. На деле же оказался куда интересней и вообще приятней. Мои последние надежды на то, что увидев его у меня вся любовь пройдет, само-сбой, не оправдались, а наоборот, я окончательно утвердилась в своих чувствах. В шесть утра мы ушли из здания. Он на практику, а я домой спать. Больше всего я боялась после этого, что он мне больше никогда не напишет. Но вечером мой телефон привычно завибрировал, уведомляя меня о том, что пришло новое сообщение. Мы не виделись еще две недели перед тем, как он предложил встретиться снова.
Был уже ноябрь, а я регулярно, каждые выходные ездила к нему на работу. Это уже так вошло в привычку, что выходные без него казались совершенно пустым времяпровождением. Да, увидеться нам удавалось только на выходных, в связи с учебой у обоих и так же с тем, что жили мы все-таки в разных городах, хоть и не далеко друг от друга расположенных. Целая неделя без него — это была пытка. Но еще обидней становилось, если выяснялась, что в эти выходные он не работает, и встретиться мы еще неделю не сможем. Мне хотелось видеть его намного чаще, каждый день. Но пока не было такой возможности.
Примерно в середине того же ноября я призналась ему в любви. Точнее, он из меня это признание клещами вытащил. Это случилось после небольшой ссоры, и когда мы уже обнявшись лежали рядом, мне так невыносимо захотелось это сказать. Я начала, а слова застряли у меня в горле, и я пошла на попятный. Но не тут-то было. В общем, он своего добился. К своему великому удивлению, сразу после произнесения данной дурацкой фразы, у меня ручьем потекли слезы. Выглядело это, пожалуй, очень эффектно. На то, что он ответит мне взаимностью я не надеялась, по причине того, что прекрасно знала его скептичное отношение к любви. Меня, помниться, повергли в шок его рассказы о том, что он ни разу в жизни вообще не влюблялся и вообще все это ерунда. Поэтому, когда после признания он сказал: "Я, кажется, тоже тебя люблю" я не поверила, но не огорчилась. Да, именно потому что я ни на что не надеялась. После этого мне было его даже немного жалко. Я даже чувствовала себя виноватой в том, что навязала ему свое признание, и ему теперь придется с этим что-то делать, а что именно, неясно. Ему до этого никто и никогда в любви не признавался и он вообще почему-то уверен, что для того чтобы его полюбить, нужно быть больным на голову дауном. Но я дауном, конечно же, не была. То, что он меня в самом деле любит, при чем сам в этом твердо уверен я поняла в декабре, когда он предложил снять квартиру в Москве.
— Ромыч! — Чего? — Иди мой руки и за стол! — Сейчас приду!
В конце декабря мы сняли квартиру и он переехал жить в Москву. Жилье мы снимали вчетвером: я, сестра, её муж и Рома. Это, конечно же, было великим счастьем, не смотря на то, что ради этого мне пришлось кое-чем пожертвовать. Я бросила учебу, нашла работу и по сути, училась пока жить так, как я раньше не жила. Все было хорошо, мы жили душа в душу, коротали вечера за просмотром фильмов и распитием пива. Он встречал с меня работы, я готовила ужин...в общем, мы жили практически как семья.
Перед его переездом я неоднократно предупреждала его, что жить со мной очень сложно с силу моего характера, но он даже слушать меня не желал, утверждая, что чудесней меня людей не встречал. Я не особенно ему верила, когда он уверял меня в том, что его ничего во мне не раздражает и вообще все именно так, как надо. Хотя, учитывая его безэмоцианальность и флегматичность, я понимала, что терпеть меня он может очень и очень долго. Но все-таки, не вечно.
По началу я особенно и не вредничала, просто не хотелось, наверное. А вот спустя некоторое время я перестала постоянно мурлыкать, и начала возвращаться в свое обычное состояние, в котором главной целью моего поведения является испытание человеческого терпения. Незначительно ссориться мы начали спустя пару месяцев после того, как начали жить вместе. Я начала строить обиды, а ему, видимо, надоело прыгать вокруг меня и быть во всем виноватым. Так происходило почти каждый день, и недолгое затишье случилось тогда, когда встретив меня после работы, мы зашли с ним в магазин, где он купил мне шарф. Теплый, пушистый, очень длинный шарф с кисточками фиолетового цвета. Моему счастью не было предела. Шарф я не снимала с себя буквально сутками напролет. Более того, эта вещь стала самой любимой частью моего гардероба, что логично, учитывая, что мне подарил её любимый человек. Если бы я только знала тогда, какую злую шутку сыграет со мной этот подарок.
Время шло, и кроме ссор ничего нового в нашей жизни не происходило. Мы, как по расписанию, ужинали вместе, затем ругались (иногда до ужина), а потом либо ложились спать, либо находили в себе силы заткнуть эмоциональный фонтан и посмотреть фильм. Я вообще вела себя, так, словно этот человек мне противен и жить с ним под одной крышей для меня каторга. Это было совсем не так, конечно, я любила его всем сердцем, и не представляла что со мной будет, если он вдруг не выдержит и уедет от меня, что я же ему неоднократно предлагала. Почему-то сильнее всего я любила его именно в моменты нашей с ним ругани, когда он повышал на меня голос и строгим тоном требовал, чтобы я успокоилась, или наоборот, с безразличием отворачивался и в дальнейшем со мной не разговаривал. В такие моменты я проклинала свой чертов характер за то, что не могу прекратить мотать ему нервы и испытывать на прочность. Но чем больше времени проходило, тем больше я травила его как только могла с нарастающей силой. Когда его терпение кончилось, на дворе был уже конец марта.
В двадцатых числах марта, сестра с мужем уехали отдыхать в какую-то теплую страну, и мы на целых две недели остались в квартире вдвоем. Я пришла с работы, кинула сумку в коридоре, сняла обувь и куртку и оставив на шее любимый фиолетовый шарф вошла в комнату, где обнаружила Рому спящим. В комнате был небольшой бардак, который я, уходя на работу попросила его убрать, а так же помыть посуду. Ничего из этого он даже не попытался сделать, просто потому что уснул, но я решила, что это такой знак протеста, в честь нашей предыдущей ссоры. Возмущенная, я растолкала его и начала ворчать в своем стиле, перемежая ворчание с нытьем. Он, прикрыв лицо рукой молча меня слушал. Я продолжала вопли до тех пор, пока не услышала его тихое и усталое "Заткнись". Взбесившись окончательно, я подошла к нему и накинулась с кулаками. Естественно, что никакого особенного вреда я была не в состоянии ему причинить, он был меня раз в пять сильнее, но оставить пару синяков было вполне в моих силах. Вообще мы довольно часто дрались, так, в шутку. Мне просто нравилось осознавать, насколько он сильнее меня. Помню, как однажды я развредничавшись из-за чего-то, отказалась ужинать. Он тогда схватил меня за ухо и выворачивал его, ожидая согласия, которого так и не получил. Но сейчас дело было вовсе не в дурачестве. То есть, я-то может и не против была быстренько обратить все в шутку и забыть, но все мое веселье моментально исчезло тогда, когда притянув меня к себе и повалив на диван он начал совершенно серьезно меня душить тем самым шарфом, который мне подарил. Он молчал, не издавал ни единого звука, и даже его лицо не выражало почти никаких эмоций. Я утешала себя тем, что это просто способ меня запугать и сейчас он меня отпустит, поэтому даже не пыталась вырваться. Но когда спустя несколько секунд у меня начало болеть в груди а в глазах мутнеть, мне стало страшно. Он явно меня душил. И он обязательно довел бы это до конца. Мне почему-то вспомнилось самое начало наших отношений, когда мы невинно задавали друг другу вопросы. И в моей памяти всплыл экран мобильного телефона, на котором высвечивался короткий диалог:
— Ты смог бы убить человека? — Да.
Я от чего-то улыбнулась. Точнее, я попыталась это сделать. Рома все сильнее затягивал шарф на моей шее, но я уже даже не обращала на это внимания. В груди как-будто бушевал огонь, а в глазах мутнело, но мне было совершенно наплевать на это. Я смотрела на его лицо, и если бы могла, то сказала бы сейчас, как же сильно я его люблю. Он не остановился, когда я закрыла глаза потеряв сознание. Он все доделал до конца, все провел идеально. Я была мертва, с подобием улыбки на лице лежала на диване, а он, сидя на полу рядом вертел в руках мой любимый фиолетовый шарфик.
Эпилог.
Да, я её любил. Любил даже тогда когда своими же руками сжимал её горло и туже затягивал шарф на ее шее. Она всегда говорила, что всех можно понять. И я знаю, что она готова была терпеть что угодно, объясняя себе причины и пытаясь все исправить. Я тоже так мог, с той только разницей, что она готова была делать это для кого угодно, а я только для нее. Я не могу винить себя за то, что я сделал, именно потому, что она бы это одобрила. Пусть это противоречило всему, что она говорила, но она даже не попыталась вырваться, а просто смотрела мне в глаза желая что-то сказать. Но мне и так все было ясно. Этот шарф я оставил себе. Дурацкий фиолетовый шарф, в котором она находила что-то запредельно прекрасное.
Авторы: ЙохангА, Кориолис. Основанно на реальных событиях.
Согласен, но терпится. А меня улыбнула лирическая вставка с Романом. Так что все же оставить можно. Скажем... придает сентиментальности и иронии. Порадовало. Спасибо.
Отставить, эпилог, как и вступление от слов Романа, создают кольцевое оформление рассказа. Самое то. Нам смешны дозволенного зоны. Взвод мужей, остолбеней, цинизмом поражен! Мы целуем — беззаконно! — над Гудзоном ваших длинноногих жен.
ЙохангА, браво. Не жалею что не поленилась читать. Очень реалестично, легко читается Финальная сцена-сцена удушения, на мой взгляд описана бесподобно Унылая пора, очей очарованье, И я один гуляю в траурной тиши. Прости, мне нравится природы увяданье, И человеческой души.
"Ты знаешь, у нас будут дети Самые красивые на свете Самые капризные и злые, Самые на голову больные. Мы их прокормить не сможем, Все эти голодные рожи, В возрасте уже около года По тридцать два зуба у каждого урода. Чтобы они нас с тобой не съели, Мы их будем держать в черном теле, Лупить как сидоровых коз, И босиком - прямо на мороз! И вот тогда они будут послушны, И мир лучше и лучше С каждым днем будет становиться, У нас их так много родится…"
Когда произошла эта история мне было пятнадцать-шестнадцать лет. В ту пору я все своё свободное время посвящала одному из любимых занятий — лошадям. Занималась я на частной конюшенке недалеко от дома, что было удобно. Но рассказ этот не обо мне и моих увлечениях, а несколько об ином. Но начнем издалека.
Поскольку я была старше всех кто занимался вместе со мной на той конюшне и опыта у меня было не в пример больше, тренер повесила на меня по сути свои прямые обязанности, а именно тренерство. Еще точнее, я должна была заниматься с людьми, которым страстно захотелось научиться ездить верхом и которые нам за это платили. В основном к нам ходили дети, иногда инвалиды, но главное то, что мне это жутко нравилось. Я вообще очень люблю детей, а тем более милых и умных.
В самый обычный день, в разгаре работы, на дворе залаял старый Леон — огромный и верный овчар, а чуть погодя мы услышали стук в калитку и женский голос, зовущий нас. Когда мы вышли, то увидели молодую мать — женщина лет тридцати, невысокого роста со светлыми волосами и, как мне показалось, слишком злыми для такого миловидного личика карими глазами. С ней рядом стоял мальчик лет пяти-шести, худой, зажатый, встрепанный, но просто неприлично милый. Это чудо смотрело на меня сквозь стекла очков снизу-вверх своими маленькими и невероятно синими глазками. В общем, считайте что я влюбилась с первого взгляда. Занятия с мальчиком должны были проходить четыре раза в неделю. Мама должна была привести его в двенадцать дня, а вечером забрать. Сами занятия длились всего час, поэтому все оставшиеся время мальчик должен был просто болтаться по конюшне без дела, что было не самой лучшей перспективой, однако, мы согласились.
На следующий день в без пятнадцати двенадцать Ольга, мать мальчика. уже была у ворот. Оставив сына под мою ответственность ушла, предварительно записав мой номер. Я взяла мальчугана за руку и повела в конюшню, нужно было знакомиться. Я присела с ним рядом, ласково улыбнулась (почему-то, при виде детей на лицо сама просится самая ласковая и самая искренняя улыбка) и спросила:
— Как зовут тебя, чуденыш? — Ваня - еле слышно ответил тот. Он, казалось, так сильно меня боялся, будто бы я его не на лошади катать буду, а немедленно выпущу кишки и скормлю их собакам. От этого я воспылал к нему просто запредельной нежностью.
— Не бойся меня, я тебя не съем. Меня зовут Ксюша, так и называй. А теперь по делу, ты на лошади ездил уже? — Еще нет. — А боишься?
Он ничего мне не ответил, только испуганно закивал.
— Ну все ясно, пойдем знакомится с Серым. - Ванька кивнул и спрыгнул с дивана.
Серый — старенький и низенький орловский рысачок светло-серой в яблоках масти. Лучшее лекарство от страха перед лошадьми. Больше всего на свете этот конь обожал именно детей, хлебом не корми, дай с ребенком потискаться. Для детей старый мерин был большой плюшевой сказкой. Я подняла ваньку на руки и открыла дверь денника. Мальчик испуганно прижался ко мне пытаясь отстраниться от большой серой морды, тянущей к нему свои плюшевые губы. Я положила на ладошку мальчика кусок сахара:
— Протяни ручку. Не бойся, он не укусит.
Бархатные лошадиные губы аккуратно взяли кусок сахара с детской ладошки. Мальчик улыбнулся и смущаясь моему смеху уткнулся мне в плечо спрятав улыбку, пока Серый благодарно терся о его руку.
— Ну погладь его, смотри как он просит.
Ваня неуверенно протянул к нему руку, когда старый конь сам подставил под нее свой мягкий нос. Мальчик гладил коня, трогал его гриву, уже совершенно не опасаясь лазал у него между ног, щекотал пузо. Серый смотрел на него добрым фиолетовым глазом, щекотал губами и позволял ребенку делать с собой все что тому хотелось. У меня же едва не наворачивались слезы от такой картины. Маленький мальчик, заливаясь звонким счастливым смехом обнимал за шею коренастого серого мерина, а тот, казалось, тоже готов был разреветься от любви и счастья.
— А я на нем сегодня поеду? — Сегодня да, но завтра на другой. Потом опять на нем. — Хорошо. — Ну вот и чудно. Все, давай чиститься.
Я вывела коня во двор и начала чистить, пока детеныш с интересом наблюдал за процессом задавая миллион вопросов. После чистки я надела на него гурт, посадила ребенка, который скатывался с коня как с шарика из-за его толстых боков и мы отправились в лес. Почему туда? Потому что он был рядом, на дворе стояло лето и никаких других помещений для занятий у нас все равно не было — конюшня была довольно бедная.
Первое занятие прошло довольно гладко, мальчик быстро освоился, без страха сидел на коне с гордо поднятой головой и смеялся. По возвращению на конюшню, я быстренько познакомила его с остальными лошадьми и занялась делами. Он мне не мешал, даже помогал чем мог. Например, увидев что я таскаю воду, приволок вслед за мной целое ведро воды, которое по размеру было больше его самого. В общем, вы поняли, какое чудо мне посчастливилось учить? Уверена. что нет, ибо это нужно видеть. Вечером за ним пришла мама, от чего он сразу присмирел, смех сошел на нет и глаза вновь стали печальными и испуганными. Мне показалось довольно странным, что он ничего не рассказывает ей. Но это было не мое дело.
Так продолжалось примерно полтора месяца. Ванька делал успехи в верховой езде, целый день ходил за мной как хвостик, а к вечеру, незадолго до прихода матери грустнел. Мне было это непонятно, но я не вмешивалась. А потом произошло кое что, после чего я уже не могла молчать.
В тот день он первый раз упал с лошади. Случайно, просто потому что молодому и горячему Персту захотелось поиграть, и он слегла подтолкнул мальчика спиной, и тем самым скинул его с себя. Точнее, он даже не упал, а просто скатился, отчаянно цепляясь за гриву и шею коня. Мы вместе похохотали над этим, я отряхнула его белые штаны от грязи и мы отправились на конюшню. Закончив все дела мы залезли на сеновал и начали дурачиться там, закидывая друг друга сеном. Посмотрев на часы, я сообщила Ваньке, что через двадцать минут придет его мама. Ванька, естественно, сразу погрустнел. Я не выдержала и спросила в чем дело. Мальчик обнял меня за шею, прижался и попросил:
— Не отдавай меня ей.
Я восприняла это как шутку и заулыбалась.
— Это ты чего это? Хочешь тут жить? — Она меня заругает за грязные штаны. — Я все сама ей объясню, никто тебя ругать не станет.
Сейчас я жалею о том, что не послушала его тогда. Ольга зашла на конюшню, поздоровалась со мной и спросила где её сын.
— Вылезай давай, чуденыш! - крикнула я.
Он вышел к нам и остановился неподалеку виновато-опущенной головой. Ольга посмотрела на его грязные штаны и строго спросила:
— Так. а это что? — Ольга Андреевна, все в порядке, он скатился с рыжего.....
Договорить мне не удалось. Дальше начало происходить что-то невероятное. Во всяком случае меня это повергло в такой шок, что некоторое время я просто стояла столбом, не в силах двинуться. Ольга с диким визгом схватила ребенка за руку и начала лупит со страшной силой, швырять ребенка по конюшне, а тот даже не пытался сопротивляться, только давил слезы. Я не верила своим глазам. С виду спокойная, пусть даже всегда неулыбчивая женщина превратилась просто в фурию. Казалось, что она вознамерилась его убить. Когда она схватила лежащий на диване скаковой хлыст (страшная штука, доставляющая дикую боль даже лошади, не то что ребенку) и начала со всей дури бить им мальчика я опомнилась и взялась оттаскивать её.
— Пошли домой!!! - заорала она на сына. — Он тут останется. - не знаю, какая сила заставила меня это сказать, но именно тогда я явственно ощутила, что заберет ребенка она только через мой труп. — Что ты сказала? — Что слышали. Мальчик останется со мной. Можете его забрать по такому-то адресу когда вам будет удобно. Попробовать забрать.
На мое великое удивление она даже не спорила. Бросила что-то оскорбительное мне в ответ, развернулась и ушла. Ванька сидел под столом сжавшись в комочек. Он даже не плакал, просто был смертельно напуган. Я взяла его на руки, и понесла домой. Он молчал всю дорогу, только тихо всхлипывал и прижимался ко мне как к родной.
Тогда я жила со у своего молодого человека и знала, что он меня поймет и поддержит. Так и вышло. Ему даже не пришлось ничего объяснять, как только он увидел ребенка, сразу полез в аптечку. Посмотрев на Ваньку, мы пришли к выводу, что его нужно вымыть, а там и подлатаем. Я никогда не забуду ту картину. Когда мы раздели мальчика, перед нами предстал просто узник Освенцима. На его спине я насчитала двадцать шесть сигаретных ожогов, все тело было в синяках и царапинах, судя по всему, у него было сломано минимум два ребра и срослись они не совсем правильно.
Мы вымыли Ваньку подлечили как могли, закутали в мою футболку и накормили. Потом начался допрос.
Ребенок нехотя начал рассказывать. Узнать нам удалось немного, но и этого было достаточно. Отец мальчика был врачом, каким именно, было неясно, но судя по описанию — травматологом. Его мать была наркоманкой, сидела на каких-то таблетках, который так любезно приносил ей муж. Несколько раз в неделю к отцу приходили люди, они собирались за столом и играли то в карты, то в домино, то еще во что-то. Сам мальчик и его сестра в это время обязаны были присутствовать при этом и удовлетворять потребности гостей. Так Ванька довольно часто заменял пепельницу, его десятилетняя сестра подвергалась насилию, обоих детей заставляли исполнять приказы взрослых, а за невыполнение — били. Если в результате дети у детей оказывались травмы, отец быстренько их подлечивал и все начиналось по новой. Заниматься лошадьми Ваньку отправили для того, чтобы создать видимость счастливой семьи.
Ваньку мы накормили и уложили спать, а сами начали соображать, что нам делать. К слову говоря, я все это время ждала что к нам заявятся родители ребенка, адрес у них был. Но они так и не пришли, и слава богу. В тот момент сильнее всего мне хотелось своими же руками придушить Ольгу — мать этих детей. И я наверняка бы сделала это, если бы она все-таки пришла.
Олег — парень с которым я жила, позвонил нашему общему знакомому милиционеру. Услышав рассказ тот приехал незамедлительно. Выслушав нас, он поворчал на меня, что теперь мне по всем статьям грозит как минимум судебное дело, но он что-нибудь придумает, а так же разберется, что делать с ребенком. Единственное что он попросил, это дать адрес проживания этих извергов. Это было не трудно, адрес был записан у меня в тетради, где были записаны все, кто занимался у меня. Олег не мог успокоить меня всю ночь. Таких истерик у меня, пожалуй, не было никогда. Я готова была усыновить этих детей, хотя прекрасно понимала, что никто не даст мне этого сделать.
Время шло, от милиции пока ничего не было слышно. Мы лечили Ваньку и пытались сделать его детство хотя бы на пару дней счастливым. Ребенок был на удивление открытым, доброжелательным, даже начал шалить. Ругаться на него я просто не могла. Да и ничего такого в сущности он не делал, ребенок ведь. Я же привязалась к нему как к родному и мне совсем не хотелось его отпускать.
Спустя три дня нам позвонил тот дядя-милиционер, и попросил Олега приехать кое-куда. Меня оставили дома с ребенком. Олег вернулся поздно вечером, и первым делом сказал, что завтра Ваньку заберут новые опекуны — дальние родственники их родителей, хорошие люди. Так же он сказал, что оба родителя были арестованы. Большего он мне рассказывать не стал ни в какую, несмотря на мои уговоры, даже угрозы. Он лишь сказал, что если я узнаю все до конца, то не удержусь от убийства.
На следующий день в дверь постучали. На пороге стояла темноволосая девушка лет двадцати пяти. Это была новая Ванькина опекунша. Мальчик её узнал, и со счастливым визгом бросился к ней на шею. Насколько я поняла, это была какая-то дальняя тетка, звали её Анна. Она долго благодарила нас, рассказывала о своей семье, о своем муже, клялась, что она сделает для мальчика все, что только сможет. Почему-то я ей верила.
Ваньку увезли в другой город в новую семью. На прощанье он долго и крепко обнимал меня, потом Олега, я еле сдерживала слезы и совсем, просто категорически не хотела его отпускать. Но выбора не было. Анна пообещала, что когда-нибудь они приедут к нам в гости. Я надеялась, что она меня не обманет.
С тех пор прошло уже десять лет, но Ваньку я так и не видела. Примерно раз в полгода Анна звонит и все рассказывает. Ребенок выздоровел, поправился, обрел любящую его семью. Его сестра живет с ними. Девочке провели несколько операций, так же вылечили, и подарили любящую мать и отца. Не смотря на то, что я ужасно тоскую по этому ребенку, я почему-то совсем не хочу его видеть. Просто не понимаю зачем, наверное. Не понимаю, зачем мешать простому детскому счастью.
От 29.07.11
Про кота.
За пятью холмами под лиловым небом Стоит дом. У окна, на кресле, под зеленым пледом Спит он.
Убежали люди, бросив вещи, Такая вещь - война. Своя шкура дороже, понятное дело, Забыли кота.
Пилот.
Теплый, ласковый сон разорвало нежное прикосновение любящей руки скользящей по гладкой шкурке. От этого захотелось сжаться тугим комочком, промурлыкать что-то ласковое и не просыпаться. Усатая морда приобрела выражение счастья, улыбки. Кошки не умеют улыбаться? Умеют, когда счастливы.
А на дворе стояла зима. Холодный ветер завывал в подворотнях подгоняя всех прохожих домой. Ветер не знал жалости, и с высоты небес обрушился на спящего под скамейкой кота снегом и маленькими кусочками острого льда, отобрав у него минуты счастья.
Кот давно привык к шуткам холодного ветра. Он тут был хозяин, а кот - это всего лишь кот. С грязной, свалявшейся шкурой, хромой лапой и наполовину оторванным хвостом. Дворовые мальчишки как-то привязали ему жестяные банки к хвосту. Тогда кот был еще доверчивый и наивный, помнил, что дети - добрые. Помнил, что дети наливали ему полную миску молоко втихаря от мамы, и никогда не привязывали ему банки к хвосту. А дворник и вовсе пнул его тяжелым сапогом по ребрам и наступил на лапу, когда кот хотел украсть у него немного колбасы.
А на улицах пела вьюга. Миллионы белых снежинок танцевали безумное танго уносясь высоко в небо и обрушиваясь сверху на одинокого, забытого кота.
А кот, голодный, продрогший, но упорный шел уже который день. Шел за хозяевами, которые убежав оставили его дома. Он не винил их, понимал, что люди не блещут умом, потому могли просто забыть спящего в своем теплом кресле ласкового кота. Когда он проснулся, дома не было никого, только сквозняк гулял по коридору и хлопал незакрытыми дверьми.
А зима бушевала в полную силу не щадя никого. Пела тысячами голосов. Пела безумную песню торжества и смерти. Пела колыбельные засыпающим в уютных квартирах людям.
А кот из последних сил пробирался через вьюгу к далеким окнам высокого дома впереди. Утопая в снегу, не чувствуя онемевших лап, ослабший от голода, он шел к своим людям, живя сегодняшним утренним сном. Живя воспоминанием о любви, теплых словах, о человеческой ласке.
Большие стальные двери преграждали путь коту. А когда дверь открывалась, то чья-то нога отбрасывала его от входа в подъезд. Кот смотрел на яркие огни в окнах, на пробегающих мимо людей и мирно засыпал в снегу у крыльца. А холодная и жестокая зима убаюкивала его, кутая в снежную шубу.
Когда утром люди вышли навстречу новому дню, кот уже спал вечным, сладким сном. Спал свернувшись калачиком прямо у ступеней подъезда. Спал и улыбался во сне. И в его сне, теплая и ласковая рука гладила его по гладкой шкурке. Кот мурлыкал забывшись в счастье, и его последняя песня уносилась далеко ввысь.
