[ Регистрация · Главная страница · Вход ]
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
Модератор форума: Призрак  
Логово Серого Волка. Форум » Ролевые игры » Мир людей » С Третьей Космической
С Третьей Космической
Призрак ♀ Дата: Воскресенье, 01-Янв-2017, 17:59:18 | Сообщение # 571    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
398е советские сутки, Фельгейзе
Часть VI

В самом конце песни у эрлайки появился еще один слушатель, уже давно ожидаемый, но никем не желанный. Нэнрил, закончивший свои процедуры, вернулся в палату в сопровождении медбрата-тельсора, да так и замер на пороге, широко раскрыв рот, потрясенный творящимся внутри своей вотчины безобразием. Пока тельсор пушил перья и удивлялся залетевшей в его отделение певичке, Нэнрил наливался злобным румянцем прямо на глазах.
— Это что-о еще за балаган такой вы тут устроили? — еще более высоким, чем обычно, голосом, завел он, бесцеремонно прервав Эльку на последней ноте. — Что-о за крики средь бела дня? На терминал смотрите, на терминал, время — тихий час! Запрещено беспокоить больных в это время, верно, Кадрас?
Саахшвет чинно обернулся и посмотрел на медбрата, при этом обеими руками упираясь в ходунки. Было заметно, как сильно при этом стала подрагивать правая кисть старика.
Тельсор покивал с безмерной усталостью. Ему выпало такое несчастье, как сегодняшнее сопровождение Нэнрила на процедуры, и больше всего на свете медбрат мечтал уже отвязаться, наконец, от вредного старика, вконец им измученный.
— Так вот, больной пришел, — задрав голову настолько высоко, насколько это позволяла сильно сгорбленная спина, произнес Нэнрил. — Выводите своего робота в коридор и там уже настраивайте его, как хотите, а в больничной палате, особенно в такое-то время, извольте соблюдать тишину! Иными словами, пора бы вам уже освободить помещение. Кадрас, ну скажи же им, ну!
— Угу, — вздохнул тельсор, очень-очень любопытно при этом поглядывая на Эльку, не сводя с нее глаз. — Пациенты могут сейчас требовать полный покой и тишину. Если хотите, можете вернуться сюда после шести. Ну, попробовать…
Нэнрил, гордо подняв вверх свой какой-то кривой, заломленный хвост, начал долгий переход от порога палаты к своей кровати, громко постукивая по полу ножками ходунков. Элиот, обнаруживший новых индивидов в палате почти сразу же после их появления здесь, но суть беседы из-за фильтрации голоса Нэнрила упустивший, лишь только недовольно сопровождал своего соседа взглядом с того момента, как зацокали его ходунки.
— Нэнси пришел. Ну все, жди беды, — негромко буркнул он.
Азри, до того вполне себе расслабившегося и вновь погрузившегося в прослушивание песни, словно противной холодной водой облили, когда в палату вошёл её второй житель. Почему-то, несмотря на вроде как почтенный возраст, новый участник событий в палате совсем не нравился Азри, и, более того, вызывал явную неприязнь. Как минимум потому, что тот наглейшим образом разрушил царившую до того атмосферу.
— Вот же тебе не повезло жить с... этим хреном горбатым с горы, — произнёс длай не слишком тихо, но достаточно негромко, чтобы сосед Эла не расслышал слов. — Я так понимаю, конец пришёл идиллии? Или вон того, — Азри кивнул куда-то, что должно было значить направление в сторону Нэнрила, — можно без риска для нервов поигнорировать, и он успокоится? Хотя, похоже я заранее знаю ответ, — вздохнул длай. — А что за беду ты подразумеваешь? — с запозданием поинтересовался Азри, слишком буквально понявший фразу Эла.
— Он сам — ходячая беда, Аз, — негромко буркнул Эл, все еще не сводя со спины соседа, на данный момент пристающего ходунки у стены, пристального взгляда. — Но хотя бы меня боится и близко не подходит. По крайней мере, пока.
— Смотри, чтобы он не нассал тебе на кровать, — подняв к потолку указательный палец, деловито заметила Элька вполголоса. — Лучше сделай это сам. Он какой-то подозрительный.
— Знаешь, я предпочту, чтобы на моей кровати вообще не оказалось ничьей мочи, — Эл недоуменно поднял брови. — Странные у тебя советы о том, как развлекаться в больнице, Эль.
— Скучный ты, — с мнимым разочарованием фыркнула эрлайка.
— Знаете, у Вас очень необычные представления о том, что делает индивидов нескучными, — произнёс Азри, глянув на Эльку, а после переведя взгляд на киборга. — Эл, у твоей подруги очень... странные фантазии, — заметил длай и задумчиво почесал гребень.
— Пока она их не реализовывает, все… — начал было Эл, однако окончание его фразы потонуло в наложившемся на него громком визге Нэнрила, собравшегося уже было раздеваться и ложиться в свою кровать, но обнаружившего, что странные гости до сих пор еще здесь, в палате.
— Кадрас, Ка-а-адрас! Почему они все еще здесь?! Почему ты позволяешь им обкрадывать старика на его законные минуты покоя?! Последние в жизни, быть может, минуты?!
Теперь стоящего к нему лицом сааха Эл видел хорошо, видел и его губы, а, значит, и «слышал».
— В сад бы ты лучше прогулялся, дедуля, — на повышенных тонах отозвался Элиот, уже просекший, что у его соседа сниженный слух, и обращаться к нему тихо попросту бесполезно. — Вот там уж покой так покой будет. Листики, цветочки. А какой покой может быть рядом с роботом? Вдруг я… пока ты спишь, захочу забрать твои вещи, твою личность, и продолжу жить за тебя, твоим злым двойником?
— Ты не можешь этого сделать, — брезгливо фыркнул Нэнрил.
— А кто тебе сказал, что не могу? — чистейшим голосом Нэнрила отозвался Элиот. И тут же довольно осклабился, любуясь как произведенным эффектом, так и тем, что этот номер у него в принципе получился, причем даже без малейших затруднений. Даже и… не больно совсем было, не неприятно, когда система подстроила его голосовые связки в соответствии со звуковой дорожкой, имеющейся в файлике больничного соседа.
Нэнрил сел. Сел на кровать, потом лег на кровать, двигаясь так механически, будто бы сам был роботом. Абсолютно молча, без единого лишнего движения. Только глаза его были широко раскрыты, а рот никак не закрывался и все подрагивал своей нижней челюстью.
— Ну вот, довели старика, — не ворчливо, а просто очень печально отозвался Кадрас, до которого смысл «доведения» как-то дойти все никак не смог. — Ну теперь он меня загоняет, когда отвиснет, ну загоня-я-ет. Идите уже действительно, господа, а…?
— Эх, ну, похоже, у нас нет выбора, — печально вздохнула Элька. Встала с табуретки, оглянулась, немного подумав, а затем, уперевшись руками в бортик койки Ривза, вспрыгнула на её край коленками и, нависнув над Элиотом, весьма чувственно поцеловала его в губы. Совсем не так, как обычно считается приличным в подобных больнице общественных заведениях, да вдобавок без стеснения во всей красе демонстрируя присутствующим свой едва-едва прикрытый короткой юбкой зад, одну половину которого Элиот не преминул во время поцелуя согреть своей ладонью. Затем эрлайка всё так же легко спрыгнула обратно на пол и невинно хлопнула лавандовыми глазами. — Что ж, значит, пока. Но не надейся, что отделался от меня, я ещё зайду. Завтра, например.
— Что ж, видимо, придётся всё же и мне временно покинуть данное место дислокации, — вздохнув, тихо произнёс длай, несколько смущённый сценой сближения Эльки и Эла, но не столь сильно, как можно было бы ожидать. В их сторону длай предпочёл в тот момент не смотреть, а вместо этого нехотя отклеивал зад от кровати Эла и теперь направился к своим вещам, дабы привести себя в более подобающий вид. Натянул футболку, вновь застегнул на себе кобуру, с неудовольствием отметив, что ремни нужно подтянуть потуже, а после быстро накинул куртку. В общей сложности вся процедура одевание не заняла и минуты. Напоследок длай быстрым движением расщёлкнул фиксатор кобуры, подвытащил пистолет, легко щёлкнул в верхнее положение предохранитель, дабы убедиться в наличии заряда, отобразившемся на маленьком голографическом экранчике сбоку ствольной коробки, после чего убрал оружие обратно и защёлкнул кобуру. Не позабыл длай и о сумке, в которой, впрочем, ещё оставались малочисленные съедобные припасы, правда вот сама сумка нужна была Азри, ибо таскать винтовку без неё было явно плохой идеей. Однако съедобная часть припасов явно пригодилась бы Элу больше.
— Найдётся у тебя, куда пристроить оставшееся съедобное из сумки? — поинтересовался Азри у Эла, подойдя поближе к кровати и на ходу нажимая сенсор на пластине очков, дабы линзы вновь скрыли его глаза.
— Да там осталось-то на один перекус, — коротко вздохнул Эл, вспомнив, как мало сохранилось в сумке Азри, даже изначально не слишком-то богатой на съестное, после утреннего перекуса. — Сложи мне в тумбочку, только сразу говорю, что надолго оно там не задержится. Кстати, Аз, ты знаешь, что ходить в помещении в темных очках или в шляпе — это дурной тон?
— А ещё ты и без того подозрительный, а так-то ну прям вообще, — вклинилась Элька.
— Я не ношу шляпы. А что касается очков..., — длай скользнул пальцем по пластику очков, не убрав их с глаз, но сделав абсолютно прозрачными, едва заметными. — То никогда не видел ничего плохого в очках где бы то ни было, — пожал плечами Азри и бросил сквозь прозрачный пластик косой взгляд на уже Эльку, вновь прозвавшую Азри подозрительным, добавив: — А кое-кто мне так и не ответил, что во мне такого подозрительного. Или у меня на лбу написано «маньяк-насильник»? — поинтересовался длай, попутно прибирая к рукам свою сумку и перекладывая оставшееся съестное в тумбочку. — Да, надо бы в следующий поход сюда получше запастись едой, — скорее даже самому себе сказал длай, чтобы запомнилось лучше.
— Чего подозрительного? Молчаливый, немного нестабильный тип с огнестрельным ранением и тяжёлой пушкой под мышкой, явно херово спавший последнюю пару дней, да ещё и одетый как заправский представитель той шпаны, что ошивается в первых районах, — Элька криво усмехнулась, а затем её голос превратился скорее в полушёпот, быстрый и резкий: — Не было у тебя времени перевязать рану, ага. Судя по всему, она явно не совсем свежая, с сутки давностью, если учесть заметно подсохшие края и то, что кровотечение было явно уже не первичное. Ты притащился с не служебной, нестандартной для копа пушкой в больницу, «не успел» обработаться, и перевязку ты себе явно сделал сам кое-как, одной рукой — это видно было. Ты нервничаешь, ты дёрганый, я сильно всколотила тебя своим резким появлением — ты оторвал кусок табуретки! — и при этом ты засыпаешь на ходу. Накладываем на это рану суточной давности, повязку и тот факт, что тебе с ней никто не помогал. Ты действительно торопился. Плюс, твоё «подстрелили по личным делам». Ты был настолько занят, что не нашёл времени толково позаботиться о своём плече — а это серьёзное дело, посерьёзнее любой бытовщины, — что свидетельствует, скорее всего, о том, что ты либо постоянно уходил от погони — что сомнительно, учитывая то, как смело ты явился сюда, либо то, что ты спешно сорвался с одного места и переместился в другое. Судя по подсушенной ране, это было не самое короткое перемещение, так как, опять же, ты не нашёл времени на плечо, плюс — я тебя вспомнила, ты из наших газетных звёзд. От одного опера я слышала, что тебя сослали отрабатывать какую-то провинность на задрипанную планетку в какой-то жопе. Ты оттуда сбежал сюда, так? Спешно. После того, как тебя подстрелили. Ты нервничаешь, таскаешь с собой не-копскую пушку для спокойствия — а значит, твои проблемы не остались там, откуда ты смылся. А проблемы у тебя явно большие, Аззи.
— П-сс! И эта девушка не хочет работать в полиции на нормальной должности! — в заговорщическом жесте прикрыв ладонью рот с одной стороны, громко, почти что в голос, со смесью веселья и наигранного удивления прошептал Эл, указывая на Эльку большим пальцем свободной руки, смотря при этом на Азри. После этого черноволосый обратился уже к Эльке, убрав руку от лица и вернув свой обычный тон голоса, разве что немножко присыпанный воодушевленно-ябедническими интонациями. — А еще он ксенофил, крайне вспыльчивый малый, источник весьма специфических шуточек, и, главное, он ну просто постоянно жрет шоколад!
— Так, стоп, стоп, стоп! — голос длая звучал не громко, почти на обычном уровне громкости, правда несколько скрипуче, словно колодки удержания себя в руках заскрипели по раскручивающемуся эмоциональному диску. Он пытался сдержать возмущение и, что более важно, крайнее удивление от обрушившихся с двух сторон «фактов» о себе.
— Во-первых! — Азри обернулся к Эльке, окинув танимийку забавно-растерянным взглядом, в лёд которого будто щедро подмешали огонёк возмущения и... восхищения наблюдательностью Эльки?.. — Во-первых, ладно, согласен, что всё это странно выглядело, вот только не всегда столь скороспелые выводы верны. Я... — и тут Азри понял, что просто не может придумать, что же ответить Эльке. Сказать правду о ситуации? Да кто нормальный вообще расскажет неизвестно кому, первой встречной, ТАКОЕ? Не говорить ничего? Азри как-то не улыбалось оставаться в чьих-то глазах «подозрительной личностью», к тому же в некоторой ситуации это могло сыграть совсем не в его пользу. В итоге, длай уже несколько спокойнее, словно ничего важного и не говорит, ответил всё же, пусть и с паузой. — Да, у меня есть проблемы, но совсем не с законом, потому считать меня «подозрительным» явно не стоит. Уж поверь, ничего подозрительного в моей истории нет, Эл может подтвердить. Но в целом ты права, причём много раз, — уже совсем спокойно, даже равнодушно ответил длай. — Смотался я с этой планеты- «жопы», и смотался не просто так, а в спешке из-за нагрянувших дел. Хотя насчёт ранения ты не права, мне просто было неохота ковыряться в себе, пока в этом не было какой-либо необходимости, не умирал же я, бывало и хуже. Знаешь, не знаю кто ты, но тебе бы в корпусе внешней тактической разведки работать с такими наблюдательностью и логикой, — как-то грустно улыбнулся Азри, хотя по длай различать оттенки улыбки всегда сложно, если не присматриваться к глазам.
— А теперь ты, — Азри повернулся к Элу. — Почему это я вспыльчивый, и с чего ты взял, что я люблю шоколад? — удивлённо поинтересовался Азри. — И насчёт ксенофилии: если я трахнул девушку не своей расы, то это не делает меня ксенофилом, — с некоторым возмущением прибавил Азри, но уже спустя секунду понял, что явно ляпнул лишнего и просто жутко смутился. — Давайте сделаем вид, что это никто не слышал, — Азри резко притих и застыл, не зная, куда деваться от нахлынувшей волны смущения своей откровенностью.
Элька сдавленно захихикала.
— Ой да ла-а-а-адно, — с ехидной-ехидной улыбочкой, хитро сощурив глаза, протянула она, с размаху хлопнув неосмотрительно отвернувшегося Азри по пятой точке. — Ну чего в этом такого? Индивиды трахаются, это нормально, прикинь!
Чего Азри так уж точно не мог ожидать, так это совершенно неожиданного прикосновения к себе. Да что там прикосновения, полноценного и наглого вторжения в личное пространство. Не успела рука Эльки отдалиться от задницы Азри на безопасное расстояние, как тот уже стоял к ней лицом, развернувшись чисто на автомате, не осознавая своего действия. Стоял, схватив руку танимийки за запястье и смотря ей в глаза пустым взглядом. Не больно схватил, но крепко. Лишь спустя мгновение длай осознал своё действие, правда, сказать ничего не успел, как не успел и разжать свою хватку, ибо подал голос Элиот.
— И ты, значит, тоже за «пожестче», — хмыкнул киборг, скрестив руки на груди. Из-за его полулежачего положения этот жест смотрелся не слишком-то эффектно. Впрочем, наблюдать за разворачивающимися в палате событиями такое положение самому Элу вовсе не мешало.
— Господа, господа, — плаксивым и безнадежным голосом послышалось от дальней стеночки. — Мне, как бы, через минутку охрану уже вызывать придется.
— Да-да, мы уже почти-и-и уходим, — отозвалась медбрату Элька, мягко вывернув свою кисть из пальцев Азри и посмотрев на длая при этом как-то сильно иначе, с какой-то очень-очень смущающей, явной оценкой во взгляде. — А у тебя хорошая реакция. Но, возвращаясь к теме подозрительности... знаешь, не связанные с законом проблемы, в которых при этом присутствуют пушки, ранения и побег с места работы, обычно имеют куда более скверные предпосылки и куда более кровавые последствия. Так что моё право считать тебя подозрительным всё ещё остаётся при мне. Пошёл бы ты обратно, на наш родной тринадцатый, задал бы работки копам.
— Обращусь, непременно схожу в полицию, но... только уже не сегодня, наверное, — длай удивительно спокойно выдержал взгляд танимийки, вернее правда будет сказать, что просто не заметил его, но всё же. Азри обернулся к Элу, довольно медленно, плавно, даже как-то лениво, без намека на ту скорость, что его тело продемонстрировало совсем недавно.
— Что ж, похоже, нас тут терпеть больше не собираются, — длай кивнул в сторону ожидающего ухода гостей медбрата. — Наверное, загляну к тебе завтра, если ты не против. К тому же мы так и не договорили. Ты хотел что-то мне сказать, так что, до завтра, — не зная, что ещё добавить, Азри, явно умудрившийся растерять в одно мгновение все признаки хорошего настроения, неспешно повернулся в сторону выхода. Уходить совершенно не хотелось. Почему-то в больнице, в этой палате, Азри чувствовал себя на удивление спокойно, словно ничего ему не угрожало, хотя это конечно было лишь иллюзией, но иллюзией очень стойкой. Теперь же предстояло вернуться в реальный мир и очень внимательно поглядывать по сторонам. Напоследок Азри бросил, не оборачиваясь: — Если что будет нужно — пиши, звони, думаю, на пару минут даже в больнице терминал можно найти. — Теперь Азри медленно брёл к выходу, постепенно оставляя позади неожиданно уютную больничную палату и не слишком разбираясь, куда ему сейчас следует направиться или же, хотя бы куда хочется направиться.
— Стой, — неожиданно спокойно, негромко окликнул Элиот Азри, когда тот уже почти переступил порог его палаты. — Ты помнишь, что я говорил тебе про гостиницу? Не оставайся там один ни на минуту. Зайди ко мне сегодня вечером, обсудим этот вопрос. До шести всего-то часа два осталось. Можешь пока пообедать в столовой или заглянуть к Дженнифер. Я хотел бы сходить к ней с тобой, но…, — Эл скривился, подергал рукой, привязанной к капельнице. — Но прошлый мой выход из палаты кончился не очень хорошо.
«А еще я определенно на Роуз обижен. И именно потому особенно хочу с ней поговорить, но уже без тебя».
— …но к черту. Все равно потом схожу. А еще знаешь, что?
Терминал Азри тренькнул сообщением.
«Мне не нужен терминал, чтобы писать тебе письма».
Оклик Эла словно встряхнул Азри, вытянув того из неожиданно накатившего флегматичного настроения, к счастью недостаточно глубокого, чтобы помешать услышать адресованные ему слова или же просто проигнорировать их.
— Порой я забываю, что тебе не особо-то и нужна внешняя электроника, — остановившись и обернувшись произнёс длай, после чего, не переставая говорить, тыкнул пальцем на панельку проектора, вмонтированного в руку, дабы отметить сообщение прочитанным. Чтобы не висело и не мозолило глаза чуть что. — Да, помню, что нельзя торчать одному, хотя вот уже успел подзабыть, — пожал плечами Азри. — Зайду конечно, раз ты не против, по правде говоря, я думал, что тебе сегодня уже не до этого, — чуть улыбнулся длай. — Правда, кажется, мне не хочется торчать в помещении. Думаю, ничего страшного не случится, если я поброжу где-то рядом с больницей, индивидов должно быть на улицах достаточно, всё же не ночь ещё. А к Дженнифер лучше вместе как-нибудь заглянем. И, раз уж я вернусь ещё сегодня, могу притащить ещё что-нибудь на перекус, раз уж кое-то не удовлетворён размерами завтрака и того, что от него осталось, — последнее Азри добавил уже скорее в шутку.
— Тащи, — серьезно кивнул Эл, махнул Азри рукой.
На том и распрощались. Впрочем, ненадолго.

Когда Азри вышел в суровый мир из стен больницы через раздвижные двери оной, он всё ещё не слишком осознавал, куда ему стоит направиться. Конечно же исходить стоило из критерия высокой плотности индивидов. Когда это оказалось очевидно для Азри, то возможный набор маршрутов резко сократился. Наиболее приоритетной стала дорога в сторону центра города, куда так или иначе двигалось множество индивидов. Именно туда длай и направился. По ходу Азри не забывал внимательно окидывать периферийным зрением окружающее пространство, но конечно же, ничего подозрительного он не обнаружил. Длай, однако, глупой затеей такую предосторожность не считал, мол, мало ли, вылезет ещё какой-нибудь отброс-камикадзе наёмников из ближайшей подворотни, и поминай, как звали.
А ещё длай не позабыл о воспринятой всерьёз Элом фразе о том, что надо принести ему в палату еды, и потому Азри попутно посматривал и на магазинчики, где можно было найти что-то съедобное. Увы, но поблизости пока ничего сносного на свой вкус длай не нашёл, потому всё дальше и дальше продвигался к центру, благо, народу вокруг становилось всё больше и больше, и потому волноваться слишком сильно не стоило. Хотя... Азри вдруг поймал себя на несколько иной мысли, взглянув на ситуацию под иным углом. Многолюдность — это, конечно, хорошо, никто не станет нападать при свидетелях, разве что отморозок какой-то. Но с другой стороны, если многолюдность начинает плавно переходить в понятие «толпа», то это становится ничем не лучше, чем в одиночку бродить по тёмным подворотням неблагополучного района. Даже хуже, в тихой подворотне хоть есть шанс услышать, что происходит что-то неладное, а в шумной толпе не поможет ни слух, ни даже зрение.
Азри начинал нервничать из-за подобных размышлений. Длай всё чаще оглядывался вокруг, ненавязчиво, будто вскользь, но всё равно очень часто, и от того это выглядело довольно странно. В конце концов длай старательно отогнал от себя вообще любые мысли, которые могли быть связаны с возможной угрозой собственной жизни.
Уже на существенном отдалении от больницы, почти через час ходьбы по наиболее широким улицам, Азри всё же набрёл на магазинчик, который своим внешним видом вполне удовлетворял длая. Именно в этом магазине, полностью автоматическом, Азри и подобрал на свой вкус то, что могло быть наиболее приемлемо. Вкусов Эла-то длай не знал. Когда с щёлканьем по сенсорному экрану магазина было покончено, а продукты оказались изъяты из приёмного контейнера, куда их сложил автоматический упаковщик, Азри двинулся обратно в больницу. По его прикидкам, прибыть туда он должен был почти точно через час, может лишь немного позже, что в целом более чем удовлетворяло необходимости где-то прошляться до окончания тихого часа. Что ж, Азри свои прикидки выполнить удалось.
По возвращении в шестнадцатую палату уже известной больницы длай несколько растерялся, ибо абсолютно все ее обитатели спали. Хотя кто все? Эл и его сосед. Но если второго будить Азри не хотел совершенно, то вот Эла разбудить точно следовало. Вот только как?..
— Эй, подъём, Эл, еда пришла. Если, конечно, ты всё ещё намерен получить ужин, пока его не съели, — вполголоса позвал Азри киборга и для большего стимула к пробуждению потеснил Элиота на кровати заново наполненной едой сумкой. В ответ на такую наглость Эл перевернулся на правый бок, спиной к Азри, накрыл голову подушкой и что-то крайне недовольно проворчал. Вылежал так с полминуты, отходя ото сна, уговаривая себя начать дружеское общение со своим гостем, и все-таки уговорил.
— Так, сейчас, погоди, — сонно выговорил Эл, вяло отбросил подушку в сторону, довольно жалобно выдохнул и перекатился на другой бок, так, чтобы все-таки иметь возможность вести с Азри продуктивные разговоры лицом к лицу. — Еда, говоришь…? Меня тут уже покормить пробовали чем-то маленьким и смешным, что они наивно называют «обедом». М-вэх, я так много валяюсь в постели, что, кажется, на добавку к завтраку пока не претендую. Сложи пока гостинцы в тумбочку, угу? Пока правда сам все не сожрал.
— В отличии от тебя, я вряд ли столько съем сам даже за два раза. Лопну, — однако просьбу Эла Азри всё же выполнил, прибрав принесённое в тумбу, правда, удалось это сделать с некоторыми трудностями, ибо ящики сего предмета мебели явно не были рассчитаны на хранение сколь-нибудь приличного количества предметов. — И, кстати, почему-то у тебя в тумбе нет холодильных элементов, так что это всё лучше бы съесть поскорее. А «маленькое и смешное» — это, случаем, не какой-нибудь мелкий живой зверёк? — с интересом полюбопытствовал Азри.
— Ты думаешь, что люди едят мелких живых зверьков? — с какой-то затаенной грустью уточнил Элиот. — Вонзают в них свои зубы и раздирают на куски, заливая простыни их невинной, теплой кровью? А почему «смешное»-то? Почему съеденный маленький зверек — это весело? Я начинаю опасаться тебя, Азри.
Черноволосый изломил уголки губ в улыбке, показывая, что его ответ носит саркастический характер.
— Нет, не зверек. Все куда скучнее — это был какой-то суп, на вкус совершенно пресный, и явно синтетическая котлета с неизвестным мне гарниром.
— А почему бы и не зверек? Вот мы их едим. И вполне удачно, — пожал плечами с совершенно серьёзным видом Азри. Даже со слишком серьёзным, чтобы было правдой то, что он сказал. — А почему смешно... По-моему, ты, отплевывающийся от шерсти, это смешно, — не став ждать, когда в Эле проснётся аппетит, длай извлёк из тумбочки упаковку с сэндвичем, в основе своей содержащем лепёшки, наполненные грибами, сыром и водорослями. Да ещё и с соусом каким-то, если верить написанному на упаковке. Надорвал сначала один клапан, дождался, пока упаковка потеплеет и раздуется, после этого открыл ароматное содержимое пакета, при этом добавив, — Синтетическая котлета звучит примерно так же, как силиконовая грудь, — задумчиво проговорил длай вслух своё неожиданное представление о данном больничном продукте, хотя что о котлетах, что о грудях Азри имел весьма условное представление.
— Только не говори, что ты никогда не ел пищу из синтезатора, — чуть усмехнулся Эл. — Все равно не поверю. От этих героев-производителей никуда не деться — вот, видишь, и на больницу они вовсю стараются… Ладно, я сейчас сонный и не болтливый, так что давай сразу к делу. Что я хотел тебе предложить. Первое — это вопрос жилья. Один мой друг вывел меня на место, где дают приют тем, для кого проблема найти жилье в официальном порядке. Попасть с улицы туда сложно, это контора «для своих» — и в то же время там никому нет дела, кто же ты такой на самом деле. Имя твое не промелькнет нигде, если только ты сам этого не захочешь. Местечко буйное, спальные залы общие, кухня тоже, и нет такого, чтобы население полностью вымирало по ночам, расползаясь по спальникам. Не бомжатник, нормальное место, и ребята там хорошие. Если сойдешь за своего — за малоимущего — то сможешь там спрятаться на неограниченный срок. По-моему, это просто идеальный вариант: тебя никто не знает там, твой электронный след обрывается в гостинице, заставляя возможных преследователей разводить руками, а ты в то же время находишься под настоянным наблюдением, все время в компании других индивидов. Зажатый ты довольно, так что вряд ли тебе понравится подобное место, но, знаешь ли, в твоем положении выбирать не приходится. Закутаешься в одеяло, отползешь в угол — никто тебя не тронет, никто к тебе не пристанет с болтовней. По сути, тебе там надо будет только ночевать. Хотя нет, приходить поздно туда тоже не стоит — район довольно пустынный. Но еще не самым глубоким вечером по нему текут ручейки индивидов. Ты как, заинтересован?
Азри с почти явно видимым интересом выслушал Элиота. Как воспринял Азри предложение? Гораздо лучше, чем можно было ожидать. Возможно, длай и не был когда-либо «душой компании», однако его не слишком смущала перспектива провести какое-то время в окружении малознакомых индивидов. Да и в конце концов, не так уж это было ему в новинку. Ведь казармы никто не отменял, да? Тоже не сильно лучше, разве что дисциплина присутствует, чего в данном случае ожидать вряд ли можно.
— Заинтересован. Что касается зажатости, то уж переживу как-нибудь соседство, не забывай, я всё же в своё время и вовсе в казармах пожить успел, потому приживусь как-нибудь, привычен. Какой там контингент собирается, если подробнее? Порядки какие, правила? И если это «контора для своих», то как этим своим тогда кто-либо становится? А ещё мне интересно, каким образом ты, — Азри зачем-то кивнул на киборга. — Попал в такое местечко. Не кажется мне, что у тебя есть необходимость скрываться от кого-то, да и на малоимущего ты совсем не тянешь.
— У меня много дури в голове, Азри, и отнюдь не только электронной, — Элиот улыбнулся с легкой самоиронией. — Вот благодаря ей я туда и попал. Просто искал себе развлечение, какую-нибудь экзотику. Меня туда, говорю же, навел друг — и именно так там обычно «своими» и становятся, по знакомству. Один бродяга приводит другого бродягу, так сеть ночлежек потихоньку и приобретает популярность. Понятное дело, что никто ее не афиширует — все-таки это дело незаконное, поскольку практически все или даже абсолютно все проживающие там лица не имеют регистрации. Не то чтобы они были скрывающимися преступниками или такими, как ты, жертвами, просто они считают каждую единичку, и — не знаю, как так вообще можно жить, — но прилепиться к самой паршивой общажке с официальной регистрацией действительно кажется им непомерной тратой денег. А кому-то и неразумной — тому, кому просто нравится так жить, как попало, безо всяких рамок. Вот такой контингент там и есть: неимущие туристы, потерявшие дом-работу местные и обыкновенные раздолбаи. Нормальные ребята, веселые — по крайней мере те, с которыми я успел пообщаться. Никаких особых правил там нет. Просто приходишь по адресу, тебя там встречает старенький саахшвет, причем нормальный, а не такой, как этот, — Эл указал глазами за спину Азри, на койку со спящим Нэнрилом. — И, если проходишь фейс-контроль, то хозяин тебя сопровождает в подвальчик. Одежду тебе определенно сменить придется, поскольку твоя кричащая куртка, хоть и очень подходит по стилю, но все-таки выглядит непомерно дорогой и неправдоподобно новой для бродяги. Нашел бы ты себе лучше на это время какой-нибудь кожзам самый паршивенький. И штаны у тебя тоже не по формату, и обувь, м-м… дороговата. Об очках своих понтовых тебе тем более совершенно точно придется забыть. И об оружии, которое на тебе можно будет увидеть. Тебе определенно стоит приобрести что-то более компактное и незаметное. Обитель неимущих, помнишь…? Вот это — главное для тебя правило. Все остальное покажет и расскажет хозяин. Спальня, кухня, душ… все это там есть. Но вот спальник я бы точно там предпочел иметь свой, — с неожиданно проснувшимся сарказмом выделил последнюю фразу Эл. — Потому что местные предложения оставляют желать лучшего. Мне что-то и в голову не пришли твои казармы — действительно, есть что-то общее в условиях проживания, только будить тебя у бродяг никто сранья не будет. Так что все не так плохо, приживешься. Дерзай: адрес, имя…, — Эл сделал секундную паузу, завершившуюся сигналом с терминала Азри. — У тебя уже есть.
— А я-то думал, что одет очень скромно, – иронично отозвался длай, быстро скользнув глазами по информации, что переслал Элиот. — Но если серьёзно, то, думаю, больших проблем с конспирацией не будет, найдутся у меня вещички, соответствующие легенде, хотя над легендой надо бы подумать получше..., – на миг задумался длай, прикрыв глаза и проведя ладонью по лбу, после чего он снова вернулся в реальный мир. — А ты, однако, умеешь найти себе развлечения, причём довольно странные, на мой взгляд, — заметил длай, улыбнувшись. — Наверное, тяжело тебе далось влиться в подобное общество, всё же довольно сложно представить тебя в амплуа небогатого путешественника, ты немного... яркий для такого, — пожал плечами длай и вновь забрался в тумбочку, чтобы на этот раз вынуть оттуда баночку саморазогревающегося кофе и пакетик с ароматными пластинками ассорти из вяленых овощей и мяса. Повторил процедуру подготовки напитка к употреблению, вскрыл пакетик с едой и продолжил.
— А что там ты ещё хотел сказать? Насчёт жилья понял, буду стараться на имидж и приживаться, хотя бы на время, пока не станет яснее ситуация. Но, как ты выразился, это было первое. А что второе? — полюбопытствовал длай, отпив кофе и хрустя чипсиной из томата.
— А второе — это обращение к моему папочке, — Эл чуть переменил положение, устраиваясь поудобнее, щекой на своей ладони. Черноволосый внимательно посмотрел на лицо длая, фокусируясь немного ниже, чем на его глазах. — Твой не поможет — так мой тоже лицо более чем влиятельное. Не откажет, уверен. Как много я могу рассказать ему для того, чтобы попросить помощь?
— Ты уверен, что это... Мм... Уместно? — после довольно долгой заминки поинтересовался длай, при этом смотря на Эла не то чтобы спокойно. Скорее очень ошарашенно. — Я не уверен, что смогу за подобные услуги как-то расплатиться, — уже тише сказал длай и потёр то место, где у него находилась на человеческий взгляд слабо выраженная переносица. — Правда, выбора у меня особого нет, так что не время думать о том, что будет, — это всё длай говорил скорее самому себе, чем Элу, но очень быстро собрался и вернулся к разговору, вновь устремив свой взгляд на киборга. — Можешь рассказать всё, что нужно. Тебе же я рассказал, значит, и ты волен сказать всё своему отцу. Ну, конечно, тебе виднее, что стоит говорить, а что нет. В общем-то информации никакой очень дельной я пока не дал, если смотреть правде в глаза. Но вообще..., — длай снова задумался, на этот раз очень надолго, почти на минуту. То, что он собирался предложить Элу, не слишком-то было законно, однако и тут вариантов у Азри особо много не было. — Если будет нужно, я могу предоставить кое-какие документы из военного архива, правда они засекреченные и, сам понимаешь, лучше не афишировать их наличие у себя индивиду, у которого они будут. Хотя информации в них полезной о деле больше, чем в моих рассказах. По сути, там прописано всё, что узнала разведка, когда работала по наёмникам. Никаких государственных тайн там нет, но это не отменяет факт того, что информация не для всеобщего обозрения, — подумав ещё немного, Азри поинтересовался: — Ты уверен, что стоит твою семью втягивать в это дело? Это может быть не слишком безопасно. И ещё мне теперь интересно, откуда о твоего отца такие связи, что он может помочь даже в такой ситуации.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Эрин ♀ Дата: Воскресенье, 01-Янв-2017, 17:59:55 | Сообщение # 572    

Клан Созвездия Волка
Ранг: Зрелый волк

Постов: 2284
Репутация: 281
Вес голоса: 5
398е советские сутки, Фельгейзе
Часть VII

— Все в этом мире очень просто, где деньги — там и связи, — миролюбиво мурлыкнул Эл, подсовывая под щеку и вторую руку. — Там знакомства, там возможности. Что именно отец может сделать, я не знаю, если честно, я совершенно не разбираюсь в его делах и в делах компании, но что-то он определенно может. Меня ты все равно уже втянул — так почему бы мне тогда не обратиться в инстанцию выше, которая и может намного больше? И я именно на то и надеялся, что информации ты выдашь больше, добавишь хоть немного конкретики. Твои архивы явно пригодятся. И еще я хотел бы точно знать, нет ли в твоей истории каких-то подводных камней, на которые можно очень неприятно напороться, решая проблему. Папа наверняка покопается в этом сам, но сможет ли что-то найти…? Почему эти ребята вообще идут за тобой, спустя столько-то времени? Разворошил их гнездо, нанес его на радары военных, понимаю… но что они сейчас-то о тебе вспомнили? Как я понимаю, дело было довольно давно. С тех пор ты больше никак с ними не пересекался, нет? Чем ты вообще занимался до полиции, до того, как записался на курсы, решив, что хочешь быть копом? И, кстати, раз уж речь об этом зашла — как ты вообще пришел к мысли, что неплохо бы работать в полиции? После твоей армейской карьеры наверняка это кажется скучноватым занятием.
— Скучно, но зато спокойно, да и на пользу обществу идёт, должен же и я приносить в этот мир что-то хорошее, — Азри не спеша стянул с себя куртку, ибо приготовился говорить долго, положил ту на табуретку, а сам нагло пристроился на уже знакомое местечко постели Элиота. Киборг повернулся на спину, следуя за длаем, чтобы продолжать видеть его лицо. — Если говорить о подводных камнях, то я честно не знаю, что под ними подразумевать. Возможно, стоит упомянуть то, почему я не обратился к своему отцу, а именно моё не слишком честное существование после госпиталя, отчасти именно поэтому я и пошёл в полицию... Хотел как-то отмыться, что ли, — длай отхлебнул немного кофе, складывая в голове при этом какой сколь-нибудь полный и связный рассказ. — Наверное, начать стоит с конца, тогда уж. В полицию я пришёл после того, как порвал свои связи с неким Локом, контрабандистом и работорговцем. Хотя о том, что он торгует рабами, я узнал очень поздно и никак в этом не участвовал, в этом могу тебя заверить. Но и без того на мне висит достаточно. При Локе я работал поначалу простым пилотом, а уже потом, через какое-то время, он просветил меня относительно того, что даёт ему основной доход. Как он тогда говорил мне, он торгует оружием, но торгует только с теми, кому оно правда нужно. Не с наёмниками и убийцами, а с обычными колонистами, которых никто кроме них самих не защитит. Он утверждал, что хоть это и незаконное дело, но вполне себе хорошее. Хочешь верь, хочешь нет, но почему-то я тогда поверил ему. Развесил уши, представляешь? Решил, что он говорит правду, что он самоотверженно помогает индивидам защитить себя там, где их не защищает правительство. Хотя, конечно, определённая правда в его словах была, я сам пару раз лично наблюдал то, что осталось от колоний на дальних рубежах после нападений всяких пиратов. Нашему флоту приходили сигналы бедствия, но мы прилетали слишком поздно, чтобы кого-то спасти. Я видел горы трупов, сожжённые поселения и прочие ужасы. Индивиды просто не могли себя защитить законно от хорошо вооружённых отрядов пиратов, и что им ещё оставалось, кроме как закупаться нелегальным оружием и самим защищать себя, раз правительство не может защитить всех и вся? Вот я и решил, что это вполне себе доброе дело, и начал работать с Локом. Стал его правой рукой в какой-то момент, влился в дело. Сначала я правда видел только торговлю с колонистами, настоящими, не подставными. Мы прилетали в колонии, гружёные тяжёлым вооружением, отдавали товар колонистам по вполне адекватным ценам, улетали. Все довольны. Потом, через какое-то время, Лок умудрился втянуть меня глубже в дело. Знаешь, я только сейчас понимаю, каким идиотом был, что верил в розовые сказочки, в то, что Лок якобы хотел творить добро, являясь необходимым злом. Сейчас я понимаю, что мозгов у меня просто не было ни капли, раз я втянулся в это дело. Какой идиот вообще может подумать, что, торгуя оружием, он кому-то помогает, при том что в реальности видел с некоторого момента, что торговля идёт явно не только с колонистами?! Да, идиотом круглым я был, — голос длая на мгновение стал каким-то рычащим, говорил он сквозь сжатые зубы. Азри взял себя в руки и продолжил. — В общем, с какого-то момента я участвовал во всех сделках Лока, торговали тогда мы уже с довольно сомнительными элементами, причём в отличии от иных контрабандистов, торговали с самыми разными, даже враждебными группировками, чем наживали себе врагов очень быстро. Но это к делу не относится. Так вот, о чём я..., — длай потёр лоб, стараясь вернуться в русло адекватного повествования. — Вот, значит. Работал я с Локом до тех пор, пока не просёк его совсем тёмные делишки, которых простить уже не мог. Но не мог и сдать его в полицию, ибо сам был замазан по самые уши в незаконных делах. Как-никак, я был его правой рукой, телохранителем, оружейником и инженером, да ещё и начальником охраны. В общем, на мне висит целая куча дерьма. Именно поэтому я пошёл в полицию, чтобы как-то стереть грязь со своего прошлого, ловя других таких изворотливых ублюдков, как Лок... и таких же идиотов, как я сам, — длай вздохнул, сделал большой глоток кофе, смачивая пересохшее горло. — За мной правда тянется очень тёмная дорожка, прикрытая разве что очень хорошо подделываемыми в то время документами и тем, что те, с кем я работал, ни за что не свяжутся с правоохранительными органами. Не жалеешь ещё, что вообще с таким, как я, связался? — горько усмехнулся длай, для которого подобное прошлое было хуже, чем смерти близких индивидов. — Много я натворил, много. И продавал то, чем убивать, и сам убивал. Подонков правда в большинстве своём, которым мы продавали товар и не договаривались нормально об условиях, из-за чего дело доходило до стрельбы, но всё равно это не оправдание тому, что я в первый же день не сдал Лока полиции. Но что было, то было, теперь мне остаётся лишь попытаться загладить свои поступки чем-то хорошим..., — новая пауза, новый глоток напитка из пустеющей одноразовой кружки, новые тяжёлые мысли в глубине и мысли о том, что говорить дальше, снаружи. — Напрямую с этими «чернометочниками» не пересекался, хотя... Знаешь, я ещё допустил пару ошибок, а именно решил отыграться хоть как-то за то, что они убили моих товарищей и меня достали. Само собой, даже мне тогдашнему, тупому и недалёкому, пришло в голову, что напрямую что-то сделать я не могу, воевать с наёмника-профи это самоубийство, но зато я вполне могу нанести им... материальный ущерб. Как? Что ж, мой доступ к информации разведки и прочего никуда не делся, и я знал то же, что знали наши войска о «Чёрной метке». Например, я знал о кое-каких найденных складах наёмников, стоящих за дальними рубежами. Как войска узнали об этих хранилищах, я не знаю, как и то, почему сами они не накрыли склады. Ну, в общем, в какой-то момент я уломал Лока навестить парочку хранилищ, подобрав на операцию бойцов. Особой охраны в тех хранилищах, впрочем, не было. Короче удались нам эти несколько налётов, но я засветился в этих операциях перед «чернометочниками». То, что они именно тогда не ополчились на меня, заслуга лишь военных наших, в том, что они обрушились на «Метку» и почти разрушили её, иначе бы меня тут не сидело. Но я тогда о последствиях не думал, мне лишь бы нагадить им было тогда нужно. Да и вообще, надеялся, что тем самым облегчу военным задачу, а войска уж добьют «меточников» окончательно, и ничего мне уже угрожать не будет. Как мы видим сегодня, я очень сильно ошибся. И всё же я не думаю, что эти мои налёты на их склады есть причина охоты, всё гораздо проще. Я сын своего отца, мой отец очень близок к правительству, и меня он тоже по информированности продвинул в своё время сильно. У меня до сих пор есть очень высокий уровень доступа. Надо ли объяснять те моменты, что я знаю крайне многое из того, что хотелось бы знать крупной организации наёмников, и при этом я нахожусь без охраны? Да и через меня вполне можно добраться до отца, а через него и до большого количества важной информации. Почему они ухватились за меня только сейчас? Да очень просто. После госпиталя наёмникам было не до меня особо, их самих гоняли по галактике. Чуть позже они восстанавливались, начали, видимо, собирать информацию о тех, благодаря кому их прижали. Ко всему всплыли мои грабежи их складов, мои связи. Вот и решили они, похоже, заполучить в свои руки ценный рычаг давления и источник информации. И ещё, почему именно вот сейчас, а не сотню дней назад: только сейчас я засветился сильнее всего, после тех событий, в которые угодили мы. Если бы не журналистское освещение событий, возможно, меня бы стали искать гораздо позже, да и не факт, что вообще бы спохватились так организованно. В целом, причины я назвать не могу их охоты именно в это время, извини. Знал бы сам, то рассказал бы, но я не знаю, почему именно сейчас, — пожал плечами длай и после этого, в знак того, что закончил свой рассказ, устало прикрыл глаза и откинулся чуть назад на кровати, уперевшись позади себя руками. — Странная история, да?..
— Скорее не странная, а очень неудобная, — после короткой паузы отозвался Эл. — Плохо, что за тобой есть незаконный след. Очень плохо. За контрабанду по советским законам строго наказывают — ну, ты и сам это знаешь, а уж за пострелушки в кого-то тем более. Если вы продавали и использовали запрещенное оружие, то это уже вообще край… А ведь обратиться в полицию — это в твоем деле очень важный шаг. Пусть защиту они, скорее всего, тебе бы выделили чисто номинальную, и даже не факт, что предложили бы сменить документы, по крайней мере до первого произошедшего у них на глазах покушения на тебя, но они бы начали что-то делать, они к этому обязаны. Шли бы по следам, оставленным тобой, разбирались с останками «Черной метки». В твоих архивных сведениях ведь достаточно данных, чтобы на них выйти? По идее, ваша военная организация должна передать советской полиции такие «секреты» вообще без проблем, они даже носы морщить не могут, поскольку речь не идет о государственной безопасности. Только вот с ходом расследования власти случайно не могут спрятать тебя от твоих преследователей в тюрьме, а? Если хорошо подумать, если реально взвесить факты — то насколько тщательно вы в действительности замели следы? Высока ли вероятность того, что полиция все же накопает на тебя что-то из твоих черных делишек? Что вообще опаснее в таком случае — твои наемники или полиция?
— Не знаю, Эл, не знаю, — покачал головой Азри. — Смотря насколько тщательно полиция будет копать именно на меня. Если не будет, то вполне может пронести. Как видишь, даже когда меня проверяла полиция перед поступлением на обучение, а проверяла она точно, то ничего не нашла, но если целенаправленно искать зацепки, чтобы посадить именно меня, то ей все же может улыбнуться удача. Всё же свидетели, которые меня за этими делами видели, всё ещё живы, и через них можно на меня выйти. Другое дело, что, может, полицейские и не станут копать на меня при условии, что опасность угрожает-то мне, и так времени мало. А вот насчёт информации из архивов я не уверен. Наше правительство вряд ли слишком охотно и рьяно поделится ею с полицией, так как за ней тянется не слишком приятный след к нашим верхам, довольно скандальный, которому по-хорошему не стоило бы всплывать. Потому они постараются как-то извернуться и либо затянуть как можно дольше с официальной выдачей, либо и вовсе попытаться убедить всех, что ничего важного в этих документах нету и как-то замять дело. Но информации более чем достаточно, чтобы начать поиски «Чёрной метки». Что опаснее для меня? Хм..., — длай наигранно задумался, а после задал встречный вопрос: — А что бы ты предпочёл, сесть в тюрьму до конца дней своих, или же получить полю в голову? Лично мне довольно сложно сейчас сделать выбор. Ни то, ни другое удовольствие не доставляет, если честно. И всё же я надеюсь, что, дав ход расследованию, я не попаду под горячую руку. Как считаешь, полиция станет под меня рыть, или без лишних вопросов просто будет пользоваться информацией, которую я выдам? И тут у меня ещё один вопрос возникает, уже к тебе... ты-то как относишься к такому... прошлому? И как отнесётся твой отец к таким моим делам?
— Много вопросов, слишком много, — мягко усмехнулся Эл. — Попробую ответить по порядку. Я бы не хотел ни в тюрьму, ни пулю в голову. Я попробовал бы просто подумать, в каком случае шансы пропасть выше. Насколько серьезно за тобой охотятся — я ни малейшего понятия не имею. Насколько много и как неаккуратно ты себе зарабатывал на срок — тоже не знаю. Ну ясно, что если от твоей «Метки» остались лишь жалкие огрызки, то я бы предпочел разобраться с ними без помощи полиции, своими силами, своими возможностями, в которые такое понятие, как помощь друзей, безусловно, входит. А если это большая, хорошо организованная команда, которая всегда идет напролом с настойчивостью хорги, то я бы сто раз подумал, стоит ли даже пробовать с ней тягаться. Тут уже будет разумно обратиться в полицию, поскольку получается, что кокнут тебя почти наверняка, а что накопают на тюремное заключение — отнюдь не факт. Сейчас вопрос стоит в том, чтобы взвесить риски, Аз. Ничего больше. А ведь копы могут, очень даже могут пройтись по твоему прошлому, собирая следы «Черной метки». Могут пройтись по разоренным складам, а ведь нападал на них именно ты. И если это всплывет, то ниточка потянется и дальше: а зачем, как и по какому праву ты все это делал? Будет другое дело, другой следователь, другое расследование. Словами «и без того у них времени мало» ты себя напрасно не утешай. Найдут, найдут резервы, чтобы покопаться в сторонних сомнительных делах, ты не сомневайся. Чтобы полиция спокойно рыла в заданном направлении и не задавала никаких лишних вопросов — это просто какая-то фантастика. Знаешь, сколько часов я наговорил в полиции про «Стрелу» и ее обитателей? Около десяти, причем вообще без перерывов. Вээ, у меня еще тогда горло только начинало заживать, говорить было дико больно, и в конце концов я совершенно потерял голос и уже молча кидал на терминал капитану бескрайние тексты. У меня у самого информация все не кончалась и не кончалась, а когда следак ставил дополнительные вопросы, оказывалось, что у меня ее еще больше, чем мне казалось изначально. Я уверен, я совершенно уверен, что если бы дело Шакса не закрыли, то меня бы пригласили в полицейский участок еще тысячу раз, хотя все, что я знал, я уже рассказал. И собирались приглашать по поводу того дня, когда я пропал с советских радаров. Но какой толк… я же ничего не помню. От этого бреда меня отмазал Лестер. Вот, кстати, еще одно: после того, как ты обратишься в полицию, ты наверняка надолго пропишешься при участке. Как ты собираешься решать вопрос со своими отработками? Все, вынужденно забрасываешь полицейское дело, или надеешься, что тебе пойдут навстречу с учетом обстоятельств и придумают альтернативную повинность, или ее исполнение перенесут?
— Я могу быть уверен, что в наглую меня не пристрелят, это раз. Наёмники — это совсем не безмозглые дуболомы, как некоторые считают. Безмозглые — это просто пушечное мясо для масштабных акций, в остальном же любые хорошие наёмники предпочитают работать по возможности тихо и быстро, потому я могу быть уверен, что среди большого количества индивидов мне пока что ничего не угрожает. Но это пока. Вначале они вообще попробуют заполучить меня целого и невредимого, думаю. А уж если не получится, то предпочтут убрать, так, уже из принципа. И уберут, думаю, если зададутся такой целью, причём довольно тихо, уж это они умеют. За численность их говорить не могу, может их остались какие-то десятки, а может их теперь и сотня наберётся, но вряд ли больше. «Метка» никогда не была многочисленной, ведь это специалисты, полагающиеся в акциях на навыки и технологии, а не на численный перевес. Каждый их боец стоит десятерых обычных вояк. Так что численность точно у них не огромная, но они профи. Я вообще удивляюсь порой, почему делами, связанными с подобными наёмниками, занимается полиция, а не специальные силовые отделы, хотя, кто знает, — пожал плечами Азри. — Но я отвлёкся. Вот по чему полиция точно не пройдётся, так это по складам. Они не сунутся так далеко, да и от складов ничего не осталось уже, мы их выжигали за собой, не оставляя ни малейших следов. И свидетелей в этих операциях не оставляли, почти все, с кем мы работали, мертвы. Так что полиция на меня выйти может разве что через тех, чьи заказы мы выполняли. Или же как-то по следам фальшивых документов. Не знаю я, как работает полиция в расследованиях. Но работали мы всё же довольно чисто, к тому же в основном с крупными клиентами, а они с полицией связываться не будут. Да и колониям, с которыми мы работали, тоже не с руки сдавать нас, ведь тогда и им достанется за незаконное приобретение. Так что, думаю, полиции мне стоит опасаться меньше, чем наёмников, по крайней мере пока что. Но всё же я предпочёл бы если и обращаться в полицию, то поосторожнее. И при этом самостоятельно иметь возможность участвовать в расследовании, но не знаю, насколько это реально. А что относительно отработок, то, честно говоря, мне последние сутки было не до них. Уверен, что мой анурахский начальник меня обыскался уже и засыпал почту сообщениями. Но что решать с ними, я не знаю пока, думаю, у меня была уважительная причина покинуть Анурах. И потому мне эти отработки или перенесут, или ещё как-то позволят отработать, не знаю. Мне это казалось наименьшей проблемой, честно говоря.
— Если бы мне хотелось работать в полиции, то мне бы это было важно, — возразил Эл. — Но тебе, судя по всему, не очень-то хочется, просто ты считаешь такой путь правильным. Э-эй, Аз, а как же радость от жизни?!
— Радость от жизни? — переспросил Азри. — По правде говоря, я несколько устал от жизни, и никаких радостей особых в ней не вижу, — длай наклонился вперёд, опираясь локтями о ноги и смотря в пол. — Может, мне хотелось бы покоя, но от него становится скучно. И при этом уже не хочется подставлять задницу. Парадокс, не так ли?
— Нет, просто старость подкралась, — фыркнул Эл, не восприняв жалобы Азри всерьез. Подобные заявления киборг считал исходом патологической лени, излишне продолжительного безделья, физической или моральной немощности. Ну вот скажите, как можно просто взять и устать от жизни? Ну как, а?!
— Вообще-то я не настолько стар, Эл, если ты позабыл. Неужели я на вид столь старый? — попытался Азри таким образом развеять убеждённость Эла в вине своего возраста.
— Вы, длаи, на вид все слишком похожи, — очень широко и очень ехидно улыбнулся Эл, мягко и осторожно принимая, наконец, сидячее положение, упираясь ладонью в кровать за собой. — И рассуждаешь ты как старичок. И вообще, все, кому больше двадцати пяти советских — уже выходят на порог старости. По всем пунктам проходишь.
— Просто ты, видимо, никогда не видел наших стариков. Приезжай в гости, покажу тебе старых представителей нашей расы, увидишь разницу. И вообще, даже по годам я не настолько стар, учитывая, что мне 27 ваших лет, земных. По-моему, до старика по цифрам мне всё же очень далеко. А у тебя странная логика: по ней ты вовсе тогда старик, хоть и не тянешь на такового, вроде бы.
— Извини-и-и, — Эл аж побагровел, и очень, очень хмуро посмотрел на Азри. — А сколько, ты думаешь, мне лет?!
— Думаю..., — длай оценивающе посмотрел на Эла. — Больше тридцати точно. Но меньше тридцати пяти.
— Я надеюсь, это ты сейчас меня как рикшу померял, — Элиот побагровел еще больше, и уже даже начал шипеть от возмущения. — Потому что по земным годам мне двадцать восемь. Двадцать восемь!!! Не тридцать, и уже тем более не тридцать пять!!! Ты хоть один седой волос на моей голове видишь, злой и жестокий вермальтовец?!
— Нет, как человека. Уж извини-и, — теперь уже пришла пора Азри протянуть это слово. — Вот только поди вас, людей, разбери, сколько вам лет, — пробурчал длай. — Да и не так уж сильно я ошибся, подумаешь, несколько лет. А седых волос у тебя не может быть, они только у очень старых людей бывают, насколько я знаю.
— Тоже мне, «несколько лет», двадцать восемь и тридцать пять! — все никак не мог отойти от возмущения Элиот. — На тебе, расстройся тоже: я до сего момента был совершенно уверен, что тебе двадцать семь советских, и ты старше меня. И с волосами ты тоже ошибаешься, — киборг фыркнул, потер лоб тыльной стороной ладони. — Они же не сразу все белеют, а потихоньку появляются, по одному. Как раз лет с тридцати-тридцати пяти. Видишь, и так немного мне осталось, а ты и еще откусить пытаешься…!
— Почему это меня должно расстроить? — удивился длай. — То, что ты думал, будто я старше тебя, так это можно счесть за комплимент, с какой-то точки зрения. Вот только почему ты решил, будто мне двадцать семь в советских годах? — заинтересованно взглянул на Эла длай. — А если я тебя задел, то могу принести на твой следующий день рождения тортик с заведомо заниженной циферкой возраста на нём, в качестве извинений, — улыбнулся Азри.
— Меня моя реальная цифра вполне устраивает, но вот раздувать ее не надо, — буркнул Эл, все еще хмурый, но уже явно не такой недовольный, как раньше. — Ну а что я мог подумать? Это нормально, когда инопланетянин сообщает инопланетянину свой возраст в советских цифрах. Самая обычная практика.
— Я думал, что тебе в привычных годах будет понятнее. В Вермальтских ты бы точно не понял, а про советские я почему-то не подумал, — несколько удивлённо для самого себя выдал данный факт Азри.
— Понял бы, не идиот. На двенадцать советских ты уж точно никак не тянешь, — отрезал Элиот. — Все знают, что у длаев годы длинные.
От Азри не укрылось, что настроение у киборга как-то неожиданно поползло вниз, а связать темы недавних разговоров с изменением настроения Элиота оказалось несложно, хотя длай и не понимал, почему такая простая тема может вызвать такие перемены.
— Все знают, но всё же... Я что-то не то сказал, да? Не любишь тему возраста? — напрямую поинтересовался длай причинами перемен в Элиоте, которые не укрылись от его глаз.
— Нет, с возрастом проблем нет, но ты же такое ляпнул!!! — Эл даже руками всплеснул. — В принципе, ты длай, тебе явно сложно оценивать возраст людей, мне стоило бы сделать на это скидку, однако все равно неприятно. Завысить индивиду возраст — это совсем не сделать ему комплимент. Это все равно, что сказать: «ты плохо выглядишь и не следишь за собой». Ладно, тридцать мне, положим, дать можно, — Эл недовольно фыркнул. — Но тридцать пять?! Да даже те же самые тридцать — уже много. Четвертый десяток. Ты только вдумайся в звучание. Так что не хочу… больше лет.
— Ты не задумывался, что слишком серьёзно относишься к этому? Подумаешь, возраст. Возраст —это характеристика прожитых лет, а значит опыта, поэтому, на мой взгляд, завысить возраст напротив звучит как комплимент, или, как минимум, переоценка ширины информированности. И ничего страшного в четвёртом десятке я не вижу. Вот интересно даже, как же ты будешь жить, когда тебе и вправду четвёртый десяток пойдёт? — Чуть улыбнулся длай. — Ты же совсем как старик себя начнёшь вести, похоже. Вон, как твой сосед, станешь ворчать по любому поводу, — Азри махнул рукой в сторону Нэнрила.
— До его лет я точно не доживу, — фыркнул Эл. — Смотрю на него и думаю: «слава богу». Кстати, хорошо, что ты вспомнил про старину Нэнни. Вот ему уже точно глубоко за сотню человеческих лет перевалило. И что, опытный он, мудрый, информированный? Что-то по нему не заметно. В этом плане переоцениваешь возраст ты: количество прожитых лет — совершенно не показатель ума и образованности.
— Может и информированный, просто двинутый на голову при этом, — парировал Азри. — Как говорил на эту тему мне когда-то один бармен на далёкой станции: "Старость — не радость, маразм — не оргазм". Поэтому, может, твой сосед очень даже много знает, или знал, но с какого-то момента знания отпали куда-то в глубины старческой памяти и пропали. Не думал о таком варианте?
— Кстати вот, тоже! — Эл поймал себя на том, что едва удержался от того, чтобы не ткнуть Азри пальцем в грудь. К счастью, о том, при общении с кем цвела махровыми цветами эта привычка, киборг не вспомнил. — Нервные клетки в мозгу с возрастом потихоньку отмирают. Чем старше — тем больше! А у меня их и так, знаешь ли, не полный комплект остался.
— Зато меньше чему отмирать осталось, тоже плюс, разве нет? Если ты сейчас адекватный, то ещё значит долго таким останешься. По крайней мере, такой же противной и ворчливой сволочью, как твоего соседа, тебя мне сложно представить. Не думаю, что даже без нормальных мозгов ты скатишься до такого уровня, — отвесил очень сомнительный комплимент Азри.
— Вот это уж не знаю, — Эл быстро, коротко улыбнулся, почти сразу спрятав зубы. — Сложная тема.
— Кстати, к сложным темам..., — задумался Азри, с трудом припоминая, о чём они с Элом говорили до этого. — Кажется, мы отошли от какой-то важной темы, но я успел забыть, о чём мы говорили. Видимо, я правда староват, раз забывать начал всё, — озадаченно почесал висок длай. Вообще-то он помнил основное направление разговора, но вот что конкретно Эл спрашивал, Азри забыл напрочь. Может, оно и к лучшему?..
— Вот видишь, — Эл скрестил руки на груди. — Ха-ха.
— Если ты такой молодой, то мог бы и напрячь память. Старикам надо помогать, знаешь?
— Тебе требуется в этом моя по-о-о-мощь? Попроси, ну попроси!
— Тебе никто не говорил, что иногда ты похож на ребёнка? — немного удивлённо посмотрел Азри на Эла. — Но, раз так, то ладно, прошу.
— Лучше походить на ребенка, чем на старичка, — осклабился Элиот. — М-м… ладно…
— А не всё ли равно, если и дети, и старики гадят под себя, да ещё постоянно орут..., — вполне философским тоном произнёс Азри, пристроив реплику к началу неожиданно образовавшейся паузы.
— Погоди, погоди, Аз, — Эл, хмурясь, нетерпеливо взмахнул рукой. — Я тут вспомнить пытаюсь. Блин. Вот видишь, сам такой же склеротик. Ты что-то там долго рассказывал, я что-то начал по этому поводу говорить, но тут вклинилась эта тема про возраст. Последней важной темой шла твоя работа в полиции, а до того, э-э… А, точно. Помню, я едва удержался от комментария, что участия в расследовании ты ни хера не получишь, это абсолютная утопия. Ну сам подумай — ты стажер, да теперь к тому же еще и злостный нарушитель своего штрафного режима. Какое расследование?! Потерпевший ты есть, свидетелем ты будешь, а вот о полноценном участии можешь даже и не мечтать. Ну и еще хотел сказать, что я бы на твоем месте рискнул и на правах потерпевшего в полицию все-таки обратился. Судя по твоему описанию, эти ребята из «Метки» — индивиды серьезные, о них слишком легко пообломать зубы. Сами по себе они тоже навряд ли остановятся и оставят тебя в покое, раз уже начали охоту. С учетом всего этого, полиция — правильный вариант. Тем более что мне теперь стало казаться, что с ее стороны опасаться тебе нечего. Склады вы пожгли… а как полиция с этого дела выйдет на тех индивидов, кому вы продавали оружие? Они же никак не связаны с «Меткой», правда?
— Нет, не связаны, да и не стали бы они сотрудничать с полицией, это точно. И, вообще-то, я не злостный нарушитель, у меня была веская причина сбежать из той дыры, но в остальном ты прав. Даже если бы я был полноценным полицейским, то и в том случае меня бы не допустили к расследованию собственного дела, это тоже очевидно.
— Еще что-то было? — Эл задумчиво почесал голову, лохматя свои и без того сильно растрепанные волосы. — Вроде бы ты еще раньше что-то спрашивал. Но я забыл. А все от того, что кто-то свалил целую гору вопросов в одну кучу!
— А кто из нас киборг? Вполне мог бы записать куда-нибудь мои вопросы, потому что лично я ничего вспомнить не могу, у меня память простая, может, позже что-то всплывёт, если ты раньше не вспомнишь.
— Да что ж такое-то! — Эл раздраженно вдохнул и выдохнул. — Ладно, ща.
Черноволосый «подвис» на минуту, занимаясь именно тем, что наказал ему Азри — просмотром материалов последних событий. Метод безотказный — так все забытые вопросы удалось восстановить без труда. И их, на удивление, оказалось совсем немного.
— Ты спрашивал. Первое, — лениво приоткрыв один глаз, довольно механическим голосом доложил Эл сразу после окончания своих розысков. — Как я отношусь к такому... прошлому. Второе. Как отнесётся мой отец к таким твоим делам. Это все. Остальное уже обсудили. Вопросы еще актуальны?
— Актуальны, — кивнул длай, до этого внимательно наблюдавший за Элом.
— Ну… что сказать-то, — черноволосый задумчиво подпер подбородок кулаком, посмотрел в лицо Азри, но будто бы сквозь него, не фокусируя свой взгляд ни на чем. — Мне нет дела до того, что ты возил контрабанду. На «Стреле» я навидался и куда более худшего, — «и делал, и был готов делать подобные и более плохие вещи». — И вообще, не могу назвать себя индивидом, который закатывает глаза и театрально ахает, едва лишь видит какое-либо правонарушение. Это было бы ханжеством, поскольку за мной тоже тянется определенный хвост из всяких не особо поощряемых советом пунктов. Но что за мной НЕ тянется — так это убийств, и не могу не сказать, что мне не нравится твое отношение к этой теме. Пострелять тех, с кем не удалось договориться? Отличный подход! Нет, я понимаю, если это мероприятие разовое и необходимое — сталкивает жизнь с подонками — но неужели тебе было комфортно работать на такой должности, где сталкиваться с подобным приходилось постоянно?! Или вот тот несчастный бомж на Ганнете. Я, может, тогда и валялся в отключке, но эту историю мне потом рассказали в красках и лицах. Вот зачем ты его убил, м-м? Все вы, военные, в некоторых вещах совершенно неадекватные. Мировоззрение вам особенное привито. Вот это вот в тебе мне не нравится. А твоя история с контрабандой не вызывает у меня никаких негативных реакций. За моего отца поручиться не могу, знаю его для этого слишком мало. Но узнаю на практике. Не буду шокировать, выложу кусочки по частям. Но даже если ему это все категорически не понравится, в полицию он на тебя не настучит, это я могу гарантировать. Не его дело.
В какой-то момент Азри успел пожалеть, что задал свои вопросы. И в какой-то момент длай даже перестал слышать то, что говорит Эл. Прошло мимо ушей всё, что черноволосый сказал после фразы «Вот зачем ты его убил, м-м?». Прошло не так, чтобы отрезало, но с того момента голос Эла словно начал отфильтровываться. Или же восприятие длая перешло куда-то из реальности вглубь себя, словно слова киборга были тем, что кусочек льда, являющий собой суть Азри, превратили в кусок свинца, который мгновенно рухнул вглубь тёмных вод разума. Самое плохое было не то, что Элиот воспринимал убийства Азри как нечто совсем ненормальное. Нет, хуже было то, что сам длай воспринимал свои деяния ещё острее. В обычной жизни Азри предпочитал запирать острые, как битое стекло, мысли в каком-то глубинном сейфе своей души, не позволяя им ранить себя, но в иные моменты замки сейфа почему-то отказывали, и осколки высыпались наружу, вонзаясь в плоть разума, а из ран начинала течь горькая, ядовитая кровь сожаления о своих ошибках, своих промахах и... смертях, что привнёс длай в мир. За Азри тянулся кровавый след далеко не одного индивида. Их были десятки. И каждое своё убийство длай помнил прекрасно, даже если происходило оно в пылу боя, когда не успеваешь задуматься о своих выстрелах. Наверное, иной индивид на месте Азри воспринимал бы убийства всяких криминальных элементов проще, спокойнее. И даже сам длай пытался заглушить горечь сомнительной сладостью оправданий, что убивал он не невинных, а вполне себе запятнанных кровью индивидов, вот только не сильно легче от этого было.
— Нет, мне не было комфортно, — каким-то упавшим, чуть хриплым голосом произнёс длай спустя едва ли не минуту после того, как Элиот закончил свою речь. Азри смотрел прямо перед собой с совершенно каменным лицом, но в глазах его мелькали отблески выстрелов, которые он совершил. Выстрелов, которые отняли чью-то жизнь. — Ты думаешь, мне нравится убивать? Что ж, ты заблуждаешься. Я не испытываю ни малейшего удовольствия, когда, нажимая на спусковой крючок, вижу, как из головы противника вылетают фонтан крови и осколки костей. Ты думаешь, мне приятно вспоминать каждый такой момент? А я тебе скажу, что нет, не приятно. И если ты никогда не убивал, то тебе не понять, что чувствует тот, кто, идя вперёд, оставляет за собой на земле кровавые дорожки, — длай помолчал, и вдруг повернулся лицом к Элу, с совершенно спокойным лицом. Только взгляд длая сейчас был ничуть не более живым, чем взгляд искусственных глаз Эла, который он снова попытался поймать, но не смог. Холодный, чисто синий лёд, более колкий и вымораживающий, нежели спокойный, сине-фиолетовый цвет глаз Эла, который, по мнению самого Азри, был явно приятнее. Но точно так же в глазах Азри сейчас отсутствовал даже малейший намёк на жизнь и эмоции, его глаза были точно так же холодны и мертвы. После паузы длай продолжил. — Ты прав, все военные отчасти моральные уроды, потому что имеют в своей голове установку, что угрозу надо устранять. Любыми способами. И я не исключение, я тоже это впитал. И когда я вижу что-то, что может угрожать мне или кому-то невинному, то первым делом я выстрелю, а лишь потом осознаю, что сделал. Думаешь, когда стреляешь рефлекторно, то не замечаешь смерти, которую приносишь в мир? Так ты ошибаешься. Напротив, стреляя, не задумываясь, у тебя остаётся больше времени, чтобы запомнить сам момент. Временами ты будешь его вспоминать в ярких деталях. И я прекрасно помню всех, кого убивал. Я прекрасно осознаю, что оправдать это словами «то была явная угроза» нельзя. Никакую смерть так нельзя оправдать. Но порой встаёт выбор, своя жизнь или чужая. Кто-то в такой момент может принять свою смерть, но меня научили стрелять первым, сохраняя свою жизнь и защищая других. Моральное уродство? Возможно..., — взгляд Азри резко потух, тело расслабилось, и длай отвернулся от киборга, уставившись в пол, и уже тише произнёс, едва слышимо. — Но я... Не убийца. Мне не доставляет удовольствие убивать, — будто убеждая себя, произнёс длай. — У меня нет оправдания тому, что я делал, и почему не прекратил этого делать. Возможно, я просто пытаюсь самого себя успокоить, находя оправдания вроде «он был преступник, он мог представлять угрозу другим, его нужно убрать, чтобы он никому не причинил вреда». А на самом деле может я сам ничем не лучше, — пожал плечами длай. — Может быть, будет и совсем неплохо, если кто-то доберётся до меня, тогда и я отвечу за свои действия, расплачусь жизнью.
После этого длай замолчал, задумчиво смотря в пол и не произнося ни слова больше.
It doesn't matter what you've heard,
Impossible is not a word,
It's just a reason for someone not to try.©
 Анкета
Вольф_Терион ♂ Дата: Воскресенье, 01-Янв-2017, 18:02:18 | Сообщение # 573     В браке
Ранг: Зрелый волк

Постов: 1007
Репутация: 130
Вес голоса: 4
398е советские сутки, Фельгейзе
Часть VIII

— Нет. Ты сам себе противоречишь. Разве ты этого не слышишь в своих словах…? — задумчиво спросил Эл через какое-то время, когда слова длая уложились в его голове, воспринялись сознанием. Черноволосый сложил перед собой ладони, положил подбородок на сведенные вместе пальцы, и исподлобья смотрел на длая, с вниманием, ловя любое, даже очень слабое выражение эмоций в своем собеседнике. — Ты сказал, что каждая отнятая тобой жизнь оставляет на тебе глубокий след. Ты сказал, что даже словами «это была явная угроза» оправдать убийства нельзя. И при этом ты пошел работать в полицию, чтобы очистить свою совесть, чтобы смыть с себя следы грязного прошлого, чтобы сделать так, как кажется тебе правильным. Пошел в полицию, причем целясь не на кабинетную должность, а на боевую, на ту, где ты сможешь ловить всяких изворотливых ублюдков. Не всегда это можно сделать с помощью наручников: полицейским тоже приходится убивать. Снова убивать, снова выбор «они или ты». Получается, что ты решил обустроить свою жизнь так, чтобы отмывать одни свои убийства другими убийствами, утверждая, что тебе совершенно не нравится сам процесс убийства. Кривой путь. Не спиралька, которая тебя вытянет, а плоский, замкнутый круг. Ты не получаешь радости от жизни — и при этом лезешь в ту область, где не сможешь получать ее по умолчанию. А-аз, оглянись вокруг, пока не поздно! Ты же не солонианин! Тебя не должна подчинять себе забитая в голову программа «надонадонадо»! О себе же тоже думать необходимо! Если ты сам себе жизнь не обустроишь, сам вокруг себя не совьешь такой быт, который сделает тебя довольным, то кто другой обустроит, кто совьет? Обществу, для которого ты «должен», для которого ты стараешься поступать «правильно», на это все плевать. Вот эти твои военные установки… вспомни, я не говорил тебе, что считаю, будто ты любишь убивать. Я говорил, что ты относишься к этому легко. Не всегда специально. Те же самые рефлексы, — «стреляй первым, не разобравшись», — они полезны в военном деле, но делают тебя опасным в нормальном обществе. А где ты все-таки хочешь жить? Вернуться в армию, продолжая постреливать во все опасное вокруг, или все-таки опостылел тебе подобный образ жизни? Вот когда закончится эта безумная история с «Черной меткой» — подумай об этом хорошенько, Азри! Подумай! В твоей жизни что-то сильно не так. Твои слова «было бы неплохо, если бы до меня добрались» это только лишний раз подтверждают. Не должен индивид так не ценить свою жизнь, ну-у! Она одна, жизнь, единственная твоя. Податливая, пластичная. Верная тебе. Были ошибки, были промахи — это не значит, что теперь все плохо в настоящем и непременно потянется в будущее. Это все зависит только от тебя. Что не хочешь тянуть — оставь позади. Брось. Займись чем-то принципиально другим. Все в твоих силах, слышишь? Твоя жизнь подчинена тебе. Не наоборот.
— В твоих словах есть много правды, — после небольших раздумий ответил длай, понемногу отходя от своего ступора. — Вот только я не слишком-то много умею, кроме как воевать, этим я занимался всю жизнь до этого момента и, видимо, ещё какое-то время повоевать мне придётся. Задуматься о том, чего я хотел бы, когда закончится эта история? Я думал, Эл. Думал раньше. Думал, когда закончил академию, думал после того, как вышел из госпиталя. В какой-то момент я даже занимался вполне себе спокойной работой. Сразу после госпиталя ведь я не сразу попал к Локу, одно время я успел поработать самым простым пилотом самых обычных кораблей, где не было никаких убийств, стрельбы и криминала. Но... Я не смог долго так жить. Для меня жизнь простого гражданского пилота оказалась слишком скучной, она утомляла, в ней не было чего-то, что мне нужно. Возможно ещё и поэтому я не ушёл от Лока сразу, как только понял, что дело за ним не чисто. Кажется мне теперь, что я просто боялся вновь вернуться в рутину, в которой снова всё будет спокойно, где я буду постоянно вспоминать о своих ошибках от нечего делать. Мне нужна постоянная динамика, Эл. И ты прав, я опасен в нормальном обществе, потому что искоренить то, что вкладывалось годами, не так-то просто. И чем по-твоему может заняться такой как я в обычном, нормальном мире, м? При этом чтобы не загнуться от скуки. Я ведь умею не так уж много. Что, по-твоему, может делать индивид с такими навыками, как у меня, если даже очень хочет жить в обычном, нормальном мире? — длай вопросительно посмотрел на Эла, явно ожидая от него какого-то ответа.
— Твои уже набранные умения тебя не ограничивают, — Эл несогласно помотал головой. — Ты еще, как выяснилось, не совсем старик, и времени у тебя впереди потенциально много. Пошел переучиваться на полицейского? С точно таким же успехом ты можешь переучиться на кого угодно другого. Не хочешь возвращаться в рутину — так не оставляй себя в покое, постоянно занимай себя чем-нибудь, при этом стремясь к разнообразию. Одно попробуй, другое попробуй, что-нибудь в конце концов да понравится. Найди работу, где ты не сходил бы с ума от скуки. Хочешь драйва? Устройся в зоопарк, на шоу диких животных, уж там-то ты постоянно будешь ходить по грани «сожрут-не сожрут», каждый новый прожитый день будешь встречать с большой радостью. Я вот даже не знаю, шучу я сейчас или всерьез предлагаю. Но направление ты понял. Не давать себе заскучать. И не разлеживаться после работы на диване, а постоянно себя чем-нибудь занимать. Помнишь, я тебе писал о прыжках на лыжах с трамплина? Вот бы и попробовал, вот бы и нашел себе какое-нибудь хобби, которые могло бы давать тебе много движения и привычного допинга-адреналина. А можешь вообще, как Джон, собрать рюкзачок и отправиться в бесконечные путешествия. Уж так-то ты со скуки совершенно точно не загнешься. Если, конечно, относишься к тем индивидам, которым другие планеты и другие страны хоть немного интересны. Или, о-о, слушай! Я вот сейчас, как наяву, вижу тебя за рулем вездехода, мчащего по пустыне, и ты целишься в прицел винтовки, чтобы зарядить снотворное в задницу какого-то огромного, желтого, определенно свирепого хищника. Х-ха, дорога в качестве работника зоопарка тебе снова открыта! Не переживай, Аз, — Эл хлопнул длая по плечу. — Видишь, сколько всего странного можно навскидку за несколько секунд придумать. И еще больше придумаем, если захотим. Обязательно ты себя еще отыщешь. Любой может отыскать, главное, чтобы были желание и время пробовать разное.
— Это ты всё сам умудряешься с такой скоростью придумывать, или тебе твоя электроника помогает? — удивлённо глянул Азри на Эла, причём удивлённый не только его предложениями, но и несколько импульсивным физическим контактом. Киборг в ответ только усмехнулся и развел руками — мол, думай сам. — Потому что не верится, что простой органик может так быстро придумать столь экстравагантные занятия. Но вообще..., — Азри задумался, прикидывая в голове варианты. — Всякие экспедиции — это правда может быть интересно. Не знаю, как насчёт зоологии, это уж слишком далеко от меня, но что-то похожее наверняка можно найти в иных областях, — и тут длай вспомнил об одном совсем недавнем предложении, которое ему сделали. — Кстати, если отбросить некоторые неожиданные варианты, то есть одна перспектива, над которой я задумывался, и она не кажется мне слишком скучной. В общем, сравнительно недавно мне предложили вариант работы пилотом-испытателем. Вроде бы, не слишком скучная работа, да и близка мне. И риска там не меньше, чем в военной службе, если не больше. Но, в целом, и твои варианты имеют право на жизнь, если исключить тот пункт, что они очень... странные на мой взгляд. Сам бы я до такого не додумался уж точно, – длай чуть улыбнулся и немного вытянул ноги, при этом отклонившись назад и уперевшись руками позади себя в кровать. — Но благодаря твоей фантазии, чувствую, я точно не останусь без работы. Теперь я точно знаю, кого эксплуатировать в качестве генератора идей, если они у тебя не иссякнут в ближайшее время, конечно. Что ж, осталось дело за малым, вернуть жизнь на круги своя и не ожидать каждую минуту прихода незваных, недружелюбных гостей, и тогда можно будет подумать даже о зоопарке. Или о гонках, — неожиданно для себя добавил длай.
— Ага, я все еще помню, что ты мне кое-что гоночное обещал, — кивнул Эл, припомнив хвастовство Азри своим истребителем, и предложение как-нибудь дать ему испытать это чудо собственноручно. — Кстати, уж с этим-то можно не затягивать. Погонять на отменных машинках никто никогда не помешает, опять же, были бы только машинки, время и желание.
— Гоночное?.. — Озадачился Азри. — Я тебе обещал разве что полетать на истребителе, но вряд ли это можно назвать гонками. Но вот погонять в реальности не на истребителе, а на чём-то ином, мне не кажется таким простым в ближайшее время. Как минимум, нужно иметь под рукой то, на чём гонять, по-моему, в этом главная сложность, не находишь?
— Тоже мне, выдумал сложности там, где их нет, — презрительно фыркнул Эл. — Находишь арендное агентство, выбираешь флаер, арендуешь флаер, получаешь флаер, вылетаешь на нем за город и разгоняешься. Ну да, удовольствие не дешевое, но ты мальчик не бедный. А в данном вопросе траты определенно того стоят. На что вообще стоит тратить деньги, как не на личное удовольствие? И на истребителе твоем тоже можно изобразить гонки, еще как. Уж я что-нибудь придумаю.
— Я не уверен, что какое-либо агентство позволит арендовать флаер тому, у кого нету прав на управление. И вряд ли их впечатлит мой стаж пилотирования истребителя при этом. Без прав никуда, а получить их... Дело явно не быстрое. Так что остаётся мне единственный вариант: ждать, пока ты придумаешь что-нибудь, и мы доберёмся до Вермальта.
— У тебя нет прав на флаер? Серьезно? — Эл удивленно поднял брови. — Ха, никогда бы не подумал. Мне казалось, что для тебя летать — это более чем естественно. Что же, это объясняет твою позицию в том, что на истребителях летать интереснее. Просто тебе не было, с чем сравнивать, — на этом месте мужчина ехидно улыбнулся. — А без прав — уж извини. Без прав могу предложить тебе только гонки на инвалидных колясках.
— Если у меня нет прав, это не значит, что я не летал на атмосферниках, — резонно заметил Азри. — У нас на Вермальте не нужны права, чтобы водить всякий атмосферный или наземный транспорт. Захотел бы права, получил бы их быстро, с моими навыками это уж точно не составит труда, просто у меня не было необходимости. И водить истребитель правда интереснее, по крайней мере тот, что способен летать и в космосе, и в атмосфере, а сравнить мне есть с чем, уж поверь, — слова Элиота всё же немного зацепили самолюбие Азри.
— Очевидно, что все-таки нет, — еще ехиднее улыбнулся Эл. — Раз ты все еще придерживаешься такой точки зрения. Универсальное средство всегда в чем-то проигрывает узкоспециализированному. Не слышал раньше о том, что на Вермальте можно кататься на чем угодно без прав. Ну что же, это, в общем-то, вполне объяснимо, городов у вас на поверхности нет, плотность движения нулевая, если кому какой урон и нанесешь своим неумением, то только себе. И хозяину арендованной машинки. Кстати, если разбиваешь чужой транспорт — то что? Какие вообще гарантии просят агентства, когда отдают своих кормильцев под уздцы непонятно кому? Если вот расшибется новичок вместе со флаером, то как они полученный ущерб-то возместят? Не может не быть у вас таких идиотов, что считают: «а-аа, да это же так просто, пойду-ка я попробую, с первого взлета у меня все получится». Напротив, при таких-то свободных условиях их прогнозируемое мной количество весьма высоко. Не все вы, длаи, сухари, знал я и тех еще оторв.
— Ты просто никогда не летал на чем-то более совершенном, чем флаер, а более продвинутых машин, чем наши истребители, сложно найти, — с явной ноткой хвастливости в голосе ответил длай. — Потому и уверен, что универсальное не может быть лучше, чем узкое.
— Любой здравомыслящий индивид будет в этом уверен, — хмыкнул Эл. — Потому что это зашито в определении понятий. Универсальность — абсолютно всегда компромисс. А специализация избавлена от любых лишних деталей. Гармония и полная сосредоточенность. Я много на чем летал, Аз. Может, и не на ваших чудо-гибридах, но универсальные летные давали мне большие возможности. Не использовать их я ну просто физически не мог. И истребитель твой тоже, очевидно, скоро в деле испытаю, вот и вынесу по итогам свое экспертное мнение.
— Не уверен, правда, что получится испытать его в полной мере, — ответил Азри. — На планете полетать точно найти возможность я смогу, но вот выпустят ли нас за пределы атмосферы — тут не уверен, это несколько более сложная процедура для боевой машины. И, раз уж разговор зашёл о полётах и истребителях: на чём из подобного тебе доводилось летать? Флаеры понятно, но что-то вроде истребителей по классу было? Одноместные скоростные суда для космоса, например? Потому что управление малыми кораблями очень сильно отличается от пилотирования более крупных кораблей, даже очень манёвренных.
— Не знаю, не могу полно ответить на этот вопрос, — Эл слегка наклонил голову, запястьем потер левый глаз сквозь закрытое веко, как-то вяло, немного устало. — Амнезия, ага? Если назовешь какую-то конкретную машину, то я пойму, знакома она мне или нет, а так просто мне ответ на подобный вопрос ни за что в голову не придет. Нормально я могу отвечать только за два своих последних года. Ну, помнишь, я упоминал, что участвовал в пиратских гонках? Всего пару раз, но зато в каждом из них было по нескольку этапов. Машины все, как одна, там были сильно переделанные, встречались даже откровенно самосборные, можно даже сказать «уникальные», причем далеко не только в хорошем смысле слова. Само собой, именно малые корабли под мое начало и попадали; туда, где катались на списанных грузовиках, меня, по счастью, судьба не затянула. В частности, я катался и на одноместных, но чаще кораблики предлагались все же чуть побольше. И с пушками. Гонять и стрелять — здорово, не спорю, драйв еще тот, но все же на мой взгляд с атмосферой космос сравниться не может. А если уж летать там без стрелок, то это даже становится скучным. В космосе всегда нужно что-то внешнее, чтобы было интересно. Напарник, соперник, метки, препятствия. А в атмосфере и сам для себя тысячу развлечений придумаешь, причем каждый раз их исполнение будет чуть-чуть разным. Погодные условия, элемент неожиданности. Космос лишен этой изюминки. Так что, если твой истребитель не выпустят за пределы атмосферы, я совершенно не расстроюсь.
— Да уж, богатый у тебя опыт. Думаю, мне не сильно можно бояться за свой кораблик, даже не уточняя, какая машина была бы похоже хоть близко для сравнения. Впрочем, вряд ли такую можно подобрать. Хотя всё равно, чувствую, придётся тебя поучить летать на нём, — усмехнулся длай. — А я вот жалею, что не довелось мне в своей жизни поучаствовать в настоящих гонках. А уж в таких, где ещё и пострелять можно... Расскажи о какой-нибудь гонке, которая тебе больше всего запомнилась, если, конечно, ты не против подобных историй. Потому что что уж точно мне незнакомо, так это подобные соревнования. Наверное, хоть это и рискованно, но очень интересно.
— Рискованно, и интересно, — согласился Элиот. Черноволосый задумался, опустил глаза вниз, на свои руки, и начал поглаживать левое запястье пальцами правой. Немного механическое действие, медленное, спокойное — и именно к тому, чтобы успокоить, оно и призывалось. Пальцы, скользя по смуглой коже, очерчивая широкий сустав, своими монотонными движениями отвлекали от лишних воспоминаний, пришпиливали внимание к реальности, не позволяя заглядывать в прошлое слишком глубоко, увлечься им чрезмерно.
Было хорошее в последних двух годах жизни Элиота, было, и немало. Гонки же и вовсе значились как одни из самых ярких событий, однако все это теперь было перечеркнуто. Каждый день, каждый час той эпохи неминуемо выводил на Альта — на черную дыру, которая и была дырой еще тогда, в те далекие, обманчиво-теплые дни.
Как плохо, когда осознание некоторых вещей приходит слишком поздно.
«А если бы это случилось раньше, то что бы я сделал? Вот что я бы сделал?» — пальцы надавили на запястье сильнее, царапнули ногтями по коже кофейного цвета, оставив на ней два параллельных следа. Совсем легких, неглубоких, бесследно стершихся уже через несколько секунд.
— Эй, Эл, ты в порядке?.. Если что-то не то спросил, то я не знал..., — обеспокоенно проговорил длай, чуть нагнувшись, так, чтобы иметь возможность заглянуть в лицо киборгу. От Азри не укрылась затянувшаяся пауза в словах Элиота, не скрылись беспокойные движения черноволосого. Длай поначалу лишь наблюдал, как неожиданно задумался Элиот, но, когда пальцы того заскребли по коже, Азри понял, что что-то не так. Конечно, нельзя исключать, что этот жест и был нормален, но что-то в нём не понравилось длаю, и потому тот решился высказать своё беспокойство, не зная, что таким самым образом он прервал цепочку не слишком приятных, пусть и должных иметь на конце свет мыслей Элиота.
— В порядке, все нормально, — после секундной задержки ответил Элиот, поднял глаза на длая, но почти сразу же снова их опустил. — Два последних года — мои сложные годы. Не фрагментами, а целиком. Ты спросил про нормальный фрагмент. «Живой». Я отвечу, все в порядке. Просто дай мне собраться с мыслями.
И Элиот собрался, заговорил после минутной паузы. Медленно, негромко, неуверенно, но все-таки заговорил.
— Ну… я даже не знаю, с чего начать, — начал киборг. — Может быть, с того, что пираты действительно повеселиться умеют. И умеют вкладывать в свой досуг большие деньги. По итогам и в убытке, очевидно, не остаются. Если брать гонки, то их варианты… разнообразные, — на этой заминке рука черноволосого дрогнула, оставив еще несколько следов на его коже, так же быстро стершихся, как и предыдущие. — Их на порядок больше, чем всех существующих вариантов официальных. Оно и неудивительно, потому что безопасность пилотов в ряде случаев никого не волнует, поскольку не всегда участвуют добровольцы. На некоторых гонках, самых жестких, самых яростных, в качестве метода прохода до финиша прописано уничтожение соперника. Но чаще упор все-таки ставится на другое. На более длительные зрелища. Я в первый раз попал на трёхэтапные гонки: космос, атмосфера, земля. Зацени масштабы, особенно учитывая то, что на планету при этом никто не спускался, второй и третий этапы проводились на полигонах. У кого-то из участников были свои машины, а кто-то… — Эл тяжело, глубоко вздохнул. — на месте выкупал предлагаемые. Это был так, не большой фестиваль, а относительно рядовое представление. Гоняли на чем попало. И мне машины достались отнюдь не элитные — вот в этих вот самоделках, в их технической начинке, я не слишком-то разбираюсь. Впрочем, были ведра и похуже, но таких, чтобы обходили мой металлолом на голову, я не встретил. Или пилоты в них были совсем неумелые. Постреливать… в мишени было необходимо, в других участников — условно запрещалось, поэтому периодически постреливали все равно. Космос был легким этапом, я справился играючи, баллов набрал по максимуму. Очень похоже на компьютерную игру, на симулятор — сидишь в кресле, летишь мягко, скользишь по пространству, будто нож через масло, кораблик руки слушается, никакой ерунды от себя не добавляет. На разгон он был откровенно туповатый… но я лишний раз и не тормозил. Ленточкой собрал бонусы, прострелял мишени, петляя между препятствиями, набирая свои балы, словно бисерины на ниточку-трек. Просто следовал нарисованной мной же самим траекторией, вовремя нажимал на кнопочки, и даже как-то втянуться не успел к тому моменту, как уже подошел к финишу. Я вперед не рвал, ни перед кем не нарывался, меня никто и не замечал особо. Пересек черту пятым, при этом по баллам обошел первого примерно в два раза. Ну, знаешь, я тогда действительно игрался, гулял, катался — это все было весьма приятно, но не будоражило, даже скорее наоборот, расслабляло. Никакой атмосферы гонок я не чувствовал и близко, хотя где-то там неподалеку от меня кто-то даже успел друг в друга постреляться. Фурор я, само собой, на оглашении результатов первого этапа произвел знатный. И, может быть, все было бы и ничего, если бы не попала в свободный доступ информация, что я киборг. Бороться со мной на втором этапе решили радикальными методами, чуть ли не объединенными силами пробуя меня сбить. Вот прямо от старта и начали за мной целенаправленно охотиться. Тут я снова совсем не чувствовал гонок, потому что вся полоса состояла для меня из задач исключительно спектра «увернись и убеги». Адреналин хлестал просто через край! Жахнуть так, чтобы не оставить от флаера ничего, вряд ли бы кто-то попробовал, поскольку на данном соревновании это кончилось бы для зарвавшегося пилота определенными проблемами и гарантированным снятием его с дистанции, но… кто знает! А если один из выстрелов все-таки не пройдет в рамки «я тебя попугиваю», хоть случайно, хоть специально? Я вертелся, как уж, выписывая крендели, которые потом в финальном шоу даже показывали на проекции как «самые запоминающиеся эпизоды», но в конце концов меня все-таки подбили, пришлось сажаться, и, пока механики хоть как-то пытались скомпенсировать неполадку, я потерял кучу времени. Долетел до финиша где-то в начале последней четверти участников с так и не залеченным двигателем. На третьем этапе я снова ожидал за собой охоты — и, х-ха, не ошибся! — Элиот негромко хмыкнул. К этому моменту его голос уже начал потихоньку оживать, оттаивать, ускоряться, в нем даже можно было услышать теплоту приятных воспоминаний. Черноволосый вскинул глаза на Азри и продолжил, уже больше не гипнотизируя взглядом свои руки, да и вообще оставив, наконец, запястье левой в покое: — Да только попробовал бы кто угнаться за мной на каре. Там-то пушек не было, не догонишь — не наподдашь. Этот этап получилось пройти не сложнее первого, вот просто как нечего делать, поскольку среди того контингента колесный транспорт явно считался верхом сложности, ну а у меня уже имелась охерительная подготовка. Я катал на карах с возраста «как только можно», и «как только можно» участвовал в юношеских соревнованиях, ни с одного не уходя без призов. Может быть, это даже могло бы стать делом всей моей жизни. А может быть, так и осталось бы развлечением — не знаю, не могу судить, тут уже выбора годков под восемнадцать я был лишен. В общем, я их сделал, как детей, на каком-то паршивом драндулете, который чудо, что так и не развалился ни на каком повороте. Весело было.
Элиот сдержанно улыбнулся.
— Это точно были самые крутые гонки из тех, что я помню. Были потом и другие, более сложные, но менее интересные; и результаты мне доставались получше.
— То есть получается, что в целом пиратские гонки не сильно-то зачастую отличаются от легальных гонок? — поинтересовался Азри. — Разве что машинами, конечно. Потому что, как я понял, ничего особенно ужасного не было в той гонке, ну, по крайней мере в двух из трёх этапов.
— Ты будто бы пропустил половину того, что я рассказывал, мимо ушей, — с легким удивлением в голосе ответил Эл. — «Не сильно отличаются»? Скорее, между ними нет ни одной общей детали, только каркас, основа. Там нет жесткого отсева, и, кроме любых машин, допускаются любые участники. То, что я там смог поучаствовать, и это не вызвало никаких проблем, тебя не удивило? Хорошо, что хотя бы разные машины ты подметил. А вот их состояние — уже нет. Думаешь, летать на том, что находится в аварийном состоянии — это безопасно? Отнюдь. Брать наугад транспорт, осваивать его только в воздухе или на трассе — тоже само по себе занятное дельце. И что, ты думаешь, что «нельзя испепелить машину» — это одно и то же, что и «вообще нельзя стрелять»? И то, что там все-таки постоянно стреляют, нет, не впечатлило? Твое «по крайней мере в двух из трех этапов» звучит как-то неудачно, потому что даже тот самый один этап еще надо пережить. Думаешь, я пошел на аварийную посадку после того, как меня погоняли и в меня постреляли, по причине, что мне краску лазером поцарапали? Отню-ю-дь. В меня могли бы попасть чуть-чуть менее удачно, или я мог бы посадить флаер не так точно, и мы бы тогда с тобой сейчас тут не разговаривали. Я говорил, что в первом этапе тоже стреляли, просто не в меня; а в третьем меня бы с удовольствием прошили бы тараном, если бы смогли догнать. Если хочешь еще немного чернухи, то без жертв на подобных мероприятиях в принципе не обходится. Потому что можно то, что нельзя в гонках официальных. И потому что даже если ты попал в аварию, даже если не приплавился изнутри к своей железке — то помощь-то там тебе не окажут. Сильно пострадал — равно умер. «Ничего ужасного» по сравнению с состязаниями без правил там не было, поскольку дело отработанное и поставленное на поток, но сравнить с официалкой это все же ни в одном аспекте невозможно.
— Мимо ушей я ничего не пропустил, – возразил Азри. — Просто акцентировал больше внимание на том, что по твоему выражению называется «каркас». Я прекрасно понял, что в нелегальной версии всё гораздо серьёзнее и права на ошибку нет, и, да, ладно, признаю, что даже впечатлён. Знай, кстати, что для меня это очень большая редкость. Почему редкость? Возможно потому, что у меня уже где-то в той части личности, на которой отпечатывается след профессии, давно засело, что ничего необычного в полётах со стрельбой нету. Это, наверное, стоит вновь отнести к ненормальности моей. И всё же да, несмотря на такую мою привередливость в вопросах риска, я готов признать, что ты крут. Ладно, это правда рисковое занятие, и в наполнении своём не имеет ничего общего с официальными гонками. Однако, всё же если убрать эту «обшивку» с «каркаса» гонок, то суть останется одна и та же, я имел в виду именно это под фразой «пиратские гонки не сильно-то зачастую отличаются от легальных гонок». Но вот относительно третьего этапа мне простительно было сказать о малом отличии от официальных гонок, как минимум потому, что про тараны ты не упоминал, а про этот тип гонок сам по себе я вообще ничего не знаю. Или..., — Азри задумался, — я правда что-то прослушал. Да и мне сложно судить, насколько опасны аварии на карах, потому что в моём представлении, когда катаешься по земле, то любая авария гораздо менее опасна, чем авария в космосе или в воздухе. А в тех гонках, где нужно для достижения финиша перестрелять оппонентов, тебе все же доводилось участвовать, или ты больше по более гуманным и цивилизованным гонкам выступал, где упор делается на соревновательную часть, а не на убийственную? Потому что если участвовал, то я готов признать, что ты явно слишком хороший пилот, раз сидишь тут.
— «Слишком хороших» пилотов не бывает. И мне не подходит слово «хороший». Я пилот отличный, — дернул бровями Элиот, после чего тихо фыркнул, отвел глаза в сторону. — Не участвовал. Мой статус помнишь? И я был ценный раб. Дорогой. С какой стати сдавать меня в утиль? В такой мясорубке, какая творится там, слишком много роли отводится случаю. Я люблю рисковать, но я не такой идиот, чтобы лезть в ту игру, где смертность игроков приближается к ста процентам. Это забавы для тех, кому не предоставили выбора, и для тех, кому нечего терять. У моей жизни еще не подошел к концу срок годности. Я участвовал там, где ты, говоришь, «более гуманно и цивилизованно». Но между ними и в тех «гуманных», где стрелять можно. Только стрельбища не были целью.
— Но все же прелесть явно в подобных гонках есть, меньше правил — значит больше возможностей. Да и как я понимаю, ограничений на машины тоже никаких не накладывают, если притаскиваешь свою, да? — уточнил Азри. — Или всё же по железу есть правила какие-то, как и в официальных гонках? На официальных-то допускают только приблизительно равные по технической части машины, а в пиратских... Почему-то не кажется мне, что кто-то стал бы заморачиваться и проверять каждый транспорт на предмет соответствия.
— Это очень по-разному, — уклончиво ответил Элиот. — Гонки бывают совершенно разного уровня организации. Бывают с жестким контролем техники, бывают абсолютно без. Я под жесткий ни разу не попадал. Гонками на «Стреле» не занимались, это было просто такое мимолетное увлечение, никто никакой серьезной техники для него не водил. Но некоторый отсев все равно перед состязаниями получается сам собой. Те пилоты, у которых имеются серьезные машины, просто даже и подумать не могут о гонках такого уровня, в которых участвовал я. Призовой фонд как бы совсем не тот.
— А ещё, какие кары вообще были? Честно говоря, мне почти не доводилось с ними встречаться, потому довольно сложно представить, как выглядят те, на которых устраивают гонки, а уж учитывая, что это кустарной сборки машины... Признаться, было бы любопытно посмотреть на такие сооружения. И, судя по твоему рассказу, водить их тоже гораздо сложнее, чем летательный транспорт, да?
— Лично для меня не сложнее, потому что я учился этому еще в юном возрасте. Это сложнее для других, поскольку колесный транспорт — та еще экзотика. После флаера невозможно сесть в кар и нормально поехать, лишь только слегка прокатиться, потому что эти машины ведут себя ну просто совершенно по-разному. Для управления нужны иные навыки. И, если флаер удобен и практичен, встречается на каждом шагу, то на каре попробуй-ка еще найди, где научиться ездить, и где потом отточить мастерство. А еще «зачем». С Земли это все пошло, с Земли. Наши автомобили — лучшие во всей Галактике, потому что, — Эл коротко хмыкнул, — потому что у других рас к такому уровню технического прогресса подобный транспорт давно терял актуальность. Впрочем, достижений человечества в автомобилестроении это не умаляет. Вошли в Галактическое пространство люди, принесли с собой кары. И космос эти подарочки не слишком-то сильно изменил, все их формы остались более чем узнаваемыми. Так что, если захочешь узнать, как выглядят кары на пиратских гонках — просто запроси в экстранете транспорт с гонок официальных, добавь им при помощи воображения лет двадцать-тридцать, и получишь правду. С нуля самоделок я не видел. Все переделанное, залатанное, спаянное, или просто от старости медленно умирающее. Но все-таки еще ездящее.
— Ты умеешь заинтриговать, — чуть усмехнулся Азри. — Мне теперь хочется покататься на настоящей колёсной машине, по крайней мере слово «сложнее» меня к этому обязывает. Но вообще, я думаю, у меня должно неплохо получиться, всё же разок я прокатился у нас на Вермальте на колёсной машине, ну, ты помнишь, я кидал тебе фотографии вроде бы, или как минимум писал об этом. Пусть и при помощи электроники, но всё же погонял я быстро, так что, кажется, мне было бы не слишком сложно научиться езде. Как считаешь? Может, по знакомству дашь как-нибудь пару уроков, раз ты профессионал, м? — в шутку предложил Азри. — Мне кажется, было бы неплохо нам посоревноваться с тобой на всех фронтах, так сказать. Только если истребитель с меня, то кар уже с тебя, — продолжил гнуть свою несерьёзную линию длай. — Кстати, насчёт каров: насколько я знаю, они бывают слишком разные, чтобы можно было составить представление о пиратских машинах, лишь взглянув на официальные модели. И почему-то мне думалось, что пиратские варианты выглядят...Как-то брутально, а не просто старьём.
— Вот я тебя не понимаю, — Элиот подпер щеку ладонью, посмотрел на Азри. — Тебе вроде и хочется, но ты ерничаешь, пытаешься свести к шуточке. Не уверен, что у тебя получится, или что действительно предоставится возможность? А ты не бойся. Просто сделай, раз хочется, и все. И если будут условия, то урок-другой я тебе действительно могу дать. Освоишься и с земным транспортом, ты ведь, действительно, уже даже сам попробовал. Ваш Вермальт — не гоночный трек, не городская дорога, но для первой пробы это же именно то, что надо. И что, ничего не смущало? Не хотелось взмыть в воздух? — Эл усмехнулся. — А многим хочется и бесит, что нельзя. Хочешь что-то брутальное — найдем и такое... не у пиратов, желательно. Но на их счет не обманывайся — вне советской зоны можно много чего найти. А что я нашел старье — так такие соревнования. Но хорошо, что хоть такие были.
— Ну да… а волновать меня могут скорее мои возможности, потому что некоторые перспективы мне кажутся очень далёкими. И очень многое кажется невозможным до тех пор, пока не случится. Например, ещё несколько дней назад я не думал даже, что ранее чем через несколько месяцев прилечу сюда, потому спроси у меня кто-то неделю назад, собираюсь ли я улетать с Анураха, я бы тоже ответил... иронично. Точно так же и с ездой. У меня слишком редко бывают какие-то перемены управляемые. А вот насчёт того, что получится, я уж точно не сомневаюсь, это было бы странно. Всё же хоть принципы управления сильно различны, но при этом необходимые базовые навыки что в полётах, что в езде одни и те же. И там и там требуется умение контролировать множество параметров одновременно, выполнять разом много действий, так что база какая-то уже есть. Осталось только на более реалистичном транспорте, нежели наши Вермальтские машины, отточить навыки под чьим-то зорким контролем, — длай встал с кровати и в очередной раз направился к тумбочке, содержимое которой, по правде говоря, предназначалось Элу, однако побороть желание употребить что-нибудь вкусное Азри не смог. Роясь в содержимом данного предмета мебели в поисках чего-то сладкого, Азри с некоторым удивлением переспросил: — Взмыть в воздух? А должно было хотеться? Мне не хотелось в тот момент, когда ездил. Даже напротив, мне тогда больше доставляло удовольствие взрывать грунт колёсами и оставлять позади струи пыли, не знаю, почему. Но выглядело это со стороны эффектно, думаю, — улыбнулся длай, правда улыбку его Элиот вряд ли мог заметить, ибо только после реплики Азри оторвался от копаний в тумбочке и вернулся на своё пригретое место с очередным шоколадным батончиком и каким-то напитком в серебристо-фиолетовой баночке. — И совершенно не представляю, почему это кого-то может бесить, ведь чувства ничуть не хуже, чем от полётов, просто они другие. В отличии от полётов при езде не чувствуешь какой-то лёгкости и вседозволенности, но зато гораздо острее ощущаешь обратную отдачу от своих действий. Удары земли по колёсам, вязкость почвы под ними, из-за которой хоть и гудят на пределе моторы, но не можешь легко сорваться с места... Не знаю, мне нравилось большее сопротивление, большая отдача. Есть в этом что-то приятное..., — Азри ненадолго прервался, чтобы открыть банку с неизвестным содержимым и отпить немного терпкий, кисло-сладкий напиток с явными нотками цитрусов и орехов, а после добавил ещё одну мысль к повествованию. — С пиратами я бы лучше вообще не связывался... Как и с прочими подобными субъектами. Кстати, ведь кары-то не универсальный транспорт, даже мне это понятно. На Вермальте я катал вариант для сыпучей почвы, но ведь, как я понимаю, есть и для твёрдых поверхностей машины отдельно? Они очень сильно отличаются по управлению? И какой вариант тебе привычнее?
 Анкета
Призрак ♀ Дата: Воскресенье, 01-Янв-2017, 18:04:42 | Сообщение # 574    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
398е советские сутки - первый час 399х советских суток, Фельгейзе
Часть IX

— Ну… если сравнивать между собой, то отличаются, — Элиот почесал шею. — Само собой. Но все равно эти различия даже и близко не стоят рядом с различиями «автомобиль-флаер». Вижу, ты уже успел проникнуться инаковой радостью управления ездящим транспортом. Полагаю, что для многих других эта инаковость неприятная тем, что пространство для движения у кара не трехмерное, а двухмерное, более того, даже в его плоскости нельзя двигаться куда хочется, возможный путь ограничен наличием дорожного покрытия или, на крайний случай, участков земли, по которым автомобиль физически способен проехать. Потому и хочется взлететь, чтобы вернуть себе свободу. Ты ведь, очевидно, катался по вашей пустыне на очень проходимой машине, так что эту проблему узнать не успел, но обычно она как раз яркая, от нее никуда не деться. Это не практично, это не удобно, это накладывает определенные ограничения, которые способны взбесить тех несчастных, что воспринимают автомобили слишком серьезно. Но ведь все давно не так, сейчас это именно развлечение, такие дорогие игрушки… просто не всем удается видеть кары в таком амплуа. Но если видишь, то и все эти ограничения воспринимаешь как элемент игры, и они даже начинают нравиться. Отдачи на земле больше, в этом ты прав, конечно. Больше ощущаешь движение, твои собственные действия кажутся более… реальными? Да, реальными, — несмотря на то, что Азри интересовался одной из любимых тем киборга, сейчас Эл сохранял нехарактерный себе задумчиво-медленный настрой, и никак не мог прогнать некоторую апатичность. Болезнь ли виновата, настроение, или и то, и другое вместе? — Потому что пахнет резиной, потому что визжат шины. Те скорости, которые еще совсем никак не ощущаются в воздухе, на трассе возбуждают сильнее, чем могут возбудить любые флаерные. Потому что все кажется очень близким, нет вседозволенной пустоты, каждый метр пространства заполнен чем-то, с чем ты должен считаться. Мир изнутри салона кара кажется полнее и объемнее, чем из кабины флаера. Но ты прижат гравитацией, ты слушаешься асфальта, хотя и имеешь возможности рисовать по дороге почти так же, как и в воздухе. «Почти» — потому что свободы действительно меньше. Управлять каром интереснее, на профессиональном уровне все же, пожалуй, сложнее, чем любым летным средством, что определенно украшает игру. Тебе могут совершенно не мешать рамки, в которые ты зажат дорогой, но такой полной легкости, как в атмосфере, почувствовать все равно ни за что не удастся. А она и не всегда нужна, эта легкость, — Элиот улыбнулся, чуть подался вперед. — Она не под любое настроение подходит. Если бы я хотел вылить, например, злость, то я бы, не задумываясь, сел в кар и отправился гонять именно на нем. Никакой флаер не предоставит подобной отдушины, он более… мягкий. Меньше возможностей для того, чтобы выразить агрессию. Но тут есть обратная сторона: агрессивная манера вождения или недостаточное умение пилота делают кары более аварийными, чем флаеры. Во флаере если упал, то умер; однако упасть на нем уж куда сложнее, чем въехать в какое-либо препятствие на дороге. Если скорость при этом будет хорошей, то и исход аварии окажется таким же очевидным, как у упавшего флаера. Ой, А-аз, как много тем про всякие аварии, опасности-безопасности нам в голову приходят! Это больница виновата, — Эл дернул левой рукой, обернулся, проследил взглядом, как от этого движения закачалась трубка капельницы, — или все-таки старость уже на нас поглядывает, а? Кстати, твои «сыпучие» машины тоже бывают опасны, как и медленные вездеходы. А вспоминая твой вопрос о том, что я предпочитаю, то скажу так: однозначно не их. Они такие основательные, неторопливые, важные, степенные… и я за рулем, представляешь? Не-е-т. Мне надо что-то максимально быстрое и максимально юркое. Чтобы рисовало на асфальте не менее красиво, чем может рисовать «Оса» в воздухе. Что-то приземистое, броское, с вызывающим поведением, а вовсе не эти большие, лупоглазые раскоряки. Например, мне нравится «Гализ», наша, земная компания, у нее просто изумительная линейка спортивных автомобилей. Хотел бы… а почему нет? Надо прикупить. Вот только найду, где кататься, — Эл чуть усмехнулся. — в Альборе вот можно. Другая беда, что на родном Марсе я, кажется, практически никогда не бываю, вечно меня где-то носит. И иногда заносит, — Эл обернулся, чтобы снова посмотреть на капельницу. — Как же мне здесь надое-е-е-ло, ужас! Слушай… а ты не мог бы раздобыть мне помидорчиков?
— «Помидорчиков»?.. — озадаченно переспросил Азри, потому что не сразу припомнил данный красный овощ. — Да мог бы, наверное, если они есть свежие где-то. Посмотрю. Может, и будет завтра на твоей улице овощной праздник, — улыбнулся длай. — Я думал, что если ты что-то из растительной пищи и захочешь, то это будут фрукты, а не овощи, — задумчиво почесал гребень Азри, скользнув по Элу взглядом.
— Можно и фрукты тоже, — как бы между делом вставил Эл, с невинным видом уводя свой взгляд к потолку.
Длай же вернулся к предшествующей теме.
— Мне, кажется, наоборот больше нравятся более основательные машины. Быстрые, но при этом манёвренность для меня не так важна. Наверное, мне бы хотелось из каров что-то крупное, массивное, при том быстрое и внушительное. Не уверен, что такие бывают, правда. И не такие вездеходы, вроде наших Вермальтских, а именно более спортивные, для дорог, но всё же аналогично крупные. Тебе не приходит на ум что-то подобное? С резкими, но крупными чертами, нечто грозное как по виду, так и по скорости. Странные запросы у меня, наверное. Особенно учитывая, что в летательных аппаратах мне нравится нечто абсолютно противоположное, именно поэтому никогда не любил пилотировать нечто крупнее фрегатов, да и те уже кажутся неповоротливыми глыбами.
— Бывают такие, очень даже бывают, — кивнул Эл. — Не суперкары, конечно, но чтобы погонять по улицам, по ночным междугородним трассам, их скорости хватает более чем. Кроме того, это вполне подходящие машинки, чтобы в первый раз…
Черноволосый замолчал, посмотрел за спину Азри, нахмурился. Проводил взглядом разошедшиеся в сторону двери, переключился на переступившего порог индивида. Нахмурился еще больше, как-то бессознательно втянул голову в плечи.
Шорох тонкого, плотно облегающего фигуру однотонного платья. Нежно-фиолетовый — Эйна всегда любила этот цвет. Стук высоких шпилек изящных закрытых туфель. Мало какая манекенщица способна передвигаться на них так легко и так естественно, как Она. Илидоркам из-за их «приподнятого» строения стопы подобную обувь носить менее удобно, чем ее изобретателям, людям, но госпожа Орайс все равно это делает. Ее ветвис подведен, оттенен темно-серыми, немного серебристыми тенями, выделяющих его, это странное украшение женщин одной из древнейших рас, еще больше. И неизменная помада, прошедшая по губам женщины касанием темно-фиолетового, подобранного в тон коже, сочетающегося с цветом платья. Эйна не молода, она выглядит зрелой, и прекрасно знает себе цену. Она вызывает восхищенные вздохи мужчин, притягивает к себе взгляды отнюдь не только илидорских глаз, собирает их, но почти никогда на них не отвечает.
Сексуальность — то качество, которое характеризовало Эйну первым делом. Сексуальность — это то качество, которое абсолютно никогда не видел в ней Элиот.
Взгляд, полный сомнения, брошенный на колченогую табуретку с откушенным краем. Секунда колебаний, после которых Эйна все же приземлилась на столь сомнительную поверхность, красиво сведя ноги вместе, чуть наклонив их коленями в сторону двери. Длинный вырез на юбке открыл луч ее светлой, безупречной кожи, а ниже, почти целиком, ее икры.
— Элиот, — Эйна негромко, без какой-либо эмоциональной окраски окликнула черноволосого, активировала свой личный терминал, запустила какую-то программу. Элиот тут же болезненно поморщился. Перевел взгляд с Эйны, посмотрел на Азри, хотя говорить начал не с ним.
— Сразу взяла быка за рога? А почему тебя так долго не было, а? Где гуляла? — довольно резко спросил он, а после, уже мягче, обратился к Азри: — Я сейчас, скорее всего, начну немного «подвисать». Присутствие рядом кибернетика, вооруженного целым спектром пыточных программ и устройств, к этому более чем располагает.
— У тебя не срочное дело, Элиот, — спокойно отозвалась Эйна, пропустив нелестный комментарий Элиота о своих рабочих инструментах мимо ушей. От господина Ривза она слышала вещи и похуже, и эта фразочка на фоне них звучала вполне невинно. — Прилетела сразу же, как только закрыла свои текущие дела.
— От-ткуда ты знаешь, что не срочное? Уже снюхалась с Руфусом?
— Разумеется.
— И… что?
— Я никогда не говорю о клиентах плохо, Элиот.
Черноволосый недовольно фыркнул, поморщился, потер двумя пальцами левый висок. Пусть сама по себе процедура диагностики системы не была болезненной, но некоторые неприятности и неудобства в процессе исполнения она все же приносила. И моральных, и вполне себе физических.
— Я поспешил, вызывая тебя, Эйна. Померяешь мне что там надо, а потом пора бы уже и честь знать. Аз, это все надолго. До завтра. И я бы на твоем месте за вещами в гостиницу не возвращался.
Отчего-то Азри не слишком понравилось, что их разговор с Элиотом уже во второй раз за сегодня прервали, причём прервали довольно бесцеремонно. Но, видимо, им было не суждено сегодня договорить спокойно. Чужой разговор Азри воспринял очень смутно относительно смысловой части, да и как всегда он не слишком вслушивался в слова диалога, который к нему не относился. И всё же резко изменившаяся в палате атмосфера ему не нравилась. Чем? Чёрт знает. Возможно, просто очередная прервавшая разговор особа не нравилась длаю, но это было не особо важно, не его дело.
— Хорошо, зайду завтра утром тогда, принесу тебе твой томатный завтрак, — как-то помрачнев, отозвался Азри, поднимаясь, наконец, с постели. — Боюсь, вернуться мне всё же придётся в гостиницу, там слишком много важного осталось, но не думаю, что сегодня ко мне наведаются... гости. И всё же спасибо за беспокойство, думаю, завтра уже воспользуюсь твоим предложением, но всё же не сегодня, — отряхнув на себе куртку, длай медленным и чётким шагом направился к выходу, потом на мгновение остановился, чуть обернувшись, и бросил напоследок: — До завтра и... удачи, — после этого длай окончательно покинул палату, на ходу снова закрывая глаза линзами очков.
— Ага. Пиши.
 
До следующего дня Элиот и Азри распрощались, однако большую часть этого времени черноволосый не провел в одиночестве. Эйна ушла только к полуночи, так и не сообщив Элу ничего принципиально нового, но заверив, что по поводу высыпавших критических ошибок он может не беспокоиться. Про короткий миг разъединения с системой Эл спросить так и не решился, обманув себя тем, что сделает это как-нибудь потом, ведь возможность еще будет. Несмотря на ворчания киборга, не то показушные, не то вполне себе искренние, Эйна посчитала своим долгом остаться здесь, до тех пор, пока ее пациент не оправится настолько, чтобы его можно было выписывать из больницы. Она предлагала Элу через несколько дней отправиться на Стону и долежать оставшийся срок в «родной» больнице, но черноволосый категорически отказался. Это было такое «НЕ-Е-Е-ЕТ!», что Эйна даже и не собиралась пробовать предлагать такое решение во второй раз.
Следующий гость заглянул к Элиоту глубокой ночью, чуть позже двух часов.
Долорес прилетела на Фельгейзе с первым же прямым рейсом. Отменила переговоры, бросила все свои текущие дела, лишь самые важные из них передав и без того загруженному Фабиану. Ривз-старший тоже хотел бы оказаться здесь, но оставить фирму на целые сутки, и то по минимальным прикидкам, не представлялось возможным. Неожиданная отлучка Долорес тоже не могла пройти без проблем, однако иначе было нельзя — по крайней мере, так считали сами родители Эла. Всего лишь одна строчка, всего лишь одно имя, указанное в коротком сообщении, заставило их не просто забеспокоиться, а подойти к порогу паники. Эйна? Он сам позвал Эйну?! «Ничего страшного»?! Как бы не так! Сам, добровольно, Эл стал бы искать контакта со своим кибернетиком только в том случае, если бы столкнулся с настолько серьезной проблемой, с какой не смог бы дальше нормально существовать. Что случилось такого серьезного (а если непоправимого?), что его настолько напугало?
Стоило поучаствовать в решении этой проблемы лично. Элиот — как маленький ребенок, в вопросах собственного здоровья он никогда не был способен адекватно разобраться сам. Особенно с того времени, как пережил кибернетизацию.
В общем, Долорес решила в причинах нахождения сына в больнице разобраться сама. Первым делом она встретилась не с ним, а с Эйной, и за чашечкой кофе в больничном кафетерии выспросила у илидорки общие сведения о состоянии здоровья Элиота. Сообщать подробности Эйна не могла, но в том, что ситуация не острая и не критическая, обеспокоенную мать уверить пыталась, и не чтобы безуспешно, однако вместе с тем вызывая изрядную толику изумления. Если нет очевидной опасности для жизни и здоровья Эла — то почему он ее позвал, почему она здесь? Что-то тут неладно…
Дело могло потерпеть до утра, но Долорес очень хотела увидеть сына прямо сейчас. Пусть среди ночи, пусть он наверняка уже спит — но можно же просто полчасика посидеть рядом, не мешая, можно посмотреть на него, послушать спокойное дыхание и убедиться, что ситуация действительно не острая. Долорес скучала по сыну. Сильно. И переживала, что, едва-едва вернувшись из черной дыры, в которой он пропадал целых два года, пробыв в родном доме совсем немного времени, он снова куда-то уехал. Эла никогда не было возможно заставить сидеть дома, но сейчас-то, сейчас…? После всего того, что он пережил, и после всего, что забыл? Неужели он не хочет первым делом восстановить связи со своей семьей, восстановить по кусочкам из рассказов родных свое прошлое? Элиот общался с родителями, хотя в первые дни пытался избежать и этого, и, сам о том не подозревая, показывал, что изменился; о прошлом спрашивал, но совсем не много, не столько, сколько можно было бы ожидать. Неужели ему это все не важно, неужели не интересно? Как такое вообще может быть? И если Эл ничего не помнит из своего детства, юности, начала взрослой жизни, если не знает своих отца и мать, то можно ли вообще сказать, что он — тот же самый человек, каким был раньше? Много ли в нем осталось от прежнего Элиота? От их единственного ребенка, веселого звоночка, такого любимого, родного, обожаемого? Который всегда оставался надеждой, даже когда выкидывал какой-нибудь фокус? Даже тогда, когда после череды ссор он перебрался на Паналуи, желая жить пусть и одному, но по-своему? Нельзя было давить, нельзя. Он сам бы рано или поздно пришел к тому, что родители говорили правильные вещи. Ему просто нужно было еще время, чтобы повзрослеть.
Да даже если и нет, даже если бы он никогда и не понял. Он потерял вторую половину своих семнадцати лет, потерял свои «двадцать шесть» и «двадцать семь». Достаточно для одного индивида. Хватит. Оставшаяся жизнь — его жизнь. Еще ни разу попытки вмешаться не пошли Элу на пользу.
До палаты Элиота Долорес проводила Эйна, после чего илидорка снова скрылась где-то в помещениях больницы. Эчанове переступила порог помещения и, стараясь ступать как можно тише, подошла к кровати, на которой лежал ее сын, опустилась на старую, откровенно жалкую табуретку, скромно надеясь, что та под ней не развалится, заглянула Элиоту в лицо, потом перевела взгляд ниже, скользнув по его левой руке, к месту, в которое входила игла капельницы. И так сильно захотелось погладить эту руку, пожалеть, погреть ладонь Элиота в своих ладонях, что Долорес даже сцепила свои пальцы в замок, чтобы было проще удержать себя от этого необдуманного действия. Потому что если Элиота тронуть, то он, скорее всего, моментально проснется. На любые ночные неожиданности его система реагирует резко.
Долорес подалась вперед, уперлась локтями в самый край кровати Элиота, и тихо-тихо вздохнула, наткнувшись взглядом на два параллельных шрама на ребре его ладони. Два года назад их не было. Долорес ни разу не спрашивала, Эл сам не рассказывал, но говорить здесь в общем-то было и не о чем. Очередная вспышка ярости, очередной выброс энергии в пространство, разрушающий не только сторонние вещи, но периодически и самого Элиота. У него вечно были разбиты руки, часть повреждений оставляла потом шрамы, накопив достаточное количество которых Эл шел в клинику к пластическому хирургу. Наверное, в принципе к единственному врачу, к которому сынишка обращался добровольно. Что же, свою внешность он всегда ценил не просто высоко, а избыточно высоко.
Эти шрамы яркие, длинные, глубокие. Получать их было больно, очень больно. Как и обо что надо было ударить, чтобы создать себе такие отметины…? И что довело его так сильно в тот раз?
Долорес положила подбородок на сцепленные пальцы рук, слегка наклонила голову влево, почувствовала, как от этого движения ей упала на нос и щеку темная вьющаяся прядь, не убранная в пучок. Ну и ладно, пусть лежит… Не мешает, да и не до нее сейчас.
Женщина снова задумалась о том, какой он, новый Элиот. Которого она любит точно так же, как и старого, просто не всегда знает, как с ним обращаться, и совсем не может угадывать, что творится у него на уме. Он стал менее компанейским — впрочем, слава богу, — в нем стала иногда проявляться какая-то странная замкнутость, и, в целом, он не был таким же легким и воздушным, каким был раньше. Эл все еще сохранял каркас своего характера, но изменил его грани. Это нормально, когда индивиды меняются, и с историей Эла было бы очень странно, если бы он не изменился. И все-таки, из-за того, что эти изменения выглядели в определенных аспектах резкими, и что самих этих изменений появилось довольно много, они принимались с трудом. И не нравились, казались чуждыми.
Сам Эл при этом чуждым не стал — об этом говорило Долорес ее сердце. Сейчас она переживала так же, как переживала бы о своем сыне и десять лет назад, и грелась его присутствием рядом ничуть не меньше. Если восприятие его и изменилось, то только на уровне разума.
Долорес не сразу заметила, что Эл на нее смотрит, но когда поймала взгляд сына, то вздрогнула. Не потому, что его глаза были стеклянными, а взгляд неприятен, а просто потому, что она этого не ожидала, думала, что Эл спит. Только как теперь его, воспринимающего тему своих глаз очень болезненно, в этом убедить?!
— Э-эл? — чуть запнувшись, Долорес окликнула сына по имени. Слабо улыбнулась. — Я думала, ты спишь. Я тебя разбудила? Извини.
— Я не спал, — негромко возразил черноволосый. — Я физически не могу столько спать, сколько мне тут полагается. Что ты здесь делаешь, ма? Я же сказал, что все со мной в порядке.
— У меня была возможность приехать, — Долорес вытянула вперед правую руку, ласково коснулась волос Элиота. — Вот я и приехала.
— Тогда здорово, — Эл улыбнулся уголками губ. — Я рад тебя видеть.
Долорес тоже улыбнулась, уже увереннее. Сместился свою руку вниз, погладила Эла по предплечью левой руки. Снова подумала о том, как он изменился, но теперь взяла во внимание перемены внешние. Все еще непривычно было видеть его с длинными волосами, эта новая прическа как-то удивительно сильно изменила его имидж. Бросался в глаза шрам на шее, а теперь вот еще и новый цвет глаз. Одиннадцать лет голубой — а теперь фиолетовый…? Был светлый, морозный, а стал темный, куда более спокойный. К которому тоже теперь придется привыкать.
Перемены внешние — отголоски перемен внутренних?
— А почему фиолетовый? — поинтересовалась Долорес, прямо, но не пристально рассматривая глаза Элиота. Элиот позволял это делать, хотя ему, очевидно, это не нравилось. Долорес не стала долго его мучить, опустила свой взгляд чуть ниже.
— Не знаю, — после короткой паузы отозвался черноволосый. — Просто захотелось что-то поменять. Глаза и фиолетовый цвет первыми пришли в голову. Спасибо, кстати, что заметила. Ты первая, хотя этот цвет у меня уже не первый день.
— Ну, здесь с тобой надо быть осторожным, — Долорес чуть улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь?
Эл неопределенно пожал плечами, ничего не ответив вслух.
— Может, я могу как-то развлечь тебя? Помочь? — Долорес взяла Элиота за руку, погладила его пальцы, вопросительно и будто бы даже чуть-чуть испуганно заглянула сыну в лицо.
— Я не знаю, как, мама, — негромко отозвался Элиот. — Не знаю. Ничего не знаю. Просто в последнее время…
Киборг осекся.
— Что в последнее время? — мягко переспросила Долли. — Расскажи. Может быть, мы вместе с этим разберемся.
Элиот молчал минуты две-три, но потом все-таки заговорил.
— Не думаю, что можно здесь в чем-то разобраться и что-то придумать, — он говорил едва слышно, но смотрел на мать пристально, не сводил взгляда с ее лица. — Это со мной что-то не так, внутри, во мне. Я сам себя в последнее время не узнаю. Как будто бы что-то во мне поломалось. Нет, не в системе, а… в настроении.
Эл осторожно высвободил руку из пальцев матери, сцепил ее со второй своей рукой, нервно и крепко переплетя пальцы вместе.
— У меня всегда эмоциональным фоном была радость. Когда я не испытывал никаких дополнительных эмоций, когда я был просто предоставлен сам себе, то мне было легко, хорошо, весело. Я улыбался просто потому, что мне само улыбается. А теперь не так. Теперь, когда я остаюсь один, когда я ничем не занят, то меня затапливает грусть. Какая-то странная, совершенно непонятная, необъяснимая, потому что прямых мыслей и прямых поводов для тоски у меня нет. Как раньше мне само радовалось, так теперь само грустится. Мне надо постоянно отвлекать себя, чтобы не поддаваться этому чувству. Я знаю, как бороться со злостью, я знаю, как пережить ненависть, я могу примириться со страхом, я редко когда трогал зависть, и я никогда не скатывался в отчаяние. Но грусть…? Что мне с ней делать? Она не яркая, но выматывающая. Черт побери, она оказалась на редкость выносливой сукой! Она не уходит, если колотить стенку, если орать, если уговаривать себя в том, что все нормально, и что поводов печалиться нет. Время тоже лечить ее все никак не начинает, более того, с каждым днем становится только хуже. Я не знаю, как с этим бороться. Я начинаю бояться одиночества. Но не могу же я круглые сутки проводить рядом с кем-то, верно? Как же мне быть? Что ты делаешь, когда грусть начинает точить тебя, мама? Было ведь когда-нибудь, ну наверняка!
— Было, — серьезно согласилась Долорес. — Было. Но я… не уверена, что могу тебе помочь. Я просто не помню, что я тогда делала. Кажется, ничего. Оно просто в какой-то момент взяло само… и ушло. Не сразу, не когда рассосалась виноватая в этом чувстве проблема, позже, но все-таки и не слишком задерживаясь. Я помню, что когда мне было особенно плохо, я вспоминала хорошие отрезки своей жизни, рассматривала фотографии и долго плакала. В эти моменты мне становилось очень горько, но зато потом наступало облегчение. Не излечение, но тоже что-то. У тебя было хоть что-то хорошее, Эл? У тебя образовались хоть какие-нибудь теплые воспоминания?
— Как ты позвала меня с тобой гоняться, красиво сделала, а потом обнимала и говорила, что все равно меня любишь, — Элиот неожиданно светло и тепло улыбнулся. — Было, конечно, хорошее. Что-то было, — черноволосый перестал улыбаться, снова погрустнел. — Я раньше не думал, что что-то в принципе способно выбить меня из колеи ТАК НАДОЛГО. Я чувствую себя просто размазанным по полу. Жа-алкое зрелище, да, ма?
— Эл, — Долорес серьезно посмотрела на киборга. — Нет. Ты всегда был очень сильным. Если что-то заставило тебя беспросветно тосковать, то любого другого это что-то бы просто убило. …о боже, Элиот. Эйна не говорила тебе ничего плохого?
Элиот немного помолчал, опустив глаза, изучая взглядом собственные пальцы.
— Нет. В этот раз — нет.
Долорес пересела с табуретки к Элу на кровать, обняла его за плечи, спрятала лицо у него на груди. «В этот раз — нет», и в сердце будто бы что-то оборвалось, будто бы залило его вязкой горечью, такой же тоской, от которой страдал Элиот. «В этот раз — нет» не значило ничего конкретного, поскольку эти самые «плохие слова» могли были быть сказаны еще одиннадцать лет назад, тогда, когда плохого было сказано действительно немало. Из уст Эла это «плохое» прозвучало как что-то совершенно непоправимое, что-то, с чем можно только смириться. Но Эйна говорила, что в этот раз ничего не случилось…? Эл все-таки припомнил старое? Но если так, то почему тогда сейчас сердце матери так чутко откликнулось на эти слова? Просто чрезмерная забота или интуиция, предупреждающая о том, что за этими словами стоит что-то важное?
«Нет. В этот раз — нет». Прозвучало коротко и хлестко, с яркой точкой на конце. Спросить что-то сейчас, уточнить, не представлялось возможным. Да Эл бы и не ответил.
Поэтому Долорес просто обнимала его, своего Элиота, утешая и его, и немножко себя. Она очень хотела бы забрать у него всю эту вязкую грусть, отнести на свалку и выбросить навсегда из его жизни, но не знала, как, не имела даже ни малейшего представления. И потому просто утешала.
А Эл утешался. Он ласково перебирал мамины черные волосы, такие же полуночные, как у него, но только вьющиеся, и с крапинками седины у корней отросших, неокрашенных волос. Выпускал из тяжелого пучка прядки, разбрасывая их в художественном беспорядке.
— А как там папа? Басс? Рерва? Старина Гальц? — спустя по крайней мере полчаса тишины поинтересовался Элиот.
— Ну… нового немного, но я расскажу, — Долорес улыбнулась, отпустила Элиота, села на его кровать с краю, устроилась там максимально удобно и начала говорить.
…как выяснилось, понятие «немного» у нее было более чем относительным. Но Эл был совсем не против.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Вольф_Терион ♂ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:20:52 | Сообщение # 575     В браке
Ранг: Зрелый волк

Постов: 1007
Репутация: 130
Вес голоса: 4
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть I

Восемь утра — это рано или поздно?
Элиот проснулся аккуратно в это время, минута в минуту. Долорес ушла только под утро, ухитрившись своим присутствием сына, наконец, усыпить, но и без того проводящий слишком много времени в кровати организм Эла решил, что трёх часов отдыха ему будет более чем достаточно.
Едва открыв глаза, черноволосый сразу же обнаружил присутствие в своей палате, более того, у собственной кровати постороннего индивида. Знакомого на вид индивида — Эл видел его на той же фотографии, которая помогла ему опознать Джонатана при первой встрече. Вот только, в отличие от Джона, изменился с тех пор этот индивид куда сильнее, из ребёнка превратился в юношу. Небольшой, худенький, очень-очень рыжий, едва ли не апельсиново-рыжий, но при этом усыпанный веснушками менее, чем Дженнифер. Сильно менее. Глаза карие, как и у нее, только чуть светлее, но зато очень похожие формой. И вообще черты лица у этого парня имели много общего с чертами Дженнифер, что не могло удивлять, поскольку эти двое являлись родными братом и сестрой.
— Дэнни? — негромко поинтересовался Элиот, в рефлекторном жесте чуть щуря один глаз, тот, который находился со стороны окна и ярких лучей Фальтиса. — У меня один вопрос. Почему ты здесь, а не у Дженнифер?
Мальчишка, услышав своё имя из уст киборга, по-настоящему просиял, широко раскрыв и без того не маленькие глаза, вцепился пальцами во всю ту же многострадальную табуретку и перевозбуждённо чуть качнулся из стороны в сторону.
— А я у неё уже был, — Дэниэл дёрнул плечом так, будто оное у него свело судорогой. — Она мне всё рассказала. А потом я решил, что ей надо ещё поспать. И вот, я тут, — теперь в похожем жесте он дёрнул уже обоими плечами сразу. И резко, порывисто протянул Элиоту длинную, костистую ладонь с какими-то до неестественности вытянутыми пальцами. — Судя по всему, имя моё уже известно. Но это ведь лучше — когда индивид представляется сам, разве не так? — широкая, довольная улыбка. — Дэниэл Дилан Роуз. Рад встрече.
Голос у паренька был звонкий, высокий и какой-то до нездорового бодрый. Он говорил, едва ли делая паузы на вдохи, тараторил не хуже тельсоров советской зоны, и совсем никак не вписывался сейчас в атмосферу тихого, только-только расцветшего утра.
««Дэниэл Дилан Роуз», как… по форме», — подумал Элиот, секунду-другую рассматривая протянутую ему ладонь. Не потому, что Дэн ему не нравился и он не хотел пожимать его руку, а просто потому, что ещё немного «подвисал» спросонья. — «Ну ладно».
— Элиот Ривз Эчанове, — тоже полной формой, весьма редко им используемой, представился черноволосый, протягивая брату Джен свою ладонь, пожимая его руку. — Тоже… рад. Дэнни, ты не хочешь водички? — Эл кивнул в сторону стоящего на тумбочке графина, поморщился, потёр шею. — Ты, мм… перевозбуждённый какой-то. Всё хорошо?
— А? — парень приподнял брови, немного растерявшись, затем интенсивно помотал головой. — Н-нет, нет, всё хорошо. Всё уже хорошо. Я просто... просто... — он нервно пару раз щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать слова, которых у него в голове и в помине не было. Скверная привычка — начинать произносить предложение, ещё не зная, как хочешь его закончить. — ...просто немножко переволновался. Но сейчас всё нормально, правда. — Дэнни взъерошил растопыренными пальцами свои солнечные волосы, взлохматив их до весьма беспорядочного состояния. — Чёрт, это так заметно..? Ф-фак. Отец говорит, мне стоило бы принимать успокоительные в такие моменты, чтобы не позориться...
— Спокойно, спокойно, переведи дух! — неожиданно развеселился Эл. Уж больно забавно выглядела муравьиная суета этого рыжего парниши. Элиот сел на кровати, чуть наклонился вперед, к Дэну, заглянул ему в лицо, широко улыбаясь. — Тебя всегда так плющит от волнения? С Джен порядок, вроде бы. Я ещё нарядил ей медсестричку, чтобы приглядывала постоянно. Не обратил внимание, не сидит у неё в палате такая большеглазая илидорочка...? Ну а здесь-то, у меня, давно сидишь? Дух переводишь, просто залипаешь? Чего такой счастливый? Никого вроде меня никогда не видел?
— Конечно не видел! — с явным восторгом выпалил Дэнни, сверкнув глазами. — Где же я, по-Вашему, кого-то вроде найду-то, а?!
Он вытянулся, опять вцепившись своими паучьими пальцами в многострадальную табуретку, и принялся без зазрения совести рассматривать Элиота, будто не нагляделся на него ещё за то время, что уже успел здесь высидеть.
— С Джен-то порядок, прядок, да, — кивнул Дэниэл после даже не секундной паузы. — Но это ж чёрт знает что, понимаете?! В это ж разве поверишь, пока своими глазами не увидишь? Всё равно жесть жестью, ну правда ведь! Конечно я переволновался! — это он произнёс даже как-то ябеднически. — Прискакал с Луны, как чёртов реактивный кузнечик! Два часа назад! Конечно меня ещё плющит! Меня всегда и от всего плющит! Я вообще в нашей семье самый приплющенный! — а тут уже можно было прочитать даже хвастовство.
Ещё одна пауза, едва ли продлившаяся дольше секунды, полностью потраченной на то, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и после неё — новый поток слов, едва разделённых паузами:
— А сижу я тут потому-у-у-у, — парнишка опасно отклонился назад, только чудом не падая вместе со своей косоногой опорой. — Что... что... Потому что! Потому что мне на Вас посмотреть хотелось, вот. Потому что Дженни всё рассказывала-рассказывала, рассказывала-рассказывала, да ещё ка-а-ак, да про кого-о-о! Это ж конечно в живую посмотреть захочется, ага. Особенно если есть возможность. И это, это..! — Дэнни, судя по виду, наконец-то захлебнулся своим эмоционально-словесным фонтаном. Впрочем, на то, чтобы эту пробку пробить, ему потребовалась лишь крайне короткая пауза, в процессе которой он снова оглядел Эла с голову до ног. — Отпа-а-а-ад! Вы в жизни ещё круче, чем я думал!
Тихо-тихо, по стеночке, не отрывая взгляд что от Дэниэла, что от Элиота, прокрался к выходу из палаты Нэнрил. Даже ходунки свои оставил, потому что для того, чтобы их взять, надо было обойти всю кровать и оказаться рядом с этими ужасными личностями на целые полминуты ближе, чем хотелось бы. Эл проводил старика сощуренными в злорадстве глазами, но потратил на это меньше, чем секунду, после чего безжалостно выбросил Нэнрила из головы и всецело вернулся к Дэнни.
Внимание мальчишки, такое восторженное, ему очень льстило. Не отдавая себе отчета, действуя автоматически, Эл шире развернул плечи, повернулся к Дэну полубоком, чтобы выглядеть ещё эффектнее, потом уже полностью сознательным жестом пригладил волосы с одной стороны, убирая их назад. Пусть будет хотя бы так, всё равно без расчёски ничего путного изобразить здесь не удастся.
— А… как ты думал? — полюбопытствовал киборг, улыбнувшись ещё шире, хотя, казалось бы, это было уже невозможно. — Дже-е-е-н много рассказывала, «да ещё как»? Вот уж от кого не ожидал!
— А я её заста-а-а-авил, — Дэниэл широко улыбнулся, хитро-хитро сощурив золотистые глаза. Эта фраза, протянутая ме-едленно, с каким-то даже наслаждением, совершенно не вязалась со всей его ранее протараторенной речью. Впрочем, к скоростному изложению информации он вернулся крайне быстро, буквально в первых же звуках следующей реплики: — Нет, ну правда, интересно же! А она, пока не растыкаешь, совершенно, ну совершенно ничего путного не расскажет!
Дэнни опять сильно качнулся на табуретке, и вот теперь уже чуть не упал, однако удивительно ловко стабилизировался из предпаденного состояния.
— А как я думал? Как я думал... как я думал... — парнишка нахмурил брови, задумчиво поджав губы совсем так же, как это делала Дженнифер. — А вот я уже не знаю, как я думал! — он вновь дёрнул плечами. — Если реальность круче ложных образов, они выметаются кра-а-айне быстро. Но, например, я точно знаю, что в реальности Вы-ы-ы... куда внушительнее, чем в моём воображении были до того. — Дэниэл вновь окинул Элиота жадно изучающим взглядом.
— Больше? Сильнее? — Эл подался ещё чуть вперед, надавил ладонями на внешний прикроватный бортик, задвигая его вниз, чтобы не мешался. Страсть медсестер к вытаскиванию его своим фанатизмом просто потрясала. В этой больнице что, каждую ночь с кроватей пациенты падают?!
Что интересно, но не любящий «выканья» Эл сейчас совершенно не замечал, что такое обращение постоянно применительно к нему использует Дэниэл. Всё внимание киборга сейчас было направлено на другое, а именно на похвалы, на жадные взгляды Дэна, на внимание к своей персоне. Вот уж что по-настоящему называется «с добрым утром»! Только глаза открыл — а тебе уже радуются, да в таком темпе, что даже продохнуть не могут. А ты знай себе, светись и грейся в лучах чужих глаз.
Эл сложил перед собой руки, опустил подбородок на сцепленные пальцы, с нечитаемым любопытством во взгляде посмотрел на Дэниэла. Казалось бы, внешне они с Джен похожи — но насколько различаются внутренне! Даже с первой минуты знакомства резкие различия просто лезут в глаза. Невозможно было представить ни Джен на месте Дэна, ни наоборот. Совершенно разные личности. Как Дэнни вообще смог таким в семье Роузов получиться?! С таким-то жутким отцом, с более чем спокойной матерью и с дядей, который постоянно где-то вне дома шляется? Очевидно, есть ещё у Роузов какие-то другие родственнички, нормальные, о которых до сих пор ничего никем сказано не было.
— Видимо, Джен описала меня недостаточно красочно, — с широкой усмешкой, перешедшей вновь в улыбку, добавил черноволосый после секундной паузы, отмеренной от своего последнего слова.
— Ой, ну конечно, — фыркнул, махнув рукой, Дэниэл. — От неё-то дождёшься красочных описаний. В ответ на вопросы о Вашем внешнем виде я только и видел, что фотки в этих дурацких газетах. Но там Вы и вполовину не такой крутой, — парнишка коротко хихикнул, — ...хотя и более причёсанный.
Он отвёл взгляд куда-то в потолок, задумчиво закусив губу, снова качнулся из стороны в сторону и впервые за всё утро, кажется, промолчал больше двух секунд. А потом снова внезапно вперился глазами в Элиота, резко подавшись чуть вперёд, любопытно вытянув свою по-подростковому неловкую лебединую шею.
— А вы с Джен, что, правда встречаетесь? — он чуть наклонил голову вбок, широко распахнув глаза. — Или выдумки это?
— Выдумки? Вот уж теперь не знаю, — весело фыркнул Эл, и снова как-то сам собой перетёк на свою любимую за минувшие сутки тему. — А о том, что Джон нас с Джен поженил, тебе ещё, видимо, никто не рассказывал?
— Чего-о-о?! — лицо у Дэнни вытянулось, изогнулись удивлённо дугами брови. — Это ещё как? Нет, не рассказывали!
— Вон виновник сам тебе более ярко и расскажет! — Эл чуть сощурился, приблизил своё лицо к Дэну. — Просыпаюсь я, значит, а Джон мне: «всё-ё-ё, теперь по документам я твой тесть»! А я что? Пришлось смириться! Представляешь, поженил человека, находящегося в бессознательном состоянии, и даже для приличия его согласия не спросил! — черноволосый наигранно всплеснул руками, при этом чуть не выдернувшись из капельницы. — Кажется, ему определённо нравится роль старшего родственника. О внучках он ещё вслух не мечтает, нет?
Дэнни сначала округлил глаза, затем широко усмехнулся. Ну и что Джон тут опять понавытворял? Тому, что дядя в очередной раз организовал что-то непонятное, дивиться было бы странно. Везде, где появлялся младший из старших братьев-Роузов, постоянно случались всякие замысловатые курьёзы.
— И почему я ни капельки не удивлён?.. — Дэниэл рассмеялся, потерев переносицу указательным пальцем. Крайне похожим жестом Дженни поправляет обычно очки... — Не, не мечтает. Ему пока и нас с Джен достаточно. Мы для него до сих пор «детишки», ха. А кто мечтает — так это деда. А папа вообще считает, что Джен давно пора выйти замуж.
— «Давно пора» в двадцать четыре года?! Какой ужас! — вполне искренне ужаснулся Эл, но тут же взял себя в руки, упёр правый кулак в бок, посмотрел на Дэниэла с вновь занявшей своё законное место на его лице широкой улыбкой. Когда черноволосый заговорил, то его голос зазвучал весьма ехидно. — Значит, им очень понравится, когда я представлюсь им в такой роли. Какое-то время назад я набивался к Джен на то, чтобы она позвала меня на семейный лунный пикничок. Но если не понравится — я всё-ё-ё свалю на Джона!
— Ой, не надо на него ничего валить, — совершенно серьёзно испугался Дэниэл. — Если он ещё хоть что-нибудь вытворит, отец вышвырнет его из дома!
И тут вдруг он поймал себя на мысли, что, наверное, сболтнул нечто немного лишнее, смутился, покрылся растерянным румянцем и неловко усмехнулся, отведя взгляд.
— Но Вы им точно понравитесь! — спохватившись, Дэнни тут же ухватился за параллельный аспект. — Вы такой... презентабельный. Я даже представить не могу, чтобы Вы им не понравились.
— Что-то я не очень уверен, — с ехидной хитринкой в голосе отозвался Элиот. — Ваш с Дженни папочка, по-моему, выгонит из своего дома любого, кто хотя бы на миллиметр отойдет от его любовно взращенных стандартов. Не уверен, что он поверит, что мои руки достаточно надёжны для его доченьки, — Эл скользнул взглядом по своим рукам, а потом вдруг спохватился-возмутился, вскинул глаза на рыжего: — Эй, Дэнни, а ну-ка прекрати мне «выкать»! Меня уже и без тебя тут стариком вчера обозвали!
Дэниэл недовольно нахмурился.
— Это кто Ва... тебе сказал такое, про отца? Джен? — парнишка опять как-то нервно взлохматил свои волосы, затем сцепил пальцы в замок, уперевшись локтями в колени. — Да она... она просто злится на то, что папа постоянно работает и не может уделить ей столько внимания, сколько она желает. Отец, он... он хороший человек. Просто... трудоголик. И хочет для нас лучшего будущего. Он старается. А Джен просто не может смириться с тем, что он не способен делать одновременно всё, что нужно, и всё, что хочет она.
Дэнни потряс головой, поморщившись, словно пытаясь вытряхнуть из неё неугодные мысли. Говорить об отце он не любил. Как и в принципе никто в семье Роузов не любил лишний раз вспоминать, а уж тем более обсуждать поведение Джеймса.
Так что мальчишка опять поспешил переключиться на иную тему:
— Стариком? В смы-ы-ысле? — он чуть наклонил голову к плечу, смерил Элиота оценивающим взглядом, словно всё-таки воочию желая убедиться, что ну никаких признаков старости на нём точно ещё не наблюдается. — Это ж кто и каким образом умудрился-то?
— Да один мой товарищ. Кажется, его когда-то контузило, — на последней фразе ехидства в голосе Эла стало ещё больше. — Или, может быть, в этом повинно то, что он длай, они совершенно не умеют прикидывать возраст. Ну, ясно отчего. Вот скажи, Дэнни, ты можешь определить, старый или молодой перед тобой длай стоит, или нет? Я вот могу точно идентифицировать ребёнка — по размеру, а ещё старика, по немощной осанке и по блёклому взору. А в промежуток между этими двумя стадиями могу заглядывать, только если поможет систе-ема.
— Я их вживую-то не видел толком, — пожал плечами Дэнни. — Мой учитель математики — длай. И вот, когда летаю сюда, в гости к Дженни, вижу их иногда. Но это так нечасто происходит, что я даже в гендерной принадлежности их не всегда уверен. Какое там возраст-то определить.
— Вот, вот, и это тоже, — радостно закивал Эл, хотя на самом деле спутать длаев женского и мужского пола он точно не смог бы. Разве что только особь попалась бы на его пути совсем уж специфическая. — Как они сами между собой-то не путаются? Интересно, как часто казусы случаются?
— Не знаю, — Дэниэл опять дёрнул плечом. — А может, они как каладийцы, по запаху друг друга..? Надо у Джен спросить. Джен точно знает. Или, стой, точно! У них же эти... рисунки на лице! А вдруг это тайные послания сородичам? Вот они и определяют всё друг о друге!
— Да, точно, — Эл прищёлкнул пальцами. — Как я сам не додумался. Мне даже страшно себе представить, какую ещё приватную информацию они могут туда поназаписывать. Какие, хм-м… биологические параметры.
И снова — на самом деле Эл имел определенное понятие о татуировках длай. Обычно в них крылось не слишком-то много практически применимой информации, однако система всё равно выдавала её в короткой сводке при знакомстве с очередным представителем данной расы. Однако как теперь было удержаться от того, чтобы немножко не позлословить, мстя Азри за свой преувеличенный возраст…! Черноволосый всё ещё хотел презрительно фыркать, когда вспоминал азрину оценку «30-35 лет».
— В любом случае, без подобной навигационной системы им было бы сложно не путаться друг в друге, — заключил мужчина. — Я иногда видел длаев без татуировок, но нечасто. Наверное, им-то среди своих сородичей по-настоящему тяжело. Бедненькие.
— Мне кажется, если бы это было чревато таким дискомфортом, они бы все эти татуировки делали. — Дэнни задумчиво наклонил голову к плечу. — А в советской зоне-то, среди других рас, должно же быть ещё более тяжко.
— А вдруг это дорого? Вдруг длаи без татуировок — нищие длаи? Или им за какие-либо провинности морды очищают?
— Да ну, чушь какая-то, — скривился Дэниэл. — Рисунок набить на морде — это не должно быть в наши времена сложно и дорого. А счистить... если бы эти рисунки так много значили, то их точно счищали бы за что-то очень серьёзное, а за серьёзное в тюрьму сажают, вообще-то. Ну нет, должны они не по татуировкам различаться. А то как же они друг друга в древности-то различали, когда татуировок не было.?
— А если у них чернила для татуировки какие-то особенные? Или ещё какая-то альтернативная техника нанесения используется? А если те, кому счистили татуировки за провинности, просто уже вышли из тюрьмы, отсидели свой срок? А если в древности как раз-таки и случались постоянно казусы, и именно поэтому длай изобрели татуировки, чтобы не пробовать всех подряд, а сразу выбирать себе соответствующих по вкусам и ориентации партнеров? — Эл азартно подался вперёд.
Дэнни тоже подался вперёд, хитро-хитро сощурился.
— Дурить ты меня пытаешься, Эл...-лиот. — парень чуть усмехнулся. — Я же вижу.
— Да ну, в бездну! — Эл уже почти был готов посмеяться, находился, так сказать, в полной готовности — улыбался во весь рот, и даже дыхание немножко изменил. Черноволосый резко взмахнул рукой, снова, опять дёрнув капельницу. — Вечно у меня на лице всё написано! Вот как так-то, как так?!
Вечно — не вечно, всё-таки актёрствовать Эл умел недурно, но вот когда утрировал — тогда, естественно, свою игру выдавал. Но почти всегда был отнюдь того не против! Ведь главное — просто подурачиться и привлечь внимание!
— Кстати, вот ещё одно, что я не мог себе представить, — тоже разулыбавшись, заметил Дэнни. — У Ва... тебя неожиданно подвижная мимика. И жесты. Не то чтобы это вообще можно было как-то внятно вообразить, но блин, это выглядит так... так как-то неожиданно! — он рассмеялся. — А ещё Джен говорила, что ты «весёлый», но я вот и понятия не имел, насколько. И, пха-ха, — парнишка опять нервно взлохматил волосы. — До сих пор сложно поверить, что я вот сижу и смотрю на Элиота Ривза. Настоящего, живого Элиота Ривза. Это же... это же зашибись! Да все мои одноклассники обзавидуются!
— Хочешь, автограф оставлю, — ещё пуще прежнего засветился Элиот. — Или совместную фотографию. Только с твоего терминала, моего больше нет — за его счёт тут какие-то вороватые гады неплохо так обогатились.
— Конечно хочу! — Дэнни засветился, как настоящее рыжее солнышко. — Это же офигеть как круто!
Он задёргался, поднял сначала одну руку, потом вторую, будто бы даже не сразу вспомнив, на какой из них у него терминал — на пра..? А, нет, всё-таки на левой, — развернул голографический экран, а потом подскочил с табуретки и резво примостился рядом с Элом на койке. Эл тут же быстренько переместился к Дэну за спину, положил ладони парню на плечи, а голову свою навесил над его головой, пойти касаясь своим подбородком рыжих волос самого младшего из Роузов. Широко и немного дурашливо улыбнулся, позируя для воображаемого «щёлк».
Через секунду «щёлк» случился, и его результатом Дэниэл, судя по неописуемо счастливому лицу, остался невероятно доволен.
— Они все точно позеленеют от зависти! — восторженно сообщил паренёк так, будто Элиоту было предельно важно знать эту информацию. — Особенно Бобби Баскет! Ходит такой типа крутой, в модных очках и якобы в гонках и всяком спорте разбирается. — Дэнни широко, очень злорадно улыбнулся и показал в пустоту палаты средний палец. — Вот выкуси, Баскет, х-ха!
Подростки — что с них взять...
— Что, в классе нахвастаешься? — полюбопытничал Эл, отпуская Дэниэла и возвращаясь на своё прежнее место, поближе к изголовью кровати. — Поосторожнее, на ногу мне там смотри не сядь, а я её повредил. А ну-ка, покажи, что получилось!
Мужчина весьма нетерпеливо принял из рук Дэниэла терминал, глянул на фотографию и подумал, что, в общем-то, выглядит вполне неплохо, особенно с учётом больничных обстоятельств. И вместе с тем краем сознания отметил, что было определённо что-то странное в фотографии, где он, полуголый, сидит на одной кровати с подростком и трогает его за плечи. Хе-хе. Но это Эла вообще озаботило крайне мало, подумал-отметил-забыл, а вот актуальность проблемы с отсутствием расчёски киборга явно впечатлила намного больше.
— На, — Эл протянул Дэну терминал обратно. — Думаю, не последняя совместная.
На последнюю фразу Дэн снова засиял, но никак её не прокомментировал.
— Конечно нахвастаюсь! — гордо заявил он. — Как же тут можно не нахвастаться-то, а?!
Немного подумав и всё-таки решив, что наглеть не стоит, Дэниэл переместился обратно на табуретку. Да и нельзя сказать, что она ему не нравилась, потому что у неё был один несомненный плюс: на ней было невероятно удобно раскачиваться!
— У нашего деда скоро будет юбилей, — заявил внезапно парень. — Вся родня собирается. И я оч-чень обижусь на Джен, если она не притащит тебя туда!
— Вот и продвигай эту идею, — Эл прищурился. — А я тоже буду толкать дело со своей стороны. Ха, тогда Джень точно никак не отвертится! Думаю, и Джон может войти в дело. Я ему определённо нравлюсь.
— А, ну тогда, можно считать, дело сделано, — Дэнни хихикнул. — Если ты нравишься Джону, и он захочет видеть тебя у нас, то мнение Джен автоматически засчитывается в пользу этого. Серьё-о-озно, когда дело касается дяди, у неё пропадает всякое собственное мнение.
— Хм-м, — глубокомысленно выдохнул Элиот, поднял глаза к потолку, задумчиво изогнул брови и приложил палец к губам. Произнес медленно, тоном вкрадчивого гения, практически подошедшего к разгадке мирового значения: — Я определё-о-онно поду-умаю, как это можно испо-ользовать.
— Только не смей злоупотреблять, — серьёзно пригрозил Дэн.
— Хм-м? — Эл величаво обернулся, посмотрел на Дэниэла сверху вниз, поднял одну бровь. — Все вы, рыжие, воспринимаете всё слишком серьезно? Или мне так хорошо удалась роль злобного манипулятора?
— Ну мало ли! — насупился парень. — Я тебя слишком мало знаю, даже, можно сказать, совершенно не знаю, чтобы иметь право не принимать что-то серьёзно.
— Ну во-о-от, а про длаев не принял, — Эл изобразил огорчение, потом улыбнулся своей прежней, легкой улыбкой. — Расслабься, Дэн. У меня нет в планах играть с твоей сестрой. Она для этого слишком… — черноволосый коротко выдохнул, и сам как-то немного сдулся. — слишком серьёзная. Да и вообще. Не моя стезя — строить далекоидущие коварные планы.
— Ну, вот и славно, — рыжий чуть усмехнулся, задумался, а потом выдал совсем внезапно: — А мне вот всегда было интересно, а сколько весу ты можешь в килограммах поднять, а? Гурталина можешь?!
— Чего-о?! Гуртали-ина? Одного жалкого гурталинишку?! — возмущённо протянул Эл, недовольно сдвинув брови. Потом хмыкнул, гордо задрал верх свой ровный, прямой нос. — Ха, недооценил! Нескольких поднять могу! Почти тонну, между прочим! Лишь бы захват удобный присутствовал.
— Ого-о! — лицо у Дэнни вытянулось, он восторженно засверкал своими золотистыми глазами. — Тонну?! Ну ни фига себе! А железный лист толщиной в десять сантиметров пополам сложишь?
— Вот это сомневаюсь, — Эл улыбнулся, подпёр щёку ладонью. — У всего есть какие-то пределы. Хотя… не знаю. Никогда не пробовал. Пробить, может, могу, только руке моей это абсолютно точно не понравится, и от самой руки не так уж много потом останется. Пожалуй, это не тот эксперимент, который я хотел бы проводить. Вот дверь железную плечом высадить — пожалуйста, сколько угодно, уже доводилось.
— А если в пять сантиметров? — не унимался Дэнни, ничуть не поубавив энтузиазма из-за появления неких загадочных «пределов».
Эл отмерил пять сантиметров между пальцами, задумчиво посмотрел на расстояние между ними, прищурив один глаз, потом философски пожал плечами и опустил руку вниз.
— Не знаю, — беззаботно отозвался он. — Как-то вообще никогда ничего подобного не делал. По-моему, с подобным тебе любопытством я ещё не сталкивался.
Киборг довольно улыбнулся.
— А что ты делал? — Дэниэл опять вцепился в несчастную табуретку, качнулся на ней назад-вперёд, да на последнем положении так и остался, чуть вытянувшись в сторону Элиота. — Кидался гурталинами? Прошибал стены? Уворачивался от пуль?
— Кидался ящиками, которые по весу недалеко ушли от гурталинов, — кивнув, припомнил Эл. На счастье, это короткое воспоминание не вытянуло из его головы все последующие события, снова, опять тесно связанные с Альтом. — Стены, э-э, не прошибал, а вот дверям от меня доставалось не один раз. И от пуль я тоже уворачивался. Была одна дамочка, которая регулярно в меня постреливала.
А вот теперь — плохо. Эл неприязненно скривился.
— На самом деле я не то чтобы уклоняюсь от пуль. Я просто резко меняю положение в пространстве в тот момент, когда чей-то палец давит на гашетку. Если упущу это мгновение, предшествующее выстрелу, то получу по полной программе. Но если я прямо вижу, что кто-то собирается в меня стрельнуть, то этому кому-то, чтобы попасть по мне не с расстояния лоб в лоб, придётся постараться. Со стороны, на самом деле, мои сбегания от выстрела выглядят не менее эффектно, чем прямые уклонения от пуль. Глаза органика не ловят ту долю секунды, что ловит моя система. В принципе, я могу даже тебе как-нибудь это наглядно продемонстрировать, — киборг улыбнулся уголками губ. — То есть, я не откажусь от такого аттракциона, чтобы ты в меня попробовал стрельнуть. Х-ха, на что угодно могу поспорить, что не попадёшь! Только, умоляю, не строй ловушек из-за спины, — Элиот коротко усмехнулся. — Где у меня глаз нет, там я так не среагирую. И сам тоже лучше не подкрадывайся. Ладно?
— Ладно! — Дэн едва ли не подпрыгнул вместе с табуреткой. Потом замялся, сконфуженно пожав угловатыми плечами: — Только я, это, стрелять-то не умею. Могу разве что кинуть чем-нибудь. — и, подумав, немножко ябеднически добавил: — Меня-то Джон стрелять не учи-и-ил! — ещё совсем небольшая пауза, и тут же новый вопрос. — А ты в темноте видишь?
— Да что там уметь, видишь цель и стреляешь, — отмахнулся Элиот. — Много времени на то, чтобы освоить такой простой алгоритм, не уйдёт. Вижу в темноте, вижу, даже в полной. У меня тогда ещё глаза светятся. Могу издалека прочитать то, что никакой органик не прочитает. И зафиксировать картинку в виде фотографии прямо с поля зрения.
– Ну ничего себе, — восторженно выдохнул Дэниэл, наклонив голову к плечу. — А насколько далеко? А это как, у тебя зрение как прицел винтовки работает, с приближением, или просто вся картинка очень чёткая, до мелких деталей? Увидишь человека на расстоянии километра?
— Ну, насколько далеко, это зависит как минимум от размера объекта, от размера шрифта. Книгу легко смог бы читать, если бы она находилась от меня в самом дальнем углу этой палаты, вообще без проблем. И разрешение у меня выше, чем у людей, и «прицел винтовки» тоже есть, причём практически… — Эл на секунду задумался, — ну, очень часто используется. Человека ты и сам увидишь с километра. Я — намного дальше, а с километра, не исключено, что человека даже смогу узнать. Хотя может и нет, но как минимум точно пойму, что это именно человек, а не, например, таними. Откуда вообще такие огромные расстояния?! Где взять столько открытого пространства? — Эл чуть улыбнулся. — Что в городе, что в космосе, попробуй-ка поищи. Я та-а-ак давно не был на природе! Марс не в счёт — на его просторах кроме колючек, мхов и лишайников ничего не растёт. Людей тоже фиг встретишь. Грызуны вот иногда бегают. Расстояния с полсотни метров на моих сводках мелькали, и я мог определить, что именно за зверюшка юркала между камней. М-м, а я тебе, пожалуй, даже кое-что продемонстрировать могу.
Эл наклонился чуть влево, «нацелился» на прикроватную тумбочку Нэнрила, «снял» с неё изображение упаковки с таблетками. На этой упаковке киборга интересовала инструкция по применению данного препарата, а точнее тот факт, что она была для него с такого расстояния читабельной. Эл тут же попробовал выслать фотографию Дэнни, на что терминал последнего откликнулся характерным звуковым сигналом.
— Прими файл, и можешь сравнить, — Эл кивнул головой в сторону тумбочки соседа, снова испытав болевые ощущения от этого неосторожного действия. Черноволосый чуть наклонил голову вперед, положил ладони на шею сзади, погладил её, тихонько простонав какое-то, очевидно, нецензурное слово. — Эта коробочка в паре метров от тебя валяется.
Дэниэл дёрнулся, спешно вскрыл полученный файл, окинул фото быстрым, но внимательным взглядом, а затем обернулся в ту сторону, куда указал Эл, да так резко, что чуть опять не повалился вместе с табуреткой. Скользнув глазами по пространству, парень даже не сразу углядел упомянутую коробочку, но когда углядел — в очередной раз выдохнул с восторгом:
— Офигеть! — он повернулся обратно к Элиоту, смерил киборга взглядом преданного фаната, встретившего, наконец, своего кумира. — Я б тоже так хотел!
— Ну, кто знает, — смешливо фыркнул Эл. — Жизнь длинная, что угодно может случиться. Да, определённо, не быть киборгом я бы уже не хотел. Следующий раунд "могу-не могу"?
Дэнни думал недолго.
— А человеку руками череп раздавить — можешь?!
— Дэн, откуда такие мысли?! — Элиот снова развеселился. — У тебя что, много врагов?! Могу, могу, череп раздавить, кости попереломать — это я всё на здоровье. Но это же... фу! Потом все руки грязные.
— Откуда? Элиот, мне семнадцать! — Дэниэл развёл руками с таким видом, будто открыл черноволосому невероятно очевидную истину, тихо рассмеялся. — Я смотрю боевики и играю в игры про зомби!
— Хо-о! — ещё больше оживился Элиот. — Мне двадцать восемь, но у нас схожие интересы! Однозначно, Дэнни, мы бы с тобой соскучиться не смогли.
— Круть! — радостно воскликнул мальчишка, снова раскачавшись на табуретке. — А у тебя есть любимый фильм? А какой? У меня несколько! Любишь ужастики? Мой любимый ужастик — это «Пикник на чёрном озере». Там про группу туристов, которая оказалась заперта обвалом в небольшой долине, в которой жил мужик-каннибал, и они там убегали друг от друга, и он одной женщине голову пополам разрубил, а потом ещё одного мужика деревом придавило, вот просто в кашу, а ещё одному из главных героев пришлось отрезать себе ногу, потому что её придавило их трейлером, а в конце одна женщина запихала голову маньяка под гидравлический пресс — я не знаю, зачем ему нужен был гидравлический пресс, но он у него был, — и это было так эпично, — речь Дэнни всё ускорялась и ускорялась, и к концу он начал говорить так быстро, что стало трудно разобрать хоть что-нибудь. — И когда они думали, что всё окей, появился второй маньяк и всех их убил, потому что тот, которого они убили, был его братом-близнецом и не был маньяком, а был лесником, который никого не убивал, абсолютно тупой фильм, но там всё так пафосно кроваво и-я-не-знаю-зачем-сейчас-всё-это-говорю!! Ф-фух.
«Я больше никогда, никогда-никогда не позволю никому говорить, что я много говорю!» — про себя подумал Элиот. Болтовня Дэна его не раздражала, очень даже наоборот — вполне себе нравилась, потому что развлекатель из рыжего мальчишки получался очень хороший. Более того, тот факт, что Роуз-самый-младший болтал, как тельсор, хотя перьев при этом нигде не имел, Элиота сильно забавлял.
— Не-не, ужастики не особенно люблю, — помотал головой Элиот, хлестнув себя по лицу своими же чёрными прядками. — Особенно те, на которых сидишь тихо, тихо, спокойно, а потом вдруг что-то резко происходит, — на последних трех словах мужчина градиентно повысил голос почти до крика, а потом снова вернулся к своей прежней громкости. — И опять можно целых полчаса спать дальше. Я люблю те фильмы, где всё время что-то происходит, но тоже не так, как в той страшилке, о которой ты рассказал — в подобных вещах всегда слишком много натурализма. Веришь или нет, но мне становится немного не по себе, если я вижу распотрошенного по всей полянке индивида, — Эл коротко усмехнулся. — Вот именно боевики, где много стреляют, кого-то спасают, это да-а, это по мне! Ну, например, «Организация» — классный фильм! Все три части! Там и приключения, и непрерывный экшн, главный герой за кем-то охотится, и в то же самое время за ним охотятся тоже, шпионские игры, интриги, неожиданные повороты, постоянная смена мест и, соответственно, пейзажей — а во втором фильме даже и времени! — и пострелять каждые пять минут не забывают! — в подростковом возрасте Элиот этот фильм просто обожал. Даже иногда игрался в Ричарда Скотта и мечтал о таких же крутых ботинках, какие были у него. Впрочем, теперь Эл этого припомнить уже не мог. — Ещё мне нравятся всякие космические гонки-стрелялки. Ну тоже, чтобы было хоть чуть-чуть понятно, кто плохой, кто хороший, и за кого надо болеть. «Лельенде», например — самый дорогой советский фильм, он снимался наполовину вживую. Классный! Вообще не помню, в чём там сюжет, но помню, что оторваться от экрана я ни на секундочку не мог, боялся хоть кадр упустить. Фильм не давал скучать. А вот недавно, х-ха, — Эл широко, как-то немного агрессивно улыбнулся. — недавно мы с Джен ходили на «Стерилизатора». Она не делилась с тобой впечатлениями? Или ты, может быть, сам его уже успел посмотреть?
— «Стерилизатор»? Не-е-ет, не смотрел, он же только-только вышел! На Луне его ещё даже в кино не показывают! — Дэнни заинтересованно вытянулся. — Но я знаю, что он уже успел стать хитом последнего времени. Ну и как, как-как-как? Впечатляет? Почему у него такое странное название? Это что, что-то про вирус, охвативший весь мир? Там есть зомби? — последний вопрос был выделен так, будто из всех был самым главным.
— Не-ет, нет зомби, — протянул Эл, изо всех сил борясь с желанием надавить на нос Дэнни пальцем, чтобы усадить вылезшего вперёд мальчишку в его прежнее положение. — Там было что-то про злодея, который хотел сгубить весь мир. Его звали «Спермофаг». Вдумайся, Спермофаг! Это фильм от гурталинов и про гурталинов, так что, думаю, ты уже понимаешь, что от него можно ожидать. Кроме гуртов, на первых ролях там был ещё человек-киборг, который дал мне много поводов повозмущаться, — Эл хмыкнул. — Не верь, не верь, какими нас показывают в кино!!! «Стерилизатор» обещает очевидное продолжение, не менее бредовое и супергеройское, чем была первая часть. Что же, эта кухня всегда была популярна, вот и теперь на Родерике и Крисе соберут ещё целую тонну единичек. Даже не знаю, — черноволосый усмехнулся на одну сторону. — Мне сейчас и покритиковать фильм хочется, и ничего не говорить, чтобы не спойлерить, чтобы ты сам потом посмотрел это нечто и рассказал, какие получил впечатления. Все равно же посмотришь. Чтобы подросток — да не посмотрел хитовый фильм…
 Анкета
Эрин ♀ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:21:07 | Сообщение # 576    

Клан Созвездия Волка
Ранг: Зрелый волк

Постов: 2284
Репутация: 281
Вес голоса: 5
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть II

— Хэ-эй, ты же не думаешь, что я смотрю и обожаю только всякую разрекламированную популярщину? — на последнюю фразу Эла Дэнни отчего-то даже немного обиделся. — Вообще-то, классику я люблю больше. Например, «Третий рубеж» или «Двойной компромисс». «Жаворонок», «Чёрная зитица», «Марафон для безголового», «Последний солдат не плачет»? Вот что я смотрю в первую очередь! А хитовые фильмы последних лет — полный отстой, каждый раз стрёмно в кинотеатр идти. Чего только стоил прошлый «фильм года»! «Неоновые выходные», серьёзно?! Они выбрали фильмом года этот шлак?! Герой никакущий, конфликты притянуты за уши, а концовка настолько предсказуемая, что я ещё в самом начале сказал себе: «если сейчас он не столкнёт эту бабу с этого долбаного балкона, всё будет очень плохо»! — парнишка недовольно хмыкнул, сложив руки на груди и нахмурившись, явно показывая, как сильно такая несправедливость оскорбила его киноманские чувства. — И вот не надо наговаривать на гурталинские фильмы! Ну да, они специфичные, но ты разве видел что-нибудь похожее? Да гурталинское кино — это целый жанр, иллюстрирующий все моральные ценности этой расы! Пока они не начали подстраиваться под советские стандарты, знаешь, сколько самобытных шедевров они сняли?! Чего стоят одни только «Новое укрытие» и «Ганд», что уж говорить о «Вяленом мясе» двенадцатого и «Последнем зове Некки» двадцать первого годов! Если ненадолго забыть, что ты человек, и постараться почувствовать себя хоть чуть-чуть гурталином — знаешь, как очумительно всё это выглядит! Да мало кто снимал такие потрясные экшены, как Гантрат, или Зея и её студия «Хорш» — а ведь это всё гурталины!
— Ну да, «Неоновые выходные» были полным неоновым отстоем, — хмыкнул Эл, упёрся руками в простыню и подался чуть-чуть вперёд. — Но как я могу не наговаривать на гурталинские фильмы?! Не знаю ровным счетом ничего об их «самобытных шедеврах», но всё то, что протекает в советскую зону — это нечто, причем совсем не в хорошем смысле слова. И не уверен, не уве-е-ерен я, что хочу становиться хоть немножко гурталином! Самобытность, да… но вот их искусство тебе не кажется странным? Ни чуточки?
— Хэй, конжуйчиане пердят в трубочку, а люди придумали туфли на шпильке, — Дэнни чуть усмехнулся. — Мы все по-своему странные, и это нормально. Нельзя же просто клеймить дерьмом всё, что тебе непонятно и отличается от привычного.
— А ведь туфли на шпильке — это… — Эл на секунду призадумался, потом посмотрел на Дэна с легким прищуром. — …секси! Ты не находишь? Ну если, естественно, девушка умеет на них ходить, а не ползает враскоряку каракатицей, что частенько приходится видеть.
— Ну-у, тут я не могу не согласиться, — Дэн с усмешкой пожал плечами. — Но это не отменяет того, что до такого пыточного устройства додумались только люди и на протяжении десятков лет считают это совершенной нормой. Никому, ну вот никому же больше такое в голову не пришло!
— Но зато потом это многие другие расы переняли, — заметил Эл. — Видел бы ты моего кибернетика. Шпилька — одиннадцать с лишним сантиметров. Я едва ли представляю, как на таком вообще возможно передвигаться, но она эта делает. А, да, она илидорка. У них же нога малость специфическая. Совсем, наверное, в подобной обуви должно быть неудобно.
— Кошмар какой. Все, кто носит шпильки — мазохистки! — Дэнни изобразил театральный ужас. Потом тут же добавил, сощурившись: — Впрочем, в основном довольно привлекательные мазохистки.
— Ну да, — Эл согласно кивнул. — Ты сам-то как? У тебя девушка есть?
— Была, до недавнего времени, — фыркнул Дэнни. — И не одна. Но что-то не клеится у меня с постоянными отношениями. Вот вроде бы всё хорошо-хорошо, а потом вдруг — БАЦ! — и вскрывается какой-то немыслимый, разрушающий всё факт. Ну вот взять в пример последнюю, Дэбби. Ну как можно встречаться с девчонкой, у которой любимый фильм — «Пурпурный бант»?! Да по одному названию уже видно, что захочется убиться об стену, предварительно хорошенько приложив всех главных героев головами к лопате! И при этом она питает отвращение к культовым картинам своего времени типа уже упомянутых мною «Солдата» и «Марафона»! Чёрт побери, да она ещё фанатеет от Френсиса Мингера, этого вечно переигрывающего пай-мальчика, который во всех фильмах играет одинаковых слащавеньких страдальцев! — Дэн закатил глаза. — Даже жалко, что так вышло, у Дэб чертовски классная задница. Но, эх, не могу же я угробить такое ценное время своей жизни на человека вроде неё только из-за этого!
— Это для тебя главный критерий в девушках? — Эл с ленивым любопытством склонил голову к плечу, посмотрел на Дэна внимательнее. — Соответствие твоим киновкусам? Если его нет, то всё, пиши пропало? И ничто не может сгладить такой ужасающий дефект?
– Нет, что ты, на самом деле я готов простить им многое, — с таким видом, будто Элиот пытается оклеветать его чем-то чудовищным, выдохнул парень, приложив руку к груди. — Но любовь к Мингеру и ненависть к «Солдату»? Ни за что!
— Ясно всё с тобой, — хмыкнул черноволосый, поднял изголовье кровати, привалился к нему плечом и дальше наблюдал за Дэниэлом уже из такого положения. — Ну, как ты говорил, у каждого свои странности. Хотя-я… Слушай, а Мингер — это случайно не такой длинный, с круглым лицом, пухлыми щёчками и надутыми губками? Ещё кудрявый, как барашек? О, о-о, — Эл, поймав фотографию Мингера из экстранета и убедившись, что это именно тот индивид, которого он описал, сощурил глаза. — Ну да, о-он. Ха, ну тогда диагноз очевиден — твоей Дэбби в душе всё ещё не больше пятнадцати.
— Ага, именно, — хмыкнул Дэнни. — Нет, я, конечно, не настаиваю на том, что она должна или не должна любить. Просто с такими взглядами нам с ней не по пути. Хм. Вот ты удивляешься, что для меня киновкусы важны. А что в этом плохого? Что же, к примеру, для тебя-то в девушке важно, чтоб она нравилась?
Эл, наверное, целую минуту молчал, прежде чем ответил.
— Не уверен, — задумчиво начал излагать итоги своих размышлений он. — У меня есть довольно чёткий набор признаков, на которые я скажу «ва-а-ах!», однако их наличие не обязательно для того, чтобы девушка мне понравилась. Это просто очень приятные бонусы, и обладающая ими госпожа вполне может свинтить мне крышу с первого взгляда. Это всё внешние признаки. Мне нравятся достаточно высокие девушки, с красивой, женственной фигурой, мне нравятся чёрные вьющиеся волосы, высокие скулы, правильные губы, которых очень-очень хочется коснуться, яркая помада, перчатки и открытые туфли на шпильках. Мне нравятся уверенные, точные, немного резкие движения, гордый взгляд, и, в целом, впечатление, что женщина знает себе цену. Если женщина ловит взгляды других мужчин, то меня это сильно раззадоривает. Этого всего уже достаточно, чтобы меня притянуло к ней, словно магнитом! А всё остальное уйдет на второй план, при отсутствии, конечно, тех дефектов, с которыми я не смог бы ужиться. Но здесь нет обратного эффекта: чтобы к женщине меня привлекло, вовсе не обязательно наличие этих признаков. Дженни не соответствует ни одному из пунктов — факт! — но она мне нравится! Никогда мне не нравились веснушки, но именно дженины кажутся мне бесконечно милыми и симпатичными. Лицо её тоже не подходит под мой типаж, но она же краси-и-вая! Просто по-другому. Скромность, робость её с одной стороны меня удивляют, причем не всегда приятно, но с другой — мне понравилось, когда она спряталась за мою спину в толпе. Женщина моего типажа никогда-никогда так не сделает. Не буду врать, я вряд ли обратил бы на Дженнифер внимание в обычных условиях, нас столкнули исключительно обстоятельства. Однако… вот. Видишь, нравится, без всяких таких «важных» признаков. Она свои принесла, новые, персональные для себя. Мне определенно понравилась бы девушка, которая имеет со мной схожие интересы; однако если она никогда не участвовала в гонках, если она засыпает на боевиках и не умеет танцевать, я не слишком расстроюсь. Впрочем, нет, погоди-ка, погоди-ка! — Эл оживился, перешёл на более возбуждённый тон. — Я знаю, знаю совершенно необходимый признак! Девушка должна быть немножко безумной и способной неожиданно подорваться на авантюру! Твоя сестрёна в это идеально вписывается. Я до сих пор восхищаюсь тем, что она отправилась со мной в пустыню на Ганнете, непонятно куда, злостно убежав от основной и более ей знакомой части команды. Вялая, пассивная девушка, которая по жизни идёт с определенным и абсолютно нерушимым планом — это абсолютно, ну совершенно не мой вариант. Пусть даже она выглядит, как богиня, но мы с ней всё равно не сойдемся. Что ещё могло бы отвратить меня от девушки, — Эл снова задумался, но на этот раз не так надолго, секунд на пятнадцать. — Мне не нравится, когда девушка выглядит, как пацан, или если она неаккуратная, или имеет во внешности что-то иное, от чего меня воротит. Ну, не знаю, если у неё большие щели между зубов — то это, на мой взгляд, ужас. Тут уже ничего не поможет, это сразу до свидания. Ещё проблема, если у неё живут дома тараканы или какая-нибудь иная мерзость. Ей придется выбирать, с кем проводить ночи, со мной или с тараканами. Меня выбешивают принцесски, которые требуют полного ухода, но при этом даже и не пытаются поухаживать за мной в ответ. Тоже не мой вариант. И неприступные королевы — я не дурак, чтобы в стенку лбом без перерыва стучаться, если рядом со мной находится миллион открытых дверей. Ещё мне не нравятся девушки, которые категоричны, абсолютно всегда уверены в своём мнении и в нём непрошибаемы, и выбешивают те, которые искренне считают, что им лучше видно, что мне надо, и что они лучше знают, что я чувствую и чего хочу. Хотя последние два пункта относятся уже не только к девушкам, а в принципе ко всем индивидам, которых я хотел бы видеть рядом с собой. Ой, подожди. Журналисты. Терпеть не могу журналистов. Я бы точно не стал встречаться с журналисткой! Ещё меня, как на крючок, может посадить вкусный запах. Очень важно, чтобы женщина пахла так, чтобы к ней хотелось тянуться, а не отскакивать. Ну-у, это всё, что успело прийти мне в голову, дальше надо думать и копаться. Но вроде бы мой ответ и так получился достаточно полным.
Дэниэл всё пояснения киборга выслушал очень внимательно, даже с таким видом, что, кажется, вот-вот, ещё чуть-чуть — и он начнёт всё звучащее конспектировать. Когда же Элиот свои размышления закончил, рыжий поразмышлял с пару секунд, а потом вернулся в состояние болтливости:
— Ну, это всё, конечно, хорошо и важно — и внешность, и повадки, которые не раздражают. Но я вот всё равно не понимаю — ну если богиня богиней, но при этом совершенно никаких значимых общих интересов с нею нет, а к не совпадающим не просто равнодушие, а прямая неприязнь — то что с такой девушкой делать-то?!
— Ну как что? — Элиот удивлённо поднял вверх брови. — Заниматься с ней сексом. И всё, хватит.
— Да чёрт возьми, только ради секса — это ж скучно, — фыркнул Дэнни, скептически изогнув светлые брови. — Для такого зачем вообще отношения? Для такого шляются по барам и цепляют всяких таких же не обременённых целомудрием. А я говорю именно про хоть какие-то более-менее продолжительные отношения. Нельзя же поддерживать их только на том, чтобы периодически трахаться!
— А кто говорит о продолжительных отношениях? — озадачился черноволосый. — Я — ни словечка. На эту тему я тебе ничего не расскажу, тут я не мастер. Наверное, если с девушкой нравится и трахаться, и проводить вместе досуг — то тогда уже и можно начинать эти самые отношения, если желание возникает. А по пунктам разобрать это целое я даже не знаю, как.
— Что, у тебя никогда не было продолжительных отношений? — Дэн наклонил голову к плечу, удивлённо подняв брови. — Или ты просто обо всём этом... не задумывался..?
— А про то, что у меня амнезия, ты не знаешь? — фыркнул Эл. — Я не знаю, что у меня было, что не было, о чём я задумывался, о чём нет. И уж совершенно точно не могу с тобой поделиться в этом вопросе своим жизненным опытом.
— О... Ой, — Дэнни на секунду немного испуганно расширил глаза, вздрогнув, потом растерянно поник и отвёл взгляд куда-то в пол, неловко потёр шею, по пути опять взъерошив свои яркие волосы. — П-прости, голова-сито, запамятовал. — парень смущённо покраснел, став оттого ещё более похожим на свою старшую сестрицу.
— Проблемы с памятью у меня, но при этом сито пристроено к твоей голове, — Эл ехидно улыбнулся. Забавно было наблюдать сейчас за краснеющим Дэнни-Джен, использующим такие жесты, которые были характерны Джону. Дэнни-Дженни-Джонни. Серьезно, кто Роузам вообще имена подбирал?! — Не парься, меня эта тема не задевает. Просто в последнее время как-то слишком часто приходится об этом напоминать окружающим. Наверное, мне просто надо будет сделать себе бейджик с этой информацией и носить, не снимая.
— Или при каждой встрече напоминать: «Здравствуйте, я Элиот и у меня амнезия», — Дэн сначала просто усмехнулся, потом дёрнулся, качнулся на табуретке и прыснул полноценным смехом. — Похоже на фразу для кружков взаимопомощи каким-нибудь алкоголикам.
— Ну нет, — смешливо фыркнул Элиот. — Так меня ещё упекут в больничку на диагностику, месяц света белого не увижу.
Разъехались двери палаты, и порог переступила уже знакомая Элу со вчерашнего дня медсестра-таними. Она доставила завтрак, по размеру, естественно, не больший, чем тот, что был в прошлый раз. Но Элиот уже не расстраивался — во-первых, он был к этому морально подготовлен, а во-вторых уже и без того нашёл пропитание со стороны.
Однако, однако еды никогда много не бывает. В голове мигом созрел хитрый план по расширению своей продовольственной базы.
— С добрым утром, мистер Ривз, — вежливо поздоровалась медсестра, кивнула и Дэну тоже: — И тебе привет.
Таними разложила столик над кроватью, поставила на него поднос с едой. Кашка, пирожок с чем-то и неизменный илри. Х-м, очевидно, пирожок из этих двух продуктовых наименований имеет максимальные шансы на то, чтобы оказаться вкусным.
— Я просто тысячу лет не ел пирожков, — блаженно прикрыв глаза, выдохнул Эл. Черноволосый потянулся к названному предмету выпечки, разломил его, понюхал начинку (фруктовая), отразив при этом на лице крайнюю степень удовольствия. — М-м, как пахнет! Он же совсем свежий, его сделали не позднее, чем полчаса назад! — к слову, пирожок правда был свежим и качеством своим, по крайней мере, не ужасал. Черноволосый перевел взгляд на таними и так мило ей улыбнулся, что женщина моментально залила свои пятна розовым. — Сеньорита! Вы просто сделали мой день! Скажи-ите, это пирожки с вашей кухни, правда ведь? Передайте мои любезности повару! И… наверняка ведь осталось ещё много нереализованной такой вкусноты! Я бы безумно хотел попробовать ещё чего-нибудь подобного.
— Другое дело, мистер Ривз! — через несколько секунд похвалила Эла медсестра, так до конца и не переборовшая свое смущение. Видимо, улыбались ей тут нечасто, и уж особенно такие именитые пациенты, как Элиот. — Не то, что вчера. Конечно, я всё передам. Приятного аппетита. Скажите, а где Нэнрил? Его мне тоже надо накормить.
— Не знаю, — киборг беззаботно пожал плечами. «Надеюсь, где-нибудь в окружении не менее страшных объектов, чем я». — Примерно час назад ушёл куда-то гулять. Наверное, в садике сидит, где точно нет… ничего опасного.
— Ясно, — скорбно выдохнула медсестра, но никак по-другому комментировать прогул завтрака Нэнрилом не стала. Таними забрала поднос, который полагался саахшвету, и вышла из палаты, прежде ещё раз пожелав Элиоту приятного аппетита.
Когда за медсестрой сошлись двери, Эл отодвинул столик чуть в сторону, и, проигнорировав кашу, сразу налёг на пирожок, запивая его илри.
— А Джен там как? — прожевав, поинтересовался киборг. — По капельнице, наверное, кормится? О чём вы с ней сегодня поговорить успели?
— Угу, через капельницу. — Дэниэл неприязненно поёжился, вспомнив истыканные иглами руки сестры и присоединённые к ним трубочки. — Да ни о чём особо мы не поговорили. Она мне рассказала, что с вами обоими случилось, коротенько поведала о последних прошедших днях. Ну, в общем, это всё ты и так явно сам знаешь. Ну... почти всё. Но о том, о чём ты не в курсе, думаю, пусть она лучше сама расскажет. Я тут... плохой ведатель.
— Значит, у неё есть, что мне рассказать? — немедленно заинтересовался Эл, даже вытянул вперед шею, игнорируя прострелившую её боль. — Это очень хорошо, очень. Потому что я не совсем всё понял из начала её приключений. М-мм, как думаешь, она ещё спит или уже нет? Будь добр, сходи на разведку, потому что если нет, то я бы к ней прямо сейчас заглянул. Вот только… — киборг скосил взгляд на свою рубашку, сложенную на тумбочке, и понял, что с воткнутым в руку катетером он её просто не сможет на себя надеть. И это была не единственная проблема выхода из палаты, пусть и самая меньшая. Второй значилась непричёсанная шевелюра, а третьей — худенький Дэн и сложности с самостоятельным передвижением Элиота. — …вот только до того я бы тебя ещё кое о чем попросил. Загляни в сестринскую, попроси для меня расчёску, а то видишь, — Эл поддел пальцами несколько своих прядей, попробовал вытянуть их вверх, но запутался в образовавшихся за долгое время нечесания узелках. — Это не здорово. И ещё мне бы пригодилось что-то вроде трости. Не могу же я постоянно иметь с собой рядом чье-то плечо, чтобы куда-то пойти. А без плеча я слишком нетороплив и неуклюж.
Дэнни чуть наклонил голову к плечу, пару секунд прикидывая что-то в голове, потом кивнул и резво вскочил с табуретки, случайно толкнув оную ногой. И вот теперь она, наконец, зашаталась и упала, стукнув по полу сколотым сиденьем. Ой.
— Будет сделано! — рыжий шутливо отдал честь, всё той же виноватой ногой удивительно ловко вернув табуретку в вертикальное положение. — Я быстро.
И он действительно выполнил просьбы киборга до удивительного быстро, что в данной больнице, на контрасте со всей остальной канителью, казалось ещё более неожиданным. Прошло едва ли минут пять, и Дэниэл снова явился в палату Ривза.
— Один — Джен не спит, — он принялся загибать пальцы, — Два — расчёска, — почему-то металлический и тяжёлый, больше похожий на орудие пыток или убийства, был протянут Элиоту выданный сестричками гребешок, — Три — «трость». — Дэн приставил к стене какое-то более пафосное подобие костыля с опорой на локоть. — Это всё, я ничего не забыл?
— Ничего не забыл, молодец, — похвалил мальчика Эл. Киборг с не слишком-то довольным выражением на лице осмотрел протянутый ему гребешок со всех сторон, назвал его «музейным экспонатом», убедился, что между его зубьев точно-точно нет ничьих волос, и только после этого запустил тяжелый металлический чесатель в свою шевелюру. По счастью, зубья гребня оказались достаточно редкими, что позволило Элиоту в принципе расчесать, разобрать свои густые, и вдобавок несколько запущенные и перепутанные от отсутствия ухода в последние дни волосы.
«А ещё было бы неплохо разведать, где здесь, в больнице, прячется душ», — подумал мужчина, рассматривая получившийся результат с экрана любезно предоставленного терминала Дэна. — «Как минимум волосы мне уже пора освежить, да и себя тоже. Хороший повод выбраться из постели. Сколько уже можно-то?! Другой вопрос — а правда… можно? И что насчёт разумности моей нынешней прогулки? В круг «минута-другая для разминки» она явно не вписывается. Но, коньо! Какие прогулки, какие разминки возможны за такой короткий срок?! Такой крошечный промежуток времени можно пустить разве что на то, чтобы сходить в туалет и едва ли не бегом вернуться обратно».
Закончив с самолюбованием, Эл выбрался из кровати, осваивать современное подобие костыля, по сути своей не слишком отличающееся от костыля докосмических времён. Разве что дизайном. Хм-м, ну а что… с таким даже по улице ходить не стыдно.
Передвигаться с костылем действительно оказалось проще, хотя локтю новое применение себя не слишком-то нравилось. Хорошо, что идти далеко не надо. Медицинскую стойку Элиот утащил за собой — просто поднял её и понес, прижав к своему бедру, стараясь на всякий случай никак её не наклонять и лишний раз не трясти. Кто знает, что там у неё внутри находится и как всё устроено, не повредить бы чего ненароком.
Дженни, в полном соответствии всем ожиданиям, обнаружилась на своём прежнем месте, в прежнем положении, не спящая, ничем не занятая и, очевидно, скучающая. Ну не может же нормальный индивид развлекаться разглядыванием потолка, верно…? Элиот бы вот точно не мог. Разве что закопался бы в какие-то свои мысли, которые в последнее время имели резко негативное направление.
— Джень, — Эл как-то небрежно, не очень характерно для себя улыбнулся, подойдя к подруге, и заглянул ей в лицо. Выглядела Роуз определенно лучше, чем вчера, но до её обычного состояния ей ещё было очень и очень далеко. Черноволосый отставил в сторону костыль, пристроил свою медицинскую стойку рядом со стойкой Дженнифер, опустил внешний бортик кровати и упёрся в край последней ладонями. — Если ты сможешь немножко подвинуться, то я к тебе запрыгну.
Дженнифер вяло кивнула, кое-как, опираясь о матрас, передвинулась к противоположному от Элиота его краю.
— Доброе утро, Эл.
Используя здоровую ногу, Эл довольно легко запрыгнул на кровать к Дженнифер, заняв пространство напротив её бедра, совсем вплотную, касаясь последнего спиной. Черноволосый полуобернулся к Роуз, уперся рукой в кусочек подстилки между стеной и Дженнифер, внимательнее пригляделся к лицу девушки, пытаясь разобраться в себе. Обиделся или соскучился…? И то, и другое, но последнее сейчас явно жгло сильнее. Мужчина наклонился к Роуз, мягко поцеловал её сначала в нос, потом в губы, потёрся щекой о её щёку, при этом накрыв лицо девушки своими волосами. Хорошо так сразу стало, легко, приятно — Эл не хотел возвращаться из этого положения в своё предыдущее, хотя нынешняя поза была не слишком-то удобна.
— Выглядишь ты лучше, — полушепотом заметил он. — А чувствуешь как? Как поживает твоя мумия, не балует? А, э-э… боже, как её… Жита тебя не слишком достает? И вообще, где она? Что-то я её здесь не наблюдаю.
— Не знаю, — как-то чуть отстранённо, с безразличием отозвалась Джен, повернувшись к Элу, уткнувшись носом в его щёку, но смотря при этом куда-то сквозь него. — Я сказала ей свалить. Они меня раздражают. Им обязательно ошиваться тут постоянно?
Вчера было лучше. Вчера были вялость и боль, но вчера было на всё наплевать. Сегодня хуже. Сегодня тело всё такое же жалкое и слабое, но сознание уже работает на полную. Скучно, утомительно лежать в постели, но абсолютно ничего не можешь — даже на бок перевернуться больно. Отвратительно чувствовать себя абсолютно беспомощной. И ещё более отвратительно от того, что это состояние хоть кто-то видит.
— А ещё я хочу нормальной еды. Господи, как я хочу нормальной еды, а не это дерьмо в трубочке. — Джен с раздражением махнула рукой, подключенной к капельнице.
«Дерьмо должно быть в другой трубочке», — подумал киборг, чуть приподнимаясь над Дженнифер и бросая короткий взгляд на присоединённую к Роуз стойку, с которой её соединяла вовсе не одна трубка. — «Или… Как тут всё устроено… Хорошо, что я не врач».
— Ты не многое потеряла, — серьёзно заметил Эл, приподнимаясь ещё выше, практически возвращаясь в сидячее положение. — Нормальной едой здесь не кормят. Единственно съедобным за последние сутки был сегодняшний пирожок, но сама понимаешь — это так, совсем закуска… А мумия с медсестрой могут здесь вовсе и не ошиваться. Надоели, прогнала — правильно сделала. Это они тебя здесь обслуживают, а не наоборот. И должны прибегать по первому зову. Ты тоже здесь помираешь со скуки и не знаешь, чем заняться? Гости хоть развлекают?
— Если б я хотела, чтоб развлекали, они сидели бы здесь. — кривая усмешка на сухих губах. Чувство неприязни к своему состоянию у Дженнифер сильнее скуки. Одиночество утомительно, но раздражение от чужого присутствия, чужих сочувствующих взглядов утомляет быстрее. — Ты их видишь?
Джен вздыхает, поджимает губы, пытаясь прогнать немотивированное чувство неприязни и к Элиоту. Она понимает, что ни Ривз, ни её семья, ни медперсонал тут ни в чём не виноваты, и злиться на них — глупость, но ничего не может с собой поделать.
— С Дэниэлом, я так понимаю, вы уже познакомились. Он тебя не достал?
— Нет, что ты, — на этот раз Эл поймал себя до того, как начал трясти головой. — Он классный. Пусть заглядывает, я рад буду. Кстати, о Дэниэле. Он сказал, что ты мне можешь что-то рассказать. Вот я и здесь.
Джен снова усмехнулась, как-то совсем уж недобро.
— Наверное, это не та тема, с которой я хотела бы начинать вот так в лоб. Особенно сейчас, — она свела брови, чуть отвернулась в сторону. — Но... раз уж ты пришёл.
После этих слов она ещё долго молчала, собираясь с мыслями. Может, минуту, может, даже больше.
— Я уже извинилась за то, что не пришла к тебе после экспертизы, но... это не имело никакого смысла. Как будто это что-то исправит. Как будто просто извиниться тут достаточно — пуф, и всё хорошо... Нет. Это не так, я ведь права? — Джен повернула голову обратно к Элиоту, на пару секунд сфокусировала взгляд на его лице. Молчала. Она не ожидала ответа на вопрос — просто вновь подбирала слова. Вновь ловила в своей голове разбегающиеся мысли. — Я думала, что успею вернуться к концу экспертизы. Но не успела. Не из-за этого говнюка с пистолетом, нет. Он... он был закономерным концом дня, не был, если подумать, ничем внезапным, — и снова довольно долгая пауза. — Элизабет Уайт. Девушка с глазами цвета ясного неба. Я помню их удивительно чётко, эти глаза, хотя бросила на них всего пару неосторожных взглядов. Я понятия не имею, знаешь ли ты о ней хоть что-нибудь, и если знаешь, то откуда и что. Я сама её не знала почти никак. Не общалась с ней. Ничего не знала о её личной жизни. Она не была моей подругой. Ей было двадцать четыре. Так же, как и мне. Однако она достигла намного больше, чем сумела я. У неё была настоящая жизнь. Не такая, как у меня. Она шла вперёд, и она знала, куда идёт. Но не все корабли достигают пункта назначения. И в тот момент, когда ты сидел в одном зале с её убийцей, я стояла на белой дорожке рядом с её могилой.
Голос Джен звучал холодно, тихо и хрипло, из него будто непонятной горечью вытравили все эмоции, и остались лишь ноты, с которыми зачитывать принято некрологи и смертные приговоры.
— Это может прозвучать странно или даже жутко, но я стояла там для того, чтобы убедиться, что она действительно умерла. Я вспоминала её слишком часто, слишком часто для той, с кем никогда не говорила по душам, с кем не смеялась, кому не доверяла своих чувств. Всё это время, которое я снова живу спокойной жизнью, что-то казалось мне неправильным. И там, стоя над белым камнем под холодным дождём, я поняла, почему. Всё это время мне казалось отчасти, что это меня застрелили там. Не знаю, как описать это чувство. Я сама не до конца понимаю, как это. Но... я не могла от него избавиться. И я пришла туда, чтобы понять, что это не так. Что это она, ОНА умерла, а я здесь, я всё ещё здесь. Но по всем законам жанра... Эл, это таким, как она, обычно достаётся жизнь. Это такие, как она, становятся главными героями разных длинных историй. А такие, как я — умирают. Но в этом механизме... что-то пошло не так. Что-то нас перепутало. Я чувствую эту неестественность. И Вселенная чувствует, — снова усмешка, рука ложится на живот, туда, где под невнятной больничной распашонкой и слоем бинтов скрывается шов. — Может, это она так попыталась восстановить справедливость..?
И снова молчание. Тяжёлое, вязкое и холодное, заставляющее мурашки бегать по коже. Джен вдруг почувствовала себя так, будто она вновь стоит под дождём на жухлом поле кладбища, усыпанном белыми снежинками лепестков со старого дерева.
— Я стояла и смотрела на белый камень её могилы, и всё равно чувствовала себя так, будто это часть меня лежит там, под рыхлой ещё, сочно-влажной землёй. Я встретила там мальчика с выплаканными глазами цвета дождливого неба. И он тоже знал, что это Дженнифер Роуз должна лежать под этим камнем. Не знаю, как и откуда, однако он это знал. Но он относился к этому проще. Он сказал, что раз уж так случилось, я должна доказать, что достойна жизни. Что у меня нет и не может быть другого выбора. Я сама это знаю. Но не могу понять, как, чем я могу это доказать. Я думала, выжить достаточно. Но... нет, это не так. То, что я всё ещё жива — дело чистого везения. Я сама ещё ничегошеньки не сделала. Большую часть перестрелки я просидела, спрятавшись за шкаф. Я ничего не сделала, когда Альтаир схватил меня. Бидди, которую мы так старательно спасали, всё равно оказалась в пропасти, потому что это, очевидно, было неизбежно. Мои усилия ничего не стоили. Я всё ещё должница. Моё право на жизнь ничем не оплачено. Ты когда-нибудь чувствовал себя мертвецом, Элиот? Понимал, что по всем законам жанра тебя не должно быть в живых? Думаешь, при этом ещё хоть как-то помнится о чём-то разумном? Хоть о чём-нибудь? Хоть даже о том, кто ты есть?
Эл почти не задумывался над ответом.
— Я должен был умереть как минимум трижды, — сосредоточенным, но в остальном нейтральным голосом заметил он. Вытянул перед собой руку, поднял вверх большой палец. — Раз. Мне — семнадцать. Производственная авария, обвалившийся блок. Все, кто под него попали, либо умерли на месте, либо получили тяжелейшие травмы. Я один выжил. Чем я отличился от остальных? Страховкой и тем, что моя семья могла выплатить огромную сумму на моё восстановление. У тех, других, таких условий не было. Два, — Эл разогнул из кулака указательный палец. — Мне — двадцать шесть. Наша команда, составом в пятнадцать индивидов, преследует «Стрелу». Что-то не ладится, что-то с нами случается. Потом внешний мир находит двенадцать трупов. Где двое других пропавших, неизвестно до сих пор, и очень возможно, что они тоже уже давно мертвы. Я — снова выжил, снова один из многих. Почему? Потому, что был ценен. И потому, что в определённый момент не смог продолжать бой. Меня спасло то, что я вынес из своего прошлого соседства со Смертью. Три, — черноволосый распрямил средний палец. — Мне — двадцать восемь. Я не просто пытаюсь убить пиратского командира — я его практически убиваю. Прежде чем практически убить, я его сильно покалечил. Но я проиграл, я был отвлечён, меня усыпили. Я ещё помню, как у меня чернело в глазах, и как отказывали руки, переставали слушаться ноги — а потом я потерял сознание, и полностью, абсолютно всем собой, попал к ним в руки. По всем законом жанра меня должны были не просто убить, а уничтожить, но этого не случилось. Я снова выжил там, где с точки зрения логики и вероятности выжить не мог. И это только те случаи, о которых я знаю, на самом деле их может быть ещё больше. Но как минимум трижды я выскальзывал из пальцев Смерти, выворачивался, уходил там, где не ушли другие. Судьба распорядилась так, что сейчас я не помню никого из тех, кого пережил. Но тех, первых, я помнил девять лет. Из меня крайне плохой советчик в этом деле, потому что, п-ха, сейчас я не помню того, о чем тогда думал. Но могу сказать точно, со свидетельств очевидцев, что я не страдал по их судьбе, ни сразу, ни — зная себя — уж тем более потом. Я дико радовался, что выжил сам, и всячески осваивался с новым собой, ушёл в это с головой. Не ищи скрытый замысел там, где его нет, Джен. Это дело удачи. Я — чертовский везунчик. А ты тоже, — киборг бросил взгляд на живот Дженнифер, на рану, сокрытую больничной одеждой. — Ушла от смерти дважды за последний месяц. Судьба тебя любит, не отпускает. То, что ты выжила — это не ошибка и уж тем более не наказание. Ты не должна никому и ничего доказывать. Каждый новый шанс жить дальше — это Подарок, — Элиот чуть приподнял подбородок, устремил взгляд на больничный потолок и глубоко вдохнул. — Тебе остается всего лишь улыбнуться и принять его. Можно, конечно, вместо этого разыскивать подвох, скрытый смысл, разглядывать каждый фрагмент своего дара под лупой. Это попахивает паранойей. Можно и вовсе его вышвырнуть — но это уже пахнет безумием. Лучше просто игнорировать его, чем так. Можно отставить его, позабыть о нём, но не ковыряться с пренебрежением. В вопросах жизни и смерти нет и не может быть никакого злого или расчетливого умысла. Кому достанется подарок, а кому — чёрная метка, решает только случай. Иногда и личные качества, умения индивида, его благоразумность тоже, но итог всё равно подведёт случайность. На исход «жизнь-смерть» мы можем повлиять меньше, чем думаем. Поэтому нет — я не чувствовал себя мертвецом. Каждый раз после того, как волею случая я не умирал, я чувствовал себя живее всех живых. Точка «двадцать шесть» дала такой отклик далеко не сразу, а только недавно, когда я в принципе узнал о том, что она была. И когда я об этом думаю, мне хочется сделать так, — Эл сжал кулак и резко дернул руку вниз, в жесте «Йес», и произнес шепчущим, восторженным голосом: — Да-а! Я поимел Смерть! — мужчина посмотрел на Дженнифер, на самые кончики её рыжих ресниц. Дальше он говорил уже снова тем прежним, нейтрально-сосредоточенным голосом. — Моя граница ближе, чем у многих. Пусть только конец попробует прийти раньше. Твоя граница обещает ещё много-много лет. И пусть Смерть тем более посмеет украсть у тебя так много. Мы не должны платить за то, что случай был к нам справедлив. Ни ты, ни я. А тот, кто вытащил чёрный билет — тот пусть сам разбирается с этим и в далёком-далёком загробном мире требует себе компенсацию за несправедливо рано оборванную жизнь. Несмотря на это, да — я понимал, что на этих трёх развилках мои шансы были настолько малы, что я всё-таки должен был там сорваться, должен был умереть. Но этого не произошло. Что снова возвращает меня к теме подарков. И да, да и да — мне крышу от осознания своей удачи не сносило. Но хотя я и не могу разделить твои сомнения, твои муки, твои мысли о том, что ты должна оплатить то, что тебе и так положено по праву, я могу понять твоё состояние. Я его знаю. Мне сносило крышу так, что я забывал обо всём на свете, правда, мои причины были иными. Я думал только об одном, не замечал ничего вокруг, слал всех к чёрту и творил совершенно безумные вещи. Я был обижен на тебя вчера, Джен. На то, что ты предпочла свои проблемы моим проблемам. Но теперь этого чувства больше нет, — Элиот наклонился ближе к Дженнифер, расфокусировал взгляд, и теперь смотрел на её лицо в целом. — Потому что я могу тебя понять. Потому что я был точно такой же. Джон сходил с ума от того, что ты непонятно где, и что ни тебя, ни меня глубокой ночью до сих пор нет дома. Мне не было дела ни до его волнения, ни до твоего отсутствия. Я даже не прочитал ни одного сообщения из тех трёх десятков, что он мне написал. Элиоту было не до этого. У Элиота в центре внимания был сам Элиот, — черноволосый как-то нервно, дёргано махнул правой рукой. — Я ушёл в это так глубоко, что не мог выплыть оттуда просто физически. В думах, которые приводят к подобному, может быть смысл, а может не быть никакого, но это неважно. Важны только последствия в виде накрывших с головой эмоций. Индивид не может бороться с этим сам. Он беспомощен, его уже несёт течением. Конечно… конечно, под этой пучиной нет никакого дела до внешнего мира, лишь бы самому выбраться. Я могу не разделять причины твоих страданий, но я очень хорошо понимаю тебя в их последствиях. И знаешь, что я ещё хочу сказать тебе, Дженни? — Элиот мягко накрыл бледное запястье Дженнифер своей ладонью. — Когда ты получила подарок в виде жизни, его получил и я тоже. Потому что я не хочу быть знакомым с Элизабет Уайт. Я хочу быть знакомым с тобой. Не вздумай сказать, что и здесь она могла бы быть на твоём месте. Нет, не могла.
It doesn't matter what you've heard,
Impossible is not a word,
It's just a reason for someone not to try.©
 Анкета
Призрак ♀ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:22:03 | Сообщение # 577    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть III

Джен улыбнулась через силу, как-то очень-очень печально.
— Я не буду спорить с тобой, Элиот, — тихо-тихо сказала она, переплетая свои бледные пальцы со смуглыми пальцами киборга. — Просто потому, что мне опять абсолютно нечего доказывать. Просто потому, что опять нечего и нечем. В который раз я понимаю, что в любом вопросе мне не за что бороться, — снова невесёлая, безумно усталая усмешка. Дженнифер прикусила губу, посмотрела на Элиота внимательным взглядом. Отпустила его руку, упёрлась ладонью в жёсткий больничный матрас и, придерживая второй рукой простреленный бок, будто это могло чем-то помочь от возникшей боли, кое-как села. Шумно выдохнула, чуть поморщившись. — Но... я априори не могу ничего доказать. У нас с тобой просто разные взгляды на жизнь. И смерть. И только где-то там, лишь за самой чертой невозврата, мы сможем понять, кто из нас прав. Я не могу отрицать, что в твоих словах есть резон. Не могу отрицать, что ты по-своему прав. Всё верно, любой на моём месте должен радоваться. Но я не могу. Просто... не могу. Я фаталистка, дорогой Элиот. А ещё я знаю, что ничего в этом мире не достаётся просто так. Плати сам, либо жди, пока из тебя насильно вытрясут плату. Ничто не даётся даром — и случайностей не бывает. Любая, любая случайность, Эл, — это всего лишь результат цепи событий, ей предшествующих. Порой совершенно незначительных на первый взгляд и никак не связанных с последствиями. Не бывает удачи, не бывает случайностей. Только цепочки последовательных стечений обстоятельств, на которые, ты прав, мы практически не можем повлиять. Но не потому, что они случайны — лишь потому, что чаще всего они начинаются совсем не с нас. Я фаталистка, Элиот. Всегда и везде буду ждать подвох и поворот, в который я не смогу не вписаться. В твоих словах есть правда, которую я не могу отрицать. Но это твоя правда, не моя. Я могу понять её, принять даже разумом — но моё сознание всё равно будет всё видеть иначе. Не подумай, я ни в коем случае не сожалею о том, что жива. Какой идиот вообще будет это делать?! Но не могу избавиться от чувства, будто нечаянно... обворовала кого-то..? Да. Да, именно. Пожалуй, это то самое чувство. Я не жалею, потому что мне самой нужны были эти деньги, но... совесть, сука, и всё такое. А ты... в моём мире, в каком-то смысле, ты жив потому, что именно ребятам вроде тебя достаются главные роли, — снова усмешка, беглый взгляд в кибернетические глаза... следом ещё один, более долгий и более внимательный. — Ты сменил цвет глаз? П... почему?
— Потому что… надо что-то менять? — Элиот пожал плечами. — Потому что в последнее время мне стал намного меньше нравиться нынешний я? Не могу сказать точно. Сделал и сделал. Или голубой тебе нравился больше? — черноволосый чуть улыбнулся.
— Не знаю. Пока кажется, что больше. Но я не только фаталистка — я ещё и ужасно консервативная особа. — Джен чуть улыбнулась и, поморщившись, согнулась ещё немного и упёрлась лбом Элиоту в плечо. — Так что нельзя исключать наиболее вероятный вариант о том, что это просто с непривычки.
— Ну, непривычка — дело поправимое, — Эл усмехнулся, поднял руку и стал медленно, бережно гладить волосы Дженнифер, иногда слегка ероша пальцами её рыжие прядки. — Если что, то я готов выслушать любые предложения в данной области и даже на какое-то время их реализовать. Знаешь что, фаталистка моя? Я не совсем понимаю твою логическую цепь. Если в твоём мире всё уже давно прописано, любая мелочь совершенно закономерна и случайности нет места, то как… как вообще можно волноваться? Ведь получается, что любое событие должно было свершиться именно так, как и свершилось. Где тогда здесь место подвоху и место оплате? Выходит же, что ты — точно такая же игрушка в руках судьбы, как и все остальные, и она переставляет фишку с твоим именем по доске так, как сама хочет, играет с тобой и твоим окружением. Твоя же роль — пассив, ты полностью следуешь предопределённому случаю. И снова — где? Как можно платить за то, что тебе и так было положено пережить? Если каждая твоя минута — это необходимость, заложенная ещё давным-давно? Я бы, наверное, смог бы доубеждать себя до абсолютного дзена, если бы сам принял такую уютную концепцию. Потому что если всё расписано, если мы движемся по рельсам с запланированными остановками, а не летим в трёхмерном пространстве, то как мы можем улучшить или ухудшить свой путь? Выходит, что никак? И остаётся только расслабиться в руках судьбы и надеяться, что её помыслы будут к тебе добрыми? Случайности нет. Выбора нет. Элизабет должна была умереть и умерла. Ты не должна была умереть и не умерла. Всё идет по четкому плану. И будет идти впредь. Раз нет случайности, то нет и ошибок. Нет воровства чужой судьбы. Так где тот, кто протягивает тебе счет?
— Я... не знаю. Опять не могу объяснить, — Джен чуть повернула голову, потёрлась об Элиота щекой, ластясь к нему, умиротворённо закрыла глаза. — Наверное, в моём представлении всё не совсем фатально. Будто... есть какие-то контрольные точки, между которыми мы вольны в действиях, но к которым должны прийти так или иначе. И будто... я проскочила свою такую точку, будто я — древний поезд, из-за нелепого недоразумения выехавший на неверные пути, который теперь спешно пытаются вернуть обратно, пока он не столкнулся с другим составом. Будто я... актриса, случайно начавшая со сцены читать текст другого героя, этим перевернувшая с ног на голову весь сюжет постановки, осознавшая это, но уже неспособная прервать монолог, и за кулисами сейчас спешно пытаются решить, что же делать. Но что бы они в итоге не решили, в конце концов меня наверняка уволят, — тихий смешок. — Мы все — актёры со своим талантом, со своим стилем игры, мы вольны играть так, как нам нравится, даже видеть своих героев имеем право как-то оригинально, по-своему — но сюжет всё равно должен закончиться определённым образом. Вот, что я вижу. Или, по крайней мере, нечто похожее.
— И всё равно. Случайности же нет — значит, текст чужого героя был для тебя предусмотрен. Если есть контрольные точки — значит, ты всё равно будешь собирать их на свою ниточку. Даже если ты одну из них уронила, пропустила — хотя такого вроде бы в мировоззрении без случайностей допускаться не может — к следующей-то ты все равно придёшь так или иначе. Неважно, что ты делала на участке пути до неё. Сюжет-то все равно должен складываться, не может одна маленькая пешечка его порушить. Знаешь что, Джен, — Эл коротко усмехнулся. — Мне не нравится мир, в котором ты живешь. Я люблю случайность. Потому что твоё мировоззрение утопит тебя в чёрной луже, а моё позволит мне её обойти. Веришь в определённость, так доверяй ей тогда. Она умнее и сильнее тебя. Я своей удаче доверяю.
— Нет, Эли, ты не понимаешь, — Джен улыбнулась легко и нежно, и вместе с тем как-то обречённо. — В мире без случайностей может быть всё ровно-ровно то же самое, что и в мире с ними — просто у каждой «случайности» есть свои предпосылки. Чужой текст — плохо выученный свой, выроненная бусина — плохая координация или отвлечённое внимание. В этом-то и причина того, что здесь никому не везёт просто так.
— Может, и не понимаю, — не стал спорить черноволосый. — В конце концов, что твои случайности, что мои, не слишком-то зависят от нас самих. Просто у твоих «случайностей» отсутствует вариативность, а у моих она безгранична. Мне часто везет — значит, судьба меня любит, и я делаю всё правильно? Это мне нравится не меньше. Но тогда и тебе следует принимать все твои неслучайные везения как приз за хорошую игру. Говоришь, я главный герой? А много ли ты читала книжек, Дженнифер Гвиневера Роуз? У главных героев всегда есть романтическая ветка, — Эл хитро улыбнулся. — Причем героями этой ветки всегда становятся персонажи запоминающиеся и зачастую кра-а-айне неожиданные. Не зря же, хе-хе, твой дядюшка заочно обручил нас. Он я-авно что-то знает.
— Нет, он просто тот самый персонаж, который вечно провоцирует всякие комичные ситуации, — Джен тихо рассмеялась, обняла Элиота одной рукой за шею, перестав опираться на матрас. — А главные герои в конце истории остаются в паре с кем-то лучшим, вторым после них самих. Я — явно не тот типаж. Такие, как я — это второстепенные подружки протагонистов, сидящие на парте позади них, подбадривающие после неудач или поясняющие детали задания по рации. В лучшем случае, время от времени приходящие на помощь в чём-то существенном для истории.
— Ну, если на моём пути заложены такие красивые советчицы по рации, то мне даже страшно себе представить, какая мне уготовлена главная подружка, — Эл широко улыбнулся, чуть прикусив нижнюю губу, чем-то напоминая сейчас чёрного кота, завидевшего на хозяйском столе опрометчиво оставленную сметану. — Боюсь, у меня просто сердце такого совершенства не выдержит, — Эл коротко хохотнул, после чего осторожно-осторожно, мягко снял руку Дженнифер со своей шеи. — Впрочем, это явно не самый худший вариант смерти. Извини, гатита, но моя шея сейчас закрытая зона, потому что её я каким-то образом тоже ухитрился повредить. Наверное, когда падал. Наша история ещё будет длинной — я надеюсь, максимально длинной. Так что твоя помощь мне ещё пригодится. А это значит — не раскисай.
— О, извини, про шею не знала, — Дженнифер слегка покраснела, растерянно поджав губы. — Я не раскисаю, Эл. Эта фраза нужна была мне позавчера, возможно, но теперь... теперь уже нет. Наверное, стоило сказать раньше, но это всё — то, о чем мы говорим сейчас — оно ушло. Не знаю, навсегда ли, но теперь ничего из этого я больше не чувствую. Мне просто нужно... немного времени, чтобы переварить это, отойти от всего навалившегося. Сейчас всё хорошо. Ну, исключая то, что ещё недавно у меня в брюхе была сквозная дыра, последствия которой теперь дико болят. — рыжая тихо хихикнула. — А ты как? Пе...реварил своё?
— Переварил, — Эл полуобернулся к Дженнифер, обнял её, сцепив руки у неё на плече. Врёт он сейчас или нет, киборг даже сам для себя не мог понять: с одной стороны, короткие образы и поверхностные воспоминания ночи после экспертизы его волновали мало; с другой — лезть даже на сантиметр глубже совершенно, ну абсолютно не хотелось. Не хотелось даже гадать, что там, на этой глубине — бушует ли по-прежнему шторм или уже нет. Закрыть бы, забыть бы, оставить бы. И всё же хотелось сейчас быть более честными, более откровенным с Дженнифер, и потому Элиот поправился: — Ну, настолько, насколько сейчас это в принципе возможно. Не швыряет волнами от берега к берегу — уже славно. Мне тоже нужно время, мне тоже нужно отойти от случившегося. Месяц — уже прошло немало; а я всегда быстро остывал, успокаивался. Думаю, есть надежда на то, что и мои моральные терзания вот-вот начнут махать перед моим носом прощально хвостиком. А уж после этого и я сам выправлюсь. Непременно выправлюсь. Ещё узнаешь лёгкого и весёлого Элиота, — мужчина улыбнулся, притянул Дженнифер к себе ближе, положил подбородок ей на плечо. И вдруг метнулся в совершенно другую тему, соответственно изменив и интонации своего голоса. — Джен, а твой живот... что? Всё заживёт, всё будет нормально, как раньше? Или нужна какая-то помощь?
— Нет, не нужна, — Джен чуть мотнула головой, обняла Элиота за талию, понадеявшись, что эту-то часть себя киборг не повредил. — Всё, что было нужно, со мной уже сделали. Теперь только ждать и следить, чтобы всё срасталось, не воспалялось и так далее. Заживёт. Не парься. Мы, Роузы — живучие ребята, — она коротко усмехнулась. — Джон подтвердит.
— Я верю, — Эл мягко улыбнулся. — Кста-ати, я узнал, откуда у меня на боку шрамы. Помнишь, ты спросила меня об этом почти сразу же, как только мы познакомились? Так вот, они со мной уже о-о-очень давно, с тех времён, когда пиратов я ещё только в кино видел. Это мне досталось на память о кибернетизации, — Эл довольно и таинственно-хитро улыбнулся, будто бы радовался успешно завершённому тёмному дельцу, приятному, но не слишком серьёзному. — Полоски на боку осталось убрать в последнюю очередь, но мне надоело. Мне уже ОЧЕНЬ надоело В ТОМ МЕСТЕ находиться. И, не знаю как, но я, не дотерпев всего чуть-чуть, организовал себе побег из больницы, — киборг довольно хмыкнул. — Видишь, успешный. Если бы ты видела ту клинику, то ты бы тоже повосхищалась этой аферой, там всё такое строгое и серьёзное, много всяких роботов, всё под наблюдением, и так просто выйти через парадную дверь и отправиться восвояси я явно не мог. Но куда-то я все-таки отправился, и возвращать обратно меня уже не стали, смилостивились, хотя Эйна, я уверен в этом просто на миллион процентов, была переводом меня в домашние условия крайне недовольна. Так вот и остались у меня эти шрамы, так я их и не свёл. Видимо, очень гордился той своей упрямой выходкой.
— Знаешь, ну и хорошо, что не свёл, — Джен чуть улыбнулась. — Они мне нравятся. Довольно... сексуальные. Придают некоторый шарм, загадочность.
— Поговори мне тут ещё, — Элиот игриво улыбнулся, соскользнул одной рукой с плеча Дженнифер, провёл ладонью по её ключице, забрался ниже, под распашонку, огладил левую грудку Роуз, после скользнул наверх, к её шее, понежил костяшками пальцев девушку под подбородком. — Мне запретили все физические нагрузки. И у тебя от подобного швы могут разойтись. А ещё мы можем запутаться в наших трубочках, и развязывать нас потом будет какой-нибудь хохочущий медбрат. А что ещё тебе во мне нр-равится?
— Много что, — усмехнувшись, тихо отозвалась Дженни, уткнувшись носом Элиоту в шею. — Ты симпатичный, интересный, умеешь веселиться. Ласковый, эмоциональный. С тобой не бывает скучно, и хотя иногда ты можешь даже раздражать, я чувствую, что могу на тебя положиться. Я тебе верю и доверяю. За всю мою жизнь никому, кроме тебя, не удавалось втереться ко мне в доверие с такой лёгкостью. Знаешь, ты удивительный индивид. В тебе есть что-то, что... притягивает. Даже асоциальных элементов вроде меня. И даже сейчас, несмотря на то, как тебе тяжело, ты очень... живой. Ты держишься на плаву сам, ты борешься, и от нахождения рядом с тобой желание бороться тоже возникает само собой. Ты очень сильный, Элиот — может быть, даже сильнее, чем думаешь. Именно поэтому я не сомневаюсь, что ты справишься со всем, что на тебя свалилось. Просто, как уже было сказано, всему нужно своё время. Некуда торопиться. И иногда падать на этом пути... это нормально. Пока можешь подняться снова — это нормальный ход процесса восстановления, — говорит ли она это Элиоту, или больше уже самой себе, Джен не знала. Да и не думала об этом. — Рецидивы случаются...
— Рецидивы мы переживём, — Элиот наклонил голову к Дженнифер, чуть-чуть, так, чтобы от этого движения ему не было больно. — Вообще интересно, как так вышло, что мы с тобой оказались в одной и той же больнице практически в одно и то же время. Это твой район, но я-то тем утром ещё не возвращался к тебе домой. Даже и не думал об этом, по крайней мере сознательно. Я просто… шёл, куда мне шлось, с тем же самым успехом я мог бы удаляться от твоего дома в совершенно противоположном направлении. Но все-таки мы здесь, оба. Если применить сюда твои неслучайные случайности, то на их основе можно придумать много чего интересного. Какая нам удобная выпала возможность — лечить друг об друга свои рецидивы. И вроде бы получается. Когда я к тебе только заглянул, ты была чем-то сильно недовольна. А теперь… теперь вроде бы ничего, — черноволосый улыбнулся, что можно было услышать в его голосе, погладил Дженни рукой по спине.
— Ага, ничего, — Дженнифер едва заметно кивнула, затем чуть отстранилась, едва ощутимо погладила Элиота ладошкой по смуглой щеке, легонько коснулась кончиками пальцев его виска и уголка левого глаза. Сфокусировала взгляд на сине-фиолетовых радужках. — А знаешь, пожалуй, мне нравится этот цвет. Немного непривычно, но он всё-таки точно ничем не хуже голубого. Присмотрюсь, — большой палец проходится по бугорку засохшей ранки — одной из нескольких на лице Эла, но Джен обращает на них внимание только сейчас. Как и на синяки, покрывающие плечи, не слишком сильно, но всё же заметные на его загорелой коже. — Кто это посмел запускать коготки в твою мордашку, а? — на бледных губах появляется слегка ехидная улыбка.
— Одна стерва, — Эл довольно заметно надулся, припоминая как следы от Элькиных ногтей на своём лице, так и обстоятельства их получения. — Представляешь, в морду вцепилась, а?! За то, что я сломал ей личный терминал и пытался выгнать её из флаера среди какого-то загородного пустыря. Она меня пыталась шантажировать! Сейчас мне кажется, что только грозилась, но тогда я был абсолютно уверен в искренности её слов. И дразнилась. И тебя ругала, — наябедничал Эл. — Кстати, ты вполне можешь её знать, раз уж и она тебя знает. Вы с ней работаете вместе. Таними-альбиноска, начало имени которой чудесным образом созвучно с началом моего имени. Вообще-то она отзывчивая, чуткая девочка. Но при том всё-таки жуткая сте-е-ерва! Отомсти за меня! Отомсти, ну, — Эл игриво подтолкнул Дженнифер плечом, чуть-чуть, не сильно. — Вылей из её пульверизатора моющее средство и подмени на чернила. Натри ей тряпку жиром. Отвлеки внимание и в илри на обеде плюнь. Или нет-нет-нет, погоди, забудь обо всем том, что я сказал раньше!!! Просто пригласи на участок лакхана. А лучше целую их семью.
— О господи, ты поцапался с этой истеричкой, серьёзно? — Дженни тихо рассмеялась. — Я из-за неё столько раз ноги подворачивала. Помнишь, я тогда утром хромала? Так вот, то её вина — намылит лужу в коридоре, а табличку не поставит. Кажется, там все регулярно наворачиваются, но создаётся такое впечатление, что я — её любимая жертва, — рыжая чуть усмехнулась, потёрлась щекой об элиотово плечо. — Постой-постой, из флаера выгнать пытался? Ты её ещё и катал? Мне сложно представить, как до этого дошло, но ладно. Как ты только умудрился с ней так сильно пересечься-то... слушай, а ты там ни с кем больше не ругался? Чрезвычайно болтливого мудака с чётками на руке не встречал, в лицо не бил?
— Да… да, я его знаю, — Эл резко дёрнул головой вниз, намереваясь интенсивно покивать, но, естественно, это у него осуществить не вышло. Киборг оборвал движение в самом начале, запнулся сразу же после первого «да», прервавшись на короткое шипение. Черноволосый ещё немного покривился, погладил свою бедную шею, а потом продолжил: — Правда, заочно, но уже так хорошо, будто бы он мне давно родной. Мне его Элька «заказала», описала прегрешения и сказала стукнуть, как встречу, но только не отправляя в больничку. Ну а я что, я легко, — Эл усмехнулся, переместил руку с шеи на плечо, обхватил его пальцами. — Я бы специально встретил его и стукнул. Только вот теперь, очевидно, акт исполнения наказания откладывается, поскольку отсюда меня ещё долго не выпустят. А если уж Эйна окончательно всё возьмет в свои руки, то, боюсь, мой срок полежания здесь может вырасти ещё больше. И знать бы, в каких указаниях врачей находятся пустые предосторожности, а в каких нет. Меня тут уже хорошо попугали, что может быть, если я что-то буду не выполнять. И рисковать мне уже как-то не хочется, так что целому миру и, в частности, Доуэллу придется меня немного подождать. Не думаю, что, в отличие от первого, второй окажется этим хоть сколь-нибудь расстроен. А тебе он чем успел насолить? Тоже как-то очень удачно о тебе посплетничал? Мне добавить ему в счет ещё один удар? Х-ха, боюсь, что если на вашем участке его все любят так же сильно, и каждый попросит меня о подобном, то условие Эльки о больничке окажется невыполнимым. Но для тебя, Дженнифер, всё, что угодно.
— Посплетничал? Обо мне?.. Ну, вообще-то, не совсем обо мне, хотя я в этих слухах тоже поучаствовала, — рыжая недовольно нахмурилась, вспомнив болтовню Анлаан и её своры счетоводов. — Но он клялся, что никому-никому не скажет, а через десять дней об этом знает уже половина участка! Это свинство какое-то! — Джен жалобливо надула всё ещё бледноватые губки. — Вообще, он просто... навязчивый болтливый мудак. Постоянно пристаёт со своей никому не нужной болтовнёй, и даже если дать ему ясно понять, что на самой одинокой планете Галактики тебе не сдались его «весёлые» истории, он всё равно не отвяжется. Я не знаю, его открытым текстом, что ли, посылать нужно, чтоб он отвязался? Такое ощущение, будто от количества сказанных за день слов зависит его жизнь. А ещё он, кажется, клеится ко мне. Я ему за это и врезала. Нет, вообще-то, не за это, просто нечего распускать свои грабли. ...Хотя-а, признаться, я ему благодарна за то, что он набил морду Морею — ну, моему нынешнему начальнику. Это определённо подтолкнуло его на ныне взятый курс исправления.
— Ты-ы врезала мужику за то, что он стал к тебе клеиться и распускать грабли?! — последние два предложения Дженнифер Элиот совершенно пропустил мимо ушей, увлеченный тем, что было сказано ранее. Мужчина расплылся в широкой, отчетливо восторженной улыбке, поднял взгляд, заглянул Дженнифер в лицо. — Взяла и нормально врезала?! Молоде-е-ц, Дженни, молодец! Моя-а девочка! Вот таким вот образом его и отсылай. Это более чем явно, более чем прямо и более чем неприятно. Более действенная альтернатива открытому тексту. Х-ха, слушай, я, кажется, начинаю понимать, почему в твоём ассортименте есть те тяжелые ботинки, которые… в которых, наверное, ты сюда попала. Это ты ими Доуэлла отмутузила, или милосердие тебе все-таки тоже чуть-чуть присуще?
— Хах, нет, он не настолько нагло меня лапал, чтобы заслужить такое, — Джен немного злорадно рассмеялась. — Я врезала ему в нос головой и этим пока ограничилась. Будем надеяться, он всё правильно понял.
— Мой но-ос, — протянул Элиот с нарисованной задумчивостью. — Мой нос сейчас слишком близко от тебя, Дженни. Кто знает, что придет тебе в голову, коварная женщина.
— Не будешь злить меня — и твоему идеальному человеческому носу нечего будет бояться, — Дженни припомнила вечер с Санемикой и слегка усмехнулась.
— Мой нос, кажется, вообще стал общечеловеческим достоянием, — Эл тоже припомнил вечер с Санемикой, припомнил и пристальное внимание азулийки к их нынешнему с Джен предмету разговора. — Даже инопланетяне им любуются.
Черноволосый усмехнулся, подтянул Дженнифер за плечи ближе к себе, поцеловал девушку в её нос, бледный, аккуратный, покрытый крапинками веснушек.
— Но твой тоже… ничего, — Эл заигрывающе улыбнулся и снова подумал о том, о чём в больничных условиях, в их с Дженнифер состоянии, думать никак нельзя.
Джен же ничего на это больше не ответила, только довольно прикрыла глаза. И ей почему-то стало немножечко жаль, что она не умеет урчать, как кошка, потому что именно это вдруг захотелось сделать. Ей стало неожиданно уютно, тепло и спокойно. Только исключить бы ещё ноющий бок, ох.
— А знаешь, — после некоторого времени молчания тихо произнесла рыжая, — у моего деда скоро день рождения. Прилетай к нам, на Луну, а? Познакомишься с моей чокнутой роднёй. Раз уж тебе приглянулся Дэнни — то, думаю, и с остальными как-нибудь сойдёшься.
— Прилечу, — подтвердил Эл. — Какого числа?
Больница, Луна, Земля. Вполне возможно, что в скором времени придётся каким-то образом быть во всех этих трех местах одновременно. Но ведь без сложностей скучно жить, верно?
— А судя по вашим рассказам и по тому, что я успел увидел на фотографии, на Дэнни у вас в семье больше никто не похож, — заметил Эл. — Так что не факт, что так легко достигнуть согласия мы сможем и с остальными Роузами. Каждый у вас какой-то… очень особенный. Так со стороны и не скажешь, что вы родственники и когда-то все жили под одной крышей. Даже рыжие вы по-разному, причём даже вообще не все рыжие, — Эл чуть усмехнулся. — Попробуй-ка найди между вами общие части. Хотя, мм… у всех у вас есть второе имя?
— Ага, у всех, — Дженнифер чуть усмехнулась. — Мы же частично чёртовы британцы. Четыреста двенадцатые сутки. Прилетай. Желательно — немного зара... — она неожиданно запнулась. — Хм. Надеюсь, отсюда мы выйдем раньше, и нам не придётся, ха-ха, сбегать.
— Тринадцать дней, — Эл на секунду задумался. — Да, у твоих страхов есть подоплёка, день рождения дедушки оказался раньше всех моих ожиданий. А у меня ведь ещё и другие дела есть. Хочу телепорт, хочу мгновенно перемещаться в пространстве! Плюс, мне ещё как минимум день придется погулять по Третьему городу. Я уже говорил, что у меня стащили терминал и ботинки, или нет? Видимо, новые искать буду в местных тапочках, — Эл бросил короткий, неодобрительный взгляд на свою больничную обувку, ожидающую своего хозяина на полу у кровати. — А уже потом идти в банк, а то меня и на порог не пустят, скажут, бродяга-самозванец. И ещё… вот, — мужчина приподнял пряди волос над левым виском, показывая Дженнифер работу бритвы Руфуса. — С этим тоже надо будет что-то сделать.
Все ещё придерживая прядки, Эл отлепил от виска пластырь, не без труда найдя и поддев его край ногтем, скатал его в шарик и выбросил в мусорную корзину. Коснулся пальцами освобождённой кожи — липковая, не слишком приятная на ощупь. И уже ощущается щетина отрастающих новых волос.
— Вот она, дешёвая медицина, — подытожил Эл, позволив своим волосам вновь упасть вниз, закрывая место несанкционированного вмешательства. — Делают, как проще, а об остальном вообще не думают.
— Выбритый висок — ну и ужас, просто вообразить что-то более кошмарное невозможно. — Дженнифер ехидно усмехнулась, прицокнув языком. — Так, со мной уже кое-как ясно, а сколько тебе ещё пророчат тут валяться, м? И ещё — Джон сказал, к тебе Азри приходил. Раненый. Правда что ли? Что... он тут делает? Я думала, он на Анурахе — или где там его колония была...
— Ты недооцениваешь проблему, Джен, — Эл недовольно приподнял одну бровь. — Мне с этим виском в скором времени предстоит много позировать перед камерами. Волосы не будут постоянно лежать так, как я их положил, ветер будет сам создавать мне причёску. То, что у меня на голове сейчас, подходит Джиму-бродяге, с которым ты встретилась однажды утром в тюремном отделении, но никак не Элиоту Ривзу. Пусть журналисты и обсасывали мои поступки, а ещё охотнее мою личную жизнь, но к имиджу придраться у них повода никогда не было. Пусть так впредь и остаётся. Вот ещё — предстать перед всей Галактикой с выбритым виском, с меткой, как у бродячего пса, которого водят на капельницу! Нет, не-ет, спасибо, благодарю покорно. Лучше посоветуй мне хорошего парикмахера, если… хотя какое «если», о чем это я. Забудь, — Эл растянул губы в ехидной улыбке. — Придётся самому искать. Вот выберусь в центральные районы и пойду прямо в первую контору, где за фигурную стрижку будут брать более тысячи единичек. Хотя я даже и представить себе не могу, какой стрижкой эту проплешину возможно исправить. Разве что нарастить на это место новые пряди. И, Джен, знаешь, сколько я вытерпел, пока меня стригли на Марсе нынешним каскадом?! Я несколько часов неподвижно сидел в кресле и был вусмерть измучен молчаливым парикмахером. Знаешь, до чего я докатился? Я прочитал любовный рассказик, который выслала мне Сан! А в этот раз что будет, мм? Мне придется читать твои тома по биологии? Или лучше сразу кликать Санс? — Эл наигранно нахмурился, приложил палец к уголку губ. — Хм-м, знаешь, пожалуй в данном вопросе я выберу Санс. Или попробую помучить Аза, раз уж ты мне о нём напомнила. Он пишет иногда странные вещи, но говорить с ним оказалось довольно интересно. Он действительно здесь, в Третьем городе, уже дважды приходил меня навещать. Хотел заглянуть и к тебе, но сказал, что всё-таки предпочел бы это сделать со мной. Один стесняется, наверное, он с девушками как-то не очень, хотя не так давно все-таки одну закадрить смог. Ставлю на то, что это разовый, максимум двукратный эпизод их интимных встреч. Азри совершенно явно не влюблён, вообще ни одного слова мне про неё не сказал с глазу на глаз, только сухо отчитался в сообщении о выполненном действии. Да и времени у него на неё теперь вряд ли найдётся. Вот о своем ранении Аз говорил много, и именно из-за него он здесь. Искал меня. А я, видишь, в больнице, — Эл пожал плечами. Говорил киборг до сего момента быстро, увлеченно, так, что перебить его было вряд ли возможно, но теперь его голос стал поспокойнее, посерьёзнее. — У него есть определенные проблемы, и он совершенно точно не держит в тайне тот факт, что в него стреляли. Но в остальном — не мои тайны, Джен, я не знаю, насколько широко мне разрешается освещать эту проблему. Так что спроси-ка ты лучше у него сама. Он нормальный парень, если есть возможность, то всё спокойно и доброжелательно расскажет. В ближайшее время он будет здесь, на Фельгейзе, так что вы ещё увидитесь совершенно точно. Например, сегодня он собирался ко мне заглянуть.
— Похоже, где-то в паузе между нашими встречами ты успел пообщаться с ним куда больше, чем мы, весь 3К1Р, вместе взятые, верно? — Дженнифер любопытно сощурилась, внимательно вглядевшись в лицо Элиота. — Видишь, я же говорю! Даже замкнутого, молчаливого длая-вояку ты выковырял из его панциря! Ну, или заставил его выковыряться — но это не суть важно. Ты совершенно точно владеешь какой-то магией социального взаимодействия.
— Что удивительно, но он сам проявился, — не смог не ответить Элиот, сей факт освещая с весьма самодовольным выражением на своём лице. — Видишь, всё мой животный магнетизм. Не скажу, чтобы мы общались много, совсем нет, но зато… информативно. Более чем. «Привет, как дела» — это явно не в духе Азри, его письма каждый раз занимали весьма приятный глазу объем. Если это выражение ко мне применимо, — черноволосый навесил на свое лицо очередную ехидную улыбку. — Я уже не помню, когда в последний раз писал кому-то пальцами с терминала, поглядывая на экранчик. А, нет, погоди, помню — тебе, когда валялся на парте в учебном классе. И всё, предыдущий такой раз я уже и не вспомню.
— Потому что он был за подчищенной границей «двадцать шесть»? — поинтересовалась Дженнифер, чуть наклонив голову к плечу. О том, что в прошедшее бок о бок с Альтаиром время Элиот имел возможность пользоваться какой-то сообщательной техникой, она даже не думала — ну право, откуда и зачем прислуге что-то такое? Правда, о том, как выглядело положение «прислуги» у Шакса, Дженни, конечно, не имела никакого понятия. А стереотипы играли с ней злые шутки, нагло восполняя промежутки между известными сведениями...
— Э-э, — Элиот неожиданно впал в какое-то подобие ступора. Он не сразу понял, что Джен имела ввиду, а потом не сразу сообразил, что на это ответить, и стоит ли в этом ответе перебираться с полушутки на что-то более серьёзное. Черноволосый молчал не меньше минуты, а потом все-таки выдал аккуратное, вопросительное: — Может быть…? Но вообще я просто хотел сказать, что редко использую подобный способ ввода данных. Он куда медленнее, чем доступные мне альтернативы. Это мне нужно какое-то особое настроение, чтобы захотеть потыкать пальцами в кнопки.
— Да ладно, тыкать в кнопки — весело, — Джен усмехнулась. — Особенно когда делаешь это, набухавшись. Я так умудрилась представить Дэнни парня по имени Уру как «Бби». Встретили его с Сан, Гамом и одним парнем из программного, Айзеком, когда решили отпраздновать наше поступление на постоянку. Славный малый, даром, что бродяга. Помог мне от журналистов смыться. Мечтает стать актёром... М-да, к слову о бродягах и кнопках, — рыжая скосила глаза на своё левое запястье и недовольно нахмурилась. — Тот мудак, который меня подстрелил, спиздил мой терминал. Порадуюсь, если только терминалом он и ограничился.
— А ты уже свою учётку заблокировала? Если что, могу помочь. Как тогда, на Корвисе. Если пароль тот же, то он у меня даже записан, — Эл ухмыльнулся. — Я вот, наученный горьким опытом, моментально это сделал, едва лишь обнаружил пропажу своего терминала.
— Мне как-то не до этого было, — хныкнула Дженни, закатив глаза. — Окажи услугу, пожалуйста. Хотя, наверное, если он хотел обчистить мой счёт, он это уже сделал. За двое суток-то.
— Кто его знает, может, не нашёл пока взломщика. Ладно, подожди…, — Эл «подвис» на полминуты. — Сделано. Могу тебе ещё временно разыскать на больничное время какой-нибудь терминальчик, чтобы ты тут уже совсем со скуки не пропадала. А мне вот киноразвлечения запретили, — не упустил возможность пожаловаться он.
— Радуйся, что ты хотя бы встать можешь, — в ответ фыркнула рыжая. — Я себе уже всю задницу отлежала. Не надо мне терминальчик. Если что понадобится, то у меня тут под боком постоянно ошиваются неограбленные, — далее голос Джен стал с каждым словом нарастать: — один из которых сейчас нагло подслушивает под дверью. Дэ-э-эни, я знаю, ты там, даже не думай бежать! — спустя секунду в дверь послушно сунулась ярко-рыжая макушка младшего из Роузов. Парень неловко улыбнулся и помахал рукой. — Если тебе что-то нужно, ты можешь войти, а если просто нагло шпионишь — провали-ка подальше, маленький засранец.
— О'ке-е-е-ей, — обречённо провыл мальчишка, снова скрываясь за створками двери.
— С вами, Роузами, надо держать ухо востро, как я погляжу, — усмехнулся Эл, проводив спину Дэнни взглядом. Потом черноволосый вновь повернулся к Дженнифер, вновь опустил свой взгляд куда-то вниз, чтобы не тыкаться им постоянно ей в лицо. — Кстати, хоть встать я и могу, но вообще-то мне этого делать не полагается. Разрешены прогулки до туалета, во время которых я якобы могу размяться, — Элиот презрительно фыркнул. — Это так же смешно, как и местные порции питания на завтрак. Он могут заглянуть в мою карту, прочитать, что я киборг, и понять, что подобным кормлением они меня просто уморят?! Но не-ет. Добро пожаловать в дешёвую медицину. Всё, что выходит за рамки стандартов, я должен обеспечивать себе сам. Что еду, что прогулки. Не думаю, что наврежу себе, сидя у тебя в гостях, какая разница, где сидеть… Но всё же они это не поощряют. А что я у себя могу делать в палате, когда ничего нельзя, спать, что ли, круглые сутки?! Я столько выспать физически не могу. А знаешь, какой у меня сосед замечательный? Его зовут Нэнни, и он называет меня роботом. Недавно вот, уходя на процедуры, он облил меня водой, чтобы я проржавел и не смог встать и пошарить в его тумбочке во время его отсутствия. Я его потом отвадил… перегнул, блин, палку. Полные тишина и покой мне тоже не нравятся, раньше хоть какое-развлечение с его стороны было. Хорошо, когда кто-нибудь ко мне приходит, и есть, с кем поговорить. Но когда нет — валяться и ничего не делать просто невыносимо.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Вольф_Терион ♂ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:23:39 | Сообщение # 578     В браке
Ранг: Зрелый волк

Постов: 1007
Репутация: 130
Вес голоса: 4
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть IV

— Могу попросить Джона выдать тебе одну из его дурацких головоломок, — Джен чуть усмехнулась. — Я бы согласилась даже на прогулки до туалета. Это хоть что-то. Но не-е-ет, «ты должна лежать, Дженнифер, и не шевелиться, не говорить, не пукать и лучше вообще не дышать, иначе твои кишки вывалятся наружу и больше никогда не вернутся назад!» А-а-агрх. А моя соседка — какая-то гиперактивная мышь, она вскакивает в шесть утра и возвращается под ночь, и я понятия не имею, где она шляется всё это время. Ну, вообще оно и славно, на самом деле. Лишнее общество иметь под боком я сейчас желанием совсем не горю.
— И всё-таки. Чем ты здесь занималась в последние сутки?
— Лежала. Смотрела в потолок. Думала о своей ничтожности. Спала. Очень увлекательно, знаешь.
— О-о, действительно, умопомрачительное времяпровождение. А ведь нам здесь ещё непонятно сколько кваситься. Срочно нужно какое-то спасение.
— Единственное занятие, доступное нам обоим одновременно, которое я могу себе вообразить — это если я буду читать тебе вслух, х-ха.
— Угу, — не слишком-то воодушевлённо отозвался Элиот. — Или я тебе. Причём на данный момент читать нам совершенно нечего, разве что инструкции ко всяким таблеткам. В принципе, я уже даже согласен на головоломки от Джона. Вот веришь, нет, но мне ничего из развлечений не приходит в голову. Какое-то отупение нашло, ступор, а где среди этого проявляется хоть малейший проблеск — всё то мне нельзя. Ненавижу больницы, — эту фразу Эл уже прошипел, резко изменив своё настроение, сжал кулаки, скомкав в одном из них простынь. — Знала бы ты, КАК Я ИХ НЕНАВИЖУ. Мне от одного этого мерзкого запаха местных помещений дурно становится, причём на совершенно физическом уровне. И я должен вылежать здесь так долго. Если всё-таки надумаю сбежать, а я, кажется, всё-таки могу… ну, не знаю. Стреляй мне в спину дротиком со снотворным.
— Но ты же не можешь вознамериться сбежать, зная, что оставляешь меня одну в этом ужасном месте! — Дженнифер театрально закатила глаза, приложив руку ко лбу. — Если ты это сделаешь, я тебя не прощу! — она усмехнулась, затем посерьёзнела, положила руки Элиоту на плечи. — Расслабься, это всего лишь больница. Ты с этим справишься. По-моему, после такого срока на одном корабле с этой желтоглазой мразью больница должна быть плёвым делом.
Но Элиоту было совершенно не до шуток, а уж после упоминания «желтоглазой мрази» его и вовсе начало бить крупной дрожью.
— Кому-то плёвое… а меня вот штырит… — едва разжимая губы, выговорил он. — Неадекватность какая-то. Но вот… есть.
Неожиданно нахлынувшее на него чувство Эл мог бы описать словом «ненависть» при очень условном приближении. На самом деле здесь крылось что-то более сложное, менее логичное, произрастающее из подвалов подсознания. Элиоту всегда было плохо в больницах на постоянной основе, фоном, но с этим ещё можно было справляться, причём даже относительно успешно, перебивая этот фон чем-то другим. А вот такие вот неожиданные приступы яркого негативизма никак не прогнозировались и никак не отключались раньше своего естественного срока длительности. Как правило, небольшого, не занимающего больше минуты-другой.
— Тш, тш-ш, всё нормально, — Джен ласково погладила черноволосого по плечу, обняла ладонями его лицо. — Ничего, у всех бывают странноватые, немного нелогичные заскоки. Но, я знаю, ты с этим справишься.
Элиот посмотрел на Дженнифер долгим взглядом, в котором, будь кое-что известное иным, можно было бы прочитать мутное, киборгом самим плохо осознаваемое недовольство. И во время короткой волны-«трясучки», и после неё у мужчины было пусто в голове, но после стало также пусто и в чувствах. Как будто бы проветрили комнату, выхолодили, вынесли из неё всю мебель и сняли обои — ничего старого, привычного, уютного внутри не осталось. Такое состояние тоже длилось совсем недолго, вскоре его затянуло неяркое, и оттого особенно противное чувство омерзения, направленное на всё, что можно было хоть как-то связать с больничным антуражем. Катетер в руке, отходящая от него к стойке трубочка, кровать с высокими бортиками и пультом у изголовья, намертво запаянные окна, аккуратная, белая-белая решётка вентиляции у потолка, распашонка Дженнифер, сама Дженнифер, точно такая же часть больницы, как и всё остальное. И воздух, этот проклятый, неописуемо ненавистный воздух Больницы.
Какая гадость, какая мерзость, как хочется просто скользнуть в автомат, чтобы пережить свой срок заключения здесь полностью абстрагированным от этой атмосферы. Но нет такой возможности. Система бережёт, чертова система.
Элиот попробовал проглотить всю эту гадость, что собралась в его душе, резко, залпом, за один глоток, таким способом, каким заставляют себя принять горькое, противное, одним своим видом вызывающее рвотные позывы лекарство. Потому что хватит, плохо, не должно быть так. И Дженнифер ни в чем не виновата. Она — тоже жертва, точно такая же, как и Элиот, пленница больницы, и вовсе не его враг.
— Извини, — Элиот и сам не был уверен точно, за что просит прощение, и не был уверен, что вообще хочет его просить. Слово как-то само сорвалось с его губ. Кажется, теперь это надо как-то объяснить. Что же. — Но я сейчас правда всё кругом ненавижу.
«Ненавижу» — снова не то слово, но всё же оно пришло на ум первым. Значит, не было полным заблуждением.
Элиот мягко вывернулся из рук Дженнифер, отклонившись назад, и привалился затылком к мёртвой, ни холодной, ни теплой больничной стене. Шея не сказала за такое движение «спасибо», но так как возмущалась она не громко, то была полностью проигнорирована. Руки Эл сложил на своей правой коленке, смотрел не на них, а на потолок, но всё равно слишком ясно воображал себе иглу в своей вене, настолько, что даже физически её осязал. И так захотелось её выдернуть, что…
А что делает Элиот, когда ему что-то очень хочется? Правильно. Исполняет своё желание.
Что же, в первые секунды не произошло ровным счетом ничего плохого. В прошлый раз тоже эффект от отключения был не моментальный. Или, может быть, просто не нужна уже эта капельница? Экстранет не выдавал Элиоту информацию, что больной с сотрясений мозга обязан быть подключен к капельнице. В ряде случаев после первых нескольких дней в больнице можно просто спокойно долёживать свой срок дома без ничего, и в самой больнице тоже только пассивно наблюдаться. Или вместо капельницы принимать таблетки, если случай не тяжелый.
Снова тот же вопрос: капельница — предосторожность или что-то на самом деле нужное, что-то, без чего процесс выздоровления может затянуться? Элиоту не было сказано строго «нельзя». Значит, сам для себя Элиот допускал здесь вариативность, об исполнении которой он пожалел уже спустя несколько секунд после совершённого действия. Он попробовал утешить себя тем, что, в любом случае, от этого совершенно точно не помрёшь, и осложнения тоже возникают от другого. Но всё равно было плохо. И с капельницей плохо, и без неё неспокойно.
… кстати, интересно, а перенос медицинской стойки, которая весит пятнадцать килограмм — это как вообще, за нагрузку считается...? Вес совершенно плёвый, но… если уж даже просто ходить долго нельзя?
Понаблюдав за действиями Элиота, Дженнифер долго смотрела куда-то в пустоту воздуха палаты. После истории про побег из больницы ненависть черноволосого к этим заведениям стала ей более чем понятна. Учитывая явно немалое количество модификаций, процент техногенности мозга и эти крупные шрамы на боку — да что там, достаточно просто исходной истории о том, после какого происшествия Эл стал киборгом, и сразу становятся ясны масштабы изменений, — можно представить, что его собирали практически по кусочкам. Бр-р. После такого, судя по всему, ни к одной больнице не подойдёшь без того, чтобы неслабо передёрнуло.
— Джон говорит, ненависть — плохое чувство, — почему-то вдруг припомнила Дженнифер. Факт был мало связан с ныне образовавшейся темой, не мог помочь, пожалуй, никак элиотовой неприязни к лекарским заведениям. Воспоминание просто уцепилось за одно-единственное слово, вытянулось за тонкую ниточку из мутных глубин памяти на поверхность, как попавшаяся на незаметный крючок мелкая рыбёшка. — Потому что оно ведёт только в пустоту. Потому что за всю историю ненависть не сотворила ничего хорошего. Даже страх... даже страх сделал намного больше. Иногда мне казалось, что это не так, что это не может быть правдой. Но, задумываясь, я действительно никогда не могла найти тому опровержений.
— Почему «даже»? — вяло возразил Элиот. Черноволосый смотрел в точку куда-то над головой Дженнифер, условно обозначенную им на дальней стене, но видел при этом и лицо рыжей тоже, хотя и не очень четко. — Лично я бы сказал, что страх — это один из самых главных двигателей прогресса, он делит первое место по мотивации индивидов наравне с любопытством.
Хорошо, что Дженнифер заговорила. Неважно о чём, главное, что можно поддержать разговор, отвлечься от темы больницы. Острый момент уже прошёл, и когда пройдёт его след, то снова всё вернётся в прежнее русло, терпимое, относительно нормальное. Надо просто немножко потерпеть.
— Ненависть часто мотивирует меня к каким-то действиям. Чаще всего мгновенным и неправильным, — не менее вяло, чем ранее возражал, согласился с другим утверждением Дженнифер Эл. — И то, как я оказался в большом мире… Знаешь, я был с тобой нечестен. И с собой тоже. То, что толкнуло меня уничтожить Шакса… это ведь была не ненависть. Ненависть пришла потом, затопила собой всё, в том числе и заразила своим цветом воспоминания. Но теперь высокая вода отходит, я вижу то, что не видел раньше, могу думать о том, что до того вызывало у меня совершенно неадекватные реакции. Так вот, Дженни. Не ненависть. Холодный расчёт. Холодный и ясный, белый, чистый, похожий на снежный зимний день. Безветренный и отнюдь не ласковый. Мёртвый…
Черноволосый глубоко вздохнул, опустил голову, закрыл глаза ладонью, уперев локоть себе в бедро.
— И сейчас я тоже, пока говорил, понял, что вовсе не похвалил свой расчёт и не поругал ненависть. Наоборот. Ненависть была бы мне лучшим советчиком. Я бы тогда не стал колебаться ни секунды. Я бы не стал… не замедлял себя. Не хотел бы видеть… ужас в его огненных глазах. Я бы успел. Никто меня бы не остановил. Что было бы потом, я не знаю; в принципе… в принципе с учётом определенных обстоятельств я мог бы покинуть «Стрелу» незамеченным. Кого бы вы встретили на базе вместо недобитков Шакса, я не знаю; встретились бы мы когда-нибудь с тобой, не могу загадывать. В моем мире случайностей — нет, но в твоём это было бы более чем возможно. Только подумать, как сильно могла бы измениться история от нескольких секунд, потраченных мной на… лишнюю паузу. А у тебя были такие мысли, Джен? Несмотря на твой фатализм? Будто бы, сделай ты что-то по-другому, жизнь совершила бы очень крутой поворот, и стали бы иными контрольные точки?
— Нет, кажется, нет, — негромко отозвалась Дженни, продолжая смотреть куда-то в пространство перед собой. — Даже задумываясь, я сейчас не могу вспомнить какой-нибудь момент, в котором можно было бы что-то кардинально изменить каким-то коротким действием. Хотя я понимаю твою мысль. И мне... немного не по себе от этого, потому что, кажется, в определённом смысле ты прав. Случайностей нет — и то, что мы считаем ими, образуется именно как-то так. Соверши одно маленькое движение иначе — и мог бы начать совершенно новую цепочку событий, с ног на голову переворачивающую всё, что известно тебе сейчас. И знаешь, это может прозвучать странно, но в контексте этого... я начинаю думать: хорошо, что ты его не убил. Потому что... знаешь, то, что есть сейчас, меня вполне устраивает. Я бы не хотела променять тебя на то, чтобы никогда не встречаться с Шаксом. Я ненавижу его, желаю, чтоб он сдох, но... в конце концов, он стал причиной нашего знакомства. И, может, это крайне неуважительно по отношению к той же Лиз или даже тебе... но я рада, что тогда он остался жить.
— Неуважительно ко мне? Вовсе нет. Потому что я для тебя нечто большее, чем проходная точка, а Шакс — нет. С твоей точки зрения абсолютно естественно предпочесть знакомого меня мёртвому Шаксу, но… на самом деле все так легко не получается. Поначалу я разделял твою ненависть, но теперь я её не понимаю. Откуда такое яркое чувство, Дженнифер? Что он сделал такого выдающегося лично для тебя? Ты не можешь ненавидеть всех, кто в тебя стрелял, или всех, кто убивал твоих знакомых — не друзей, а тех, кого ты едва знала! Ты полицейская, Роуз. И если захочешь ей остаться, то и первое, и второе случится в твоей жизни ещё много раз. Ведь и для тебя тоже кабинетная работа — не работа, моя рыжая, боевая кошечка. Ты встретишь ещё сотню Шаксов и почти столько же ещё более худших, чем он, индивидов. Таких, как он, в Галактике миллионы. Ты сама мне сказала, что ненависть — плохое чувство. Так борись со своим, таким глупым, неоправданным, души его, убивай! В твоей жизни Шакс — пустое место, — Эл раздвинул пальцы, посмотрел на Дженнифер левым глазом, нацелившись на основание её ресничек. Смотреть так, из-под руки, под иллюзорной защитой, на такую интимную область, как глаза, казалось намного проще. — Почаще напоминай себе об этом. Пусть он первый настоящий подонок в твоей жизни, но не последний, и ничем не выделяющийся на фоне других таких же подонков. Каждый раз, когда ты что-то думаешь о нём, тверди себе и это тоже. Знаешь, самого себя можно убедить практически в чём угодно. Нет. Абсолютно в чём угодно.
— Говорят, первое убийство отпечатывается в памяти и чувствах индивида крепче последующих, — со странной усмешкой заметила Дженнифер, — очевидно, с первым врагом точно так же. Хотя... знаешь, про первое убийство — ложь это. Я стреляла в этих ублюдков там, даже наверняка пришила кого-то, но мне ни разу не было из-за этого дискомфортно. Пусть они были живыми, но они были мудаками. И в ситуации, в которой мы оказались, было лишь одно правило: убей или будь убитым. Жизнь для меня, очевидно, стоит больше, чем мораль. Впрочем, многое для меня стоит больше — и я была в курсе этого, вступая в полицию. Ха, знаешь, если таких, как я, в рядах галаполиции большинство — мне становится немного не по себе от того, кому граждане доверяют свои жизни.
— Ну да, — хмыкнул Эл. — По-моему, каждый сомневается в компетентности индивидов, работающих в той же специальности, что и он, потому что видит как кухню изнутри, так и себя в середине этой кухни. Но ничего, не развалилась же до сих пор Галактика.
Мужчина убрал руку от лица, снова выпрямился, прислонившись к стене затылком, но смотрел уже на лицо Дженнифер, а не на абстрактную точку где-то за её спиной.
— Для меня убийство — последний метод, потому что я сам умею ценить жизнь. И я думаю, что для нормального индивида ни одно из убийств не будет легким, исключая, пожалуй, явные случаи «или я его, или он меня». Жизни бесценны, но всё-таки своя всегда дороже. Но если противопоставлять свою жизнь чужой входит в привычку и перестаёт восприниматься как что-то особенное, то это уже не нормально. И я с таким мировоззрением в копы пошёл, да..? Может, два года назад я думал иначе? У меня есть лицензия на дезинтегратор, Дженни. Ну, ты понимаешь, что со своей группой я ходил явно не в роли химика, — киборг пожал плечами. — У меня есть полные основания полагать, что я перекидывал кого-то за его черту. И когда пришла пора Шакса — я же тоже не сомневался, у меня не дрожали руки. Будто бы я уже переходил эту границу, будто бы уже стёр её для себя. Видимо, для таких, как я, первое убийство всё-таки всегда первое, даже если ты о нём уже позабыл. Или же я думаю одно, а чувствую совсем другое. Но в чём я совершенно точно уверен, так это в том, что не хочу, чтобы мне пришлось стрелять в кого-то на поражение. И всё-таки, очевидно, если возникнет нужда, я это сделаю. Азри сильно сдулся, когда я ему напомнил, как он пришил того бомжа на Ганнете. А ты, что ты думаешь по этому поводу? Ты рассказала историю, но не поделилась своими мыслями. Это норма, когда стрелять и не думать уже входит в порядок вещей?
— Нет. Не норма. — Дженнифер чуть мотнула головой. — Стрелять и не думать — это не норма. Так не должно быть. Поскольку это чревато... проблемами. Если палишь на каждый резкий звук и внезапное движение — то явно, что с психикой или нервами есть неполадки. С другой стороны, я не чувствую за Азри вины в том, что он сделал. Да, это было... неправильно. Но в тот момент у него явно имелось слишком мало мозгов, которыми можно подумать. Перекачанный снотворным разум не мог здраво оценить ситуацию, в то время как дело требовало какого-то решения. Бомж, не бомж — но потенциально опасное лицо. Плюс, и без последствий невольного злоупотребления снотворным мы все были на нервах, все в непонятках, взвинченные и растерянные, вот Азри и дал пробоину в логике соотношения уровня угрозы и требуемой защиты. Да, он переборщил. Но это, пожалуй, никак не влияет на моё к нему отношение.
— Это так себе оправдание, — проворчал Эл. — Когда пьян, в пилотское кресло нельзя садиться. Мне вот очень интересно, а в обычной, повседневной жизни, Аз тоже постоянно ходит с оружием? Обязательно поинтересуюсь у него при случае.
«Не должно быть таких случайностей, никогда. Мало что можно придумать столь же обидное, как умереть от пули, пущенной по ошибке».
— Можно принимать индивида, но принимать при этом не все его стороны, — заметил черноволосый. — По-моему, это даже сродни предательству, если ты видишь что-то неправильное, но умалчиваешь об этом. Но и передавливать тоже не лучше. Долг друга — показать, помочь, и, если нужно, утешить. А если нет… Ну, друг — не друг.
— К чему это ты? — Джен слегка удивлённо изогнула брови, перевела, наконец, взгляд на Элиота. — Мы вроде бы... мне казалось, мы говорили совсем про другое. Или, — она чуть усмехнулась, сощурив глаза, — тебе есть, что такого сказать обо мне, хах?
— Я обозначил свою позицию в ответ на твою. Ту, в которой случай с бомжом никак не изменил твоё отношение к Азри, — Эл тоже чуть сощурил глаза. Вопрос Дженнифер ему определённо не понравился. — Мое тоже — в целом, но не абсолютно, и я к этому событию не равнодушен. Мне казалось, логика построения моего ответа очевидна. Кроме того, мне уже приходилось давать тебе основу к тому, чтобы ты сейчас увидела, что я следую этим принципам. Разве нет? Почему ты об этом спросила? Может быть, это тебе есть, что сказать?
Джен посмотрела на киборга долгим, пристальным взглядом.
— Нет, — после довольно продолжительной паузы спокойно отозвалась она, снова переведя взгляд куда-то на противоположную стену. — Сейчас — нет.
Элиот тоже помолчал немного, поизучал Дженнифер взглядом.
— Ладно, — спустя полминуты совершенно миролюбово отозвался он. Однако при этом Эл снова опустил глаза. — Дозревай.
Роуз на это ничего не ответила, только будто устало прикрыла глаза. И снова долго, действительно долго молчала. Несколько минут в воздухе палаты висела странная, вязкая тишина.
— Эл, — по истечении этого времени обратилась к киборгу рыжая. Голос её звучал тихо-тихо и немного хрипло. — Пожалуйста, расскажи мне, что случилось с тобой после экспертизы. Только не лги, прошу тебя, только не лги больше. И не умалчивай. Я не буду ничего обсуждать и комментировать, если хочешь. Но мне важно знать. Эл, действительно важно.
— Что значит «больше»? Я не лгал тебе, — совершенно искренне удивился-возмутился Эл. — И, если уж на то пошло, я вообще практически ничего тебе не рассказывал о том, что я делал после экспертизы. Что именно тебя интересует? И почему вдруг так сильно заинтересовало, причем именно сейчас, не вче… ра?
Киборг осекся на полуслове и медленно, мрачно нахмурился. Нет, он подумал вовсе не о том, что Джен вчера была ещё очень слабой и мало чем в принципе могла интересоваться, и что несколько позже у неё, наконец, просто выдались время и силы на то, чтобы осмыслить те крохи информации, которые он ей все-таки преподнес. «Крохи»? Между прочим, там было о самом главном! Пусть в то же время и не сообщалось абсолютно ни о чем конкретном.
Элиот подумал о «сегодня», о том, что в нём изменилось. И о том, что он очень хотел бы от Дженнифер скрыть. Гатита спрашивает, она знает, она что-то подозревает…?
«Джо-о-он», — с тяжелым обличением подумал Элиот. — «Вот не мог умолчать о том, что ко мне зашла девушка с поведением весьма недвусмысленным, вот никак не мог, немедленно доложил племяннице о конкурентке. Да какая тут в принципе может быть конкуренция?! Я не собираюсь пока никого ставить перед Джен. Но, хотя мы с ней ни в чем друг другу не клялись, всё-таки определенными вещами с женщинами, которых трахаешь, делиться не стоит».
«Не лги, не умалчивай».
Эл бросил короткий взгляд на своё плечо, на котором были ещё следы от Элькиных укусов-поцелуев. И спина, вероятно, выглядит не менее красочно. Но у Джен же вроде не было поводов её рассмотреть…? Разве что вчера, но тогда Эл мог ненароком показать ей свою спину только тогда, когда уходил. А Джен-то без очков была. Пониженный уровень опасности.
— А что именно я должен тебе рассказать? — очень осторожно осведомился черноволосый, довольно пристально разглядывая лицо рыжей. — После экспертизы я лежал на столе несколько часов, отходя от полученных впечатлений. Именно это «после» со мной и происходило. Не то чтобы это было важное событие для упоминания, не находишь?
Дженни тяжело, с каким-то даже наигранным разочарованием вздохнула, закатив глаза.
— Если бы весь вечер ты провёл, лёжа на столе, тебя бы не было сейчас здесь. — с усмешкой заметила она, скосив глаза на Элиота. — Дальше. Флаер, эта истеричка — Элька? — то, как вы с ней и повстречались, и умудрились поцапаться. И что было дальше, дальше, дальше. Давай, всё, что помнишь, вплоть до того, как тебя отрубило.
— А что «Элька»? — Эл, не ставя перед собой никаких ролей, малость растерянный и дезориентированный, избирательно видел в словах Джен интерес именно к тем вещам, о которых думал сам. — Да, дальше была Элька, она нашла меня в таком положении, когда пришла в кабинет убираться. Сначала наорала, потом пожалела. Повела на прогулку, стараясь отвлечь меня, подбодрить, поднять настроение. И у неё это, в целом, получилось. Мы гуляли до самой ночи, потом я от неё малость устал и вызвался отвезти домой. По пути мы поссорились, потому что и я уже был недоволен, и у неё совершенно не имеется стоп-крана, и она всё долбила, долбила мне по башке. Дальше ты знаешь. Флаер, попытка высадки пассажира, терминал, ногти на лице. Выбесились, успокоились. До дома отвез, угостился илри, пошёл домой. А дальше ты уже знаешь. Больше никакой Эльки. Остался один — тут же поплыл на своей волне — пошёл непонятно куда, просто, чтобы идти, и… вот. Элька, видевшая моё изначальное состояние, очень опасалось, что я попаду в больницу или куда-то в ещё более худшее место. Я попал, и она, конечно же, сюда прибежала — чтобы снова вначале поорать, а потом пожалеть. Она столько со мной возилась, конечно ей не всё равно.
— Подробностей. Мало, — Дженнифер недовольно скрестила руки на груди. — Я же попросила, Элиот!
— Я отливал, любуясь на городскую панораму с высоты холма, вытащил у себя из волос четыре веточки за всю прогулку, был укушен в плечо каким-то едва различимым глазу насекомым, принял важное решение перевязать шарф с шеи на руку, а также спрашивал у Эльки, есть ли у неё хвост или нет, — очень-очень ехидно ответил Элиот. — Конкретно, Джень, конкретно. Я не могу описать тебе ВЕСЬ день, а системной сводки ты от меня не дождёшься, там слишком много личных подробностей.
— Вот я и хочу... личных подробностей, — рыжая крайне подозрительно сощурила глаза. — Э-ли-от. Ты точно сам знаешь, что я хочу от тебя слышать.
— Личных подробностей, ты уверена? — губы Эла дрогнули в сдерживаемой саркастической улыбке. — Под ними я имел ввиду медицинско-физиологические заметки. Если ты думаешь, что система ведёт дневник моих мыслей и тщательно обрисовывает моё жизнеописание, то ты сильно заблуждаешься. Не знаю я, что именно ты хочешь от меня услышать. Нет ничего такого, что было бы важно на самом деле и хоть как-то повлияло на нас с тобой, здесь ты можешь быть абсолютно спокойна. А в мелочах я просто теряюсь.
— Личных подробностей тебя, а не твоей системы, дурак, — фыркнула Дженнифер, и в уголки её губ вползла едва заметная сдержанная улыбка. — Впро-о-очем, я же биолог — мне и физиологические подробности много о чём сказать могут.
— Ну, тогда точно не дам, — снова перешёл на ехидство Элиот. — Опасная ты женщина! Хе-ей, должно же у меня быть хоть какое-то свободное пространство!
— У тебя его и так слишком много, — так же ехидно хмыкнула Дженни, лукаво сощурив медовые глаза. — Я делюсь с тобой мыслями обо всём, что со мной происходит, а ты мне явно многого недоговариваешь, — её голос тут перестал быть ехидным, сделался даже каким-то обиженным слегка. Но совсем ненадолго, потому что следующая фраза окрасилась уже крайней степенью озадаченности: — И почему это ты пытался выяснить, есть ли у Эльки хвост?
Есть ли у неё хвост? Она же таними! А у таними есть хвост, — если, конечно, по каким-либо очень странным причинам его не ампутировали, что случается весьма и весьма редко.
— Потому что девушка с хвостом — это же ужас! — Эл потряс руками, подняв их вверх, театрально закатив глаза. — Мне было просто жизненно необходимо это знать! Х-ха, да ладно, — Эл перестал придуриваться, опустил руки, усмехнулся. — Ты же знаешь, мне иногда приходят в голову довольно неожиданные вопросы. Кстати, Элька сказала, что хвоста у неё нет.
Ну а что? Эл видел не одну таними в тонкой мини-юбке, из-под которой хвост совсем не выпячивался. Ну откуда ему было знать, что в ряде случаев у девушек этой расы хвостик просто очень-очень маленький?
— Ты несправедлива ко мне, Дженни, — Элиот резко посерьёзнел, опустил глаза, коротко моргнул, выдержал совсем небольшую паузу, а после снова вернул свой взгляд на лицо Дженнифер. — Я очень о многом тебе рассказываю. Может, не сразу, но всё-таки о многом, и ты знаешь обо мне некоторые вещи, очень личные, которые в целом свете больше никто, кроме тебя, не знает. Совсем недавно ты тоже не сказала мне что-то из того, что могла бы сказать, вот и мне тоже в некоторых вещах надо дозреть. А ещё некоторые вещи я хотел бы унести с собой за черту, прочно и глухо заплавив крышку на ящике с ними, потому что добра от них нет. И мне, и никому другому. Ты же тоже не рассказываешь обо всём, что с тобой происходило, правда, Дженнифер? Ни мне, ни кому-либо другому? Есть запретные, быть может, даже постыдные вещи, о которых ты бы мне в ближайшее время, или даже никогда, не рассказала? Может быть, есть что-то, о чем ты уже успела умолчать, что-то сокрыть? Ты можешь полностью открыть мне своё сердце, снять с него все-все ширмы? Я могу спросить у тебя что угодно и получить на это искренний, честный, полный ответ? Если да, то… я не могу клясться в подобном, по крайней мере, пока. Но если всё-таки да… я не хочу стать для тебя разочарованием. Всегда есть вещи, которые лучше бы никогда не знать, Дженни. Но если да — то и я постараюсь открыться тебе ещё больше. Я хочу быть откровенным с тобой, гатита. С кем, как не с тобой?! Но пока я не всё могу, — Элиот невесело улыбнулся, снова опустил взгляд. — И всё же если «да», и если ты не можешь посмотреть на ситуацию моими глазами, то тогда я попробую принять твою сторону. Твой мир, твою версию мироздания. У меня могут быть свои тёмные углы, но я не хочу, чтобы между нами стояли хоть какие-то границы. Я действительно не хочу ворошить некоторые вещи, но я… отвечу. Постараюсь ответить.
Дженнифер вновь долго молчала, глядя куда-то перед собой, задумчиво поджав губы.
— Хорошо, — наконец, тихо сказала она, сфокусировав взгляд на Элиоте. Упёрлась руками в матрас и аккуратно переползла так, чтобы тоже привалиться к стене, оказавшись плечом к плечу с черноволосым. — Тогда сейчас я оставлю тебя в покое. Но я хочу получить ответ, когда задам вопрос. Искренний, полный ответ, Элиот. Без побегов. Потому что с определённого момента я отвечала на все твои вопросы — даже те, которые были мне неприятны. И я буду отвечать. Потому что не хочу хранить тайн. Если ты — мой друг, ты имеешь право знать даже худшее обо мне. В конце концов, доверительные отношения возможны только при принятии недостатков друг друга, смирении с ними. Есть запретные темы, Эл, есть. И постыдные есть. Но ты имеешь право их знать — потому что имеешь право увидеть что-то, что прячется глубже безопасной, тщательно раскрашенной приглядными узорами скорлупы. Даже если это чудовище. Поэтому, если однажды ты спросишь что-то, о чём я не захочу говорить, я всё равно отвечу. Покажу тебе... свой маленький зоопарк чудовищ.
Она замолчала лишь на секунду, поджала сухие губы, опустив голову, потом резко вскинула взгляд на Элиота.
— А то, что я хотела сказать, предельно просто. Но о таких вещах говорят в местах более... уютных, чем это. Потому я пока поберегу эту тему для более благоприятного момента.
— Звучит так, как будто ты хочешь сделать мне предложение, — Элиот мягко улыбнулся. — Ладно, буду ждать твою простую и уютную тему. …ты же не, — черноволосый напрягся, бросил быстрый, короткий взгляд на живот Дженнифер, но уже спустя секунду себя осадил, успокоил, облагоразумил. — Забудь.
«Она «не». Она не может от меня быть не «не». И уж тем более не может быть чего-то "уютного" после ранения в живот», — Элиот рассеянным жестом поправил волосы, попробовал вернуть себя к прежней теме разговора. Надо обязательно что-то ответить на те слова Дженнифер, хорошие, но не все приятные. Часть её слов звучала откровенной угрозой.
«Задам вопрос». Все равно что «Я приду за тобой». Совсем как в каком-нибудь популярном ужастике.
— Ты не подумала об Азе хуже, когда узнала и увидела, что он может пристрелить кого-то, не задумываясь, чисто на рефлексах, — тихо заметил Эл, рассеянно поглаживая, пропуская между пальцев пряди своих чёрных волос по правую сторону от лица. Сильно нервничал. — А я? Что способно оттолкнуть тебя от меня? Прошлое есть прошлое, важно только настоящее? Дела могут быть ошибочны, но черты личности всегда первостепенны? Или… нет?
— Все совершают ошибки. Все меняются. Прошлое есть прошлое. Да, — Дженнифер уронила голову на плечо Элиота и закрыла глаза. — Ничто из уже свершённого не может оттолкнуть меня от тебя, пока ты не сделаешь что-то плохое лично мне. Ну или кому-то из тех, кто мне очень дорог. Пока не нанесёшь вред непосредственно моему течению жизни — или не начнёшь представлять для него явную угрозу. Эл. Мне совершенно плевать на всех остальных и всё остальное, вообще всё, что не касается меня напрямую, неужели ты ещё не понял? Что ж. Знакомься с первым моим чудовищем.
— Посмотрим, Дженни, посмотрим, — Эл медленно, осторожно повернул голову к Дженнифер, коснулся губами её волос. — Но сейчас я тебе верю.
— Спасибо, что веришь, — тихо отозвалась рыжая, потеревшись щекой о плечо черноволосого. — Надеюсь, ещё и доверяешь при этом. Знаешь... я много хотела бы узнать о тебе, очень много. Но... кажется, большая часть из того осталась уже за бортом, за пределами твоей памяти. А потому... уже не важно. Забытое прошлое неважно.
— Я бы так не сказал, — Элиот чуть улыбнулся. — Даже если я его не помню, то всё равно именно оно сделало меня таким, какой я есть. Определило характер, умения, предпочтения. Я не начал жить с нуля два года назад в полном смысле этого слова. Пусть ты можешь рассказать своё прошлое от первого лица, но и моё не вздумай сбрасывать со счетов. Я не зря прожил те двадцать шесть лет, они не улетели в трубу. И пусть то время я не помню, но оно было ярким, насыщенным и интересным. С уникальным опытом, которым я всё ещё могу хвастаться.
Сообщение. Короткий ответ.
— Кстати, меня разыскивает моя мама, и я выдал ей наши нынешние координаты, — предупредил рыжую Элиот. Улыбнулся. — Я о тебе достаточно много ей рассказывал.
Дженни удивлённо распахнула глаза, вскинула на Элиота угольки зрачков. Залилась растерянным румянцем, снова отвернулась, принявшись спешно скользить взглядом по палате, будто гостья уже могла оказаться здесь и теперь скрывалась где-то в миражах лихорадочно-бледных стен.
— З-зачем рассказывал? Что-о рассказывал...?
Ко встрече с матерью Эла рыжая была совсем не готова. Это казалось ей чем-то, что требует большого количества сил и ответственности, а потому нуждается в длительной подготовке. Может, начинать эту самую подготовку надо за несколько часов, или даже дней, но вот так, прямо сейчас?! Это же, это..! Пугает.
Кроме того, Дженнифер не хотелось, чтобы кто-то — тем более кто-то недостаточно близкий — видел её сейчас, такой слабой и поломанной, жалкой. От одной мысли об этом она чувствовала неприятную обиду, комком подкатывающую к горлу, раздражение и отвращение к самой себе.
— Ну как «зачем и что»? — Элиот удивлённо приподнял брови. — Я же рассказывал ей и отцу о своих приключениях на базе и на Ганнете, причем очень даже подробно. Не мог же я тебя из этой истории выкинуть! Ты там — одно из главных действующих лиц. Кроме того, мой друг. О ком мне вообще рассказывать, как не о тебе? Может быть, о Марке?
Черноволосый хмыкнул, притянул к себе Дженни, поцеловал её в макушку.
— Не волнуйся, всё будет хорошо. Она тебя любит. И папа тоже. Мои повествования о тебе закончились на том моменте, где я отправился с тобой в кино, а дальше информация уже не обновлялась. Удобно, что ма зайдёт сюда — не тащиться же мне сейчас в свою палату через всю больницу, чтобы встретиться с ней в приватной обстановке, в самом деле. И за свой вид ты тоже совершенно точно не можешь волноваться — она нечто, а точнее некто, куда более худшее, уже видела, и наблюдала довольно продолжительный срок. Ты для неё небось вообще за совершенно здоровую сойдешь.
— Угу, как же, — Джен невесело усмехнулась, довольно зажмуривая свои тёплые, золотисто-терракотовые глаза, вжимаясь в тёплый бок Элиота. — Если она примет то, как я сейчас выгляжу, за мой нормальный вид и моё нормальное поведение, я буду очень огорчена. Да и... как твои родители могут меня любить, Эл? Они ни разу в жизни меня ещё не встречали. Наговорить можно много, но реальность... всегда отличается от слов.
— Ну невзлюбить-то заочно можно, почему невозможен обратный процесс? — возразил Эл. — Ладно, может быть, «любят» — это слишком сильное слово, но ты им по крайней мере симпатична. Мне вот, например, Джон по твоим рассказам тоже сразу понравился. Погоди, вот всё сейчас сама увидишь.
 Анкета
Эрин ♀ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:23:48 | Сообщение # 579    

Клан Созвездия Волка
Ранг: Зрелый волк

Постов: 2284
Репутация: 281
Вес голоса: 5
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть V

Ждать пришлось совсем недолго — на пороге палаты Долорес появилась уже через минуту. Не задерживаясь в дверях, женщина уверенным, ровным шагом прошла к кровати Дженнифер, остановилась напротив сына, обнимающего, видимо, хозяйку кровати — веснушчатую, рыжую девицу. В принципе, от Элиота можно было легко ожидать и того, что он знает сеньориту, которую обнимает, меньше минуты, однако одна такая рыжая и веснушчатая в его рассказах очень часто фигурировала. А много ли таких на свете? Не то, чтобы очень.
— Мама, — Элиот улыбнулся. — Это Дженнифер, — киборг слегка подтолкнул рыжую плечом. —Дженнифер, это Долорес.
— Дженнифер, — повторила Долорес, несколько сухо улыбнулась, кивнула. — Я так и подумала, что это Вы. Очень приятно, — женщина внимательно, но быстро осмотрела Дженнифер, после переключила внимание на своего сына.
— Эл, у меня ровно семь минут, — сразу обозначила свою позицию она. — Так что сразу к делу. Твой сосед написал на тебя жалобу более чем занятного содержания, над которой посмеялись врачи, но не очень — я. Донимает? Из палаты переводить мне его или тебя?
— Нет-нет, ничего подобного ты даже не вздумай! — ужаснулся этим планам мамы Эл. — Одного в этой коробке меня оставить хочешь? Лишить меня такой забавной игрушки? Ну не-е-е-т. Если будет донимать, я сам с ним разберусь.
— Главное, чтобы не как тогда, с соседкой, — голос Долорес прозвучал весьма строго. — Не вытворяй больше ничего подобного, не усугубляй вашу и без того дурную славу.
— Нет уж, точно не так, — усмехнулся Эл. — Повторяться — это скучно.
— Ты меня понял! — Долорес подняла вверх указательный палец, потом вновь обратила свое внимание на Дженнифер. — А Вам, милая, я более чем благодарна за криокамеру. Это было более чем рискованно, факт, однако пока вы бы добрались до Советской зоны и отправили помощь обратно, на этой вашей базе снова могло случиться непонятно что или непонятно кто. Мне страшно даже подумать об этом. К лучшему Ваш импульсивный ход обернулся, к лучшему. И за то, что не оставили Элиота одного разгуливать по пустыне, я тоже благодарна. Я ничего не знала о том, что Вы тоже здесь. Неожиданное вышло знакомство, — женщина снова сдержанно улыбнулась. — Но я рада, что оно состоялось. В ином случае у меня могло бы просто не оказаться на это времени.
— У тебя и сейчас его нет, мама.
— Нет, Эл. Я же всё-таки здесь.
— Я н-не сделала ничего такого, за что могла бы заслуживать благодарность, мэм, — неуверенно проронила Дженнифер. — Сначала просто... накосячила, а потом поступила так, как не могла не поступить. За случайности и неизбежности не благодарят. По крайней мере, у нас так не приня...
Рыжую прервал резкий шум от двери и довольно громкий, несдержанный вопль восторга, изданный тем, кто уже спустя секунду оказался совсем рядом с собравшейся в палате компанией.
— Я не верю своим глазам! Господи, это просто немыслимо! — тараторя, как перевозбуждённый тельсор, одно и то же разными словами, вторженец оглядел Долорес сначала с одной стороны, а потом тут же оказался от неё по другую руку и повторил всё то же самое.
— Дэнни, — Дженнифер нахмурилась.
— Ради всего святого, но это же..!
— Дэнни!
— ...Долорес Ривз! — это парень чуть ли не взвизгнул, вытянув свою худую лебединую шею.
— Дэниэл, угомонись! — довольно громко прикрикнула Джен, и вот теперь мальчишка всё-таки обратил на неё внимание. И Эл тоже — недовольно поморщился, потер ближайшее к Дженнифер ухо.
— Ой, да. И-и-извините, — взъерошив волосы и неловко опустив взгляд, растерянно протянул Дэнни. — Э-это было не очень вежливо с моей стороны.
Долорес, вынесшая все прыжки Дэниэла вокруг себя более чем стойко, даже несколько холодно, лишь сейчас соизволила обратить своё внимание на мальчишку, уже успокоившегося и оттого ставшего куда более приятным. Внимательный, короткий взгляд на Дэниэла — а следом вопросительный на Элиота.
— Брат Дженнифер, — снова выполнил функции представителя Элиот. — Дэниэл. И Долорес.
— Вот только не Ривз, а Эчанове Ариас, если будет угодно полным вариантом, — поправила женщина. То, что в Галактике она была известна большей частью по фамилии мужа, никогда ею не носимой, не то чтобы раздражало её, но все же вызывало иногда желание корректировки. Долорес снова внимательно посмотрела на Дэнни, даже немножко строго. — А Вы здесь как посетитель, или угораздило каким-то чудом присоединиться к этой не шибко удачливой парочке?
— П-посетитель, — заикнувшись, необычно тихо по сравнению с предыдущими полувыкриками ответил Дэнни, принявшись нервно заламывать пальцы и густо покраснев. Мальчишка вдруг почувствовал себя в крайней степени неловко. А вместе с ним и Дженнифер, ощутившая стыда чуть ли не больше, чем её инфантильный братишка.
— Ну нет, вы не вздумаете сейчас смотреть в разные углы, молчать и выглядеть помидорами! — поспешил вмешаться-возмутиться Элиот. — Мам! — черноволосый посмотрел на Долорес и тут же растерялся. Вместо того, чтобы холодить взглядом навязчивых фанатов, как было ей довольно свойственно, Долли кусала губы, едва сдерживаясь от того, чтобы не рассмеяться. — Ты чего…?
— Просто обратила внимание, насколько родственно сейчас выглядите что вы вдвоём, — по стремительному взгляду досталось каждому из двух «помидоров». — Что мы вдвоём, — теперь перепало и Элиоту. — Извини, Дэниэл, — Долорес всё-таки не удержалась, хихикнула, потерла суставом указательного пальца внешний уголок своего правого глаза. — Но по пути сюда я уже встретила слишком много персонала, который выражал слишком сильный интерес к моей персоне и существенно замедлял все мои передвижения.
— И я-то т-тоже хорош, — Дэн неловко дёрнул плечами, сдержано улыбнувшись, но всё равно оставаясь смущённо-красным. — О-о-обычно я веду себя как-то спокойнее, адекватнее...
— Ну да, конечно. — недовольно фыркнула Дженнифер, скрестив руки на груди. — Не слушайте, он всегда такой.
— Мне ли не привыкать, — с едва заметной усмешкой отметила Долорес. — Кстати, насчет этого: Эл вас как, не слишком изводит?
Эл хотел что-то сказать, открыл было рот, но передумал, отпустил Дженнифер, скрестил руки на груди и отчего-то весьма самодовольно ухмыльнулся.
— Он? Серьёзно, он?! — Дэнни удивлённо округлил золотистые глаза, простерев руки в сторону черноволосого. — Да он самый классный парень на свете! — это было сказано без толики восторга, совершенно, даже слишком серьёзно.
— Это так, — усмехнувшись, заметила Дженни и кивнула на братца, — по сравнению с ним.
— Эй!
— Вот видишь, мама, — Эл гордо задрал вверх свой идеально-человеческий нос. — Не все считают меня беспокойным, неугомонным, приставучим, не в меру болтливым типом, бесконтрольно пожирающим внимание.
— Эй, я этого не говорила! …по крайней мере, не всё это!
— Но думала, раз спросила, — Эл широко-широко улыбался, отсвечивал своими стеклянными глазами падающий на них из окна свет, будто бы даже чуть-чуть выдавая его за свой. — Скажешь, нет?
— Эл, иди-ка сюда, — Долорес вытянула вперед руки. Элиот доверчиво к ней подался, и зря: мать тут же ухватила его за свисающие по сторонам лица прядки, притянула сына ближе к себе (сделав неприятно шее) и звонко чмокнула его в нос, потом отпустила, растрепала рукой киборгу волосы.
— Пора? — посмотрев на маму из-под спутанных волос, Эл только в последний момент удержался от того, чтобы не стряхнуть их с лица рывком головы. — Дела не ждут?
— Не ждут, — согласилась Долорес. Немного помолчала, потом добавила совершенно серьёзно: — Не перегуливай, Эл. Не делай ничего, что тебе нельзя. Лежи и отдыхай. Следи за собой, ладно?
— Будто бы… — начал было Эл, но Долорес прервала его своим «тшш!».
— Не говори ничего. Просто сделай. Я на связи, — женщина махнула рукой Дженнифер, коснулась плеча Дэна, улыбнулась Элиоту, а потом пошла на выход своей собранной, немного спешащей деловитой походкой.
— И как она только может жить по минутам…, — покачав головой, негромко сказал Элиот, когда за матерью закрылись двери. — Думаете, только сегодня так? А вот и нет.
— Вот это... — через пару секунд на вдохе тихо проронил Дэнни. И выдохнул: — Да-а-а... — и следом за тем вдруг резко встрепенулся и воскликнул, одновременно подпрыгнув и хлопнув в ладоши: — Самый крутой день моей жизни!!
— Ты говоришь так про каждый чем-то выделяющийся день своей жизни, — встряла Дженнифер.
— Ну, значит, один из самых!
— Умеешь ты подпортить малину, Джен! — усмехнулся Элиот.
— Настроение такое, — фыркнула рыжая.
— Ну да, конечно, — Дэнни манерно, с переигрыванием махнул своей паучьей кистью, скривившись- — Не слушай, она всегда такая.
— Всё больше хочу на Луну, — оценил пересмешничество Элиот. — Кстати, она, — взмах рукой в сторону Дженнифер. — Меня всё-таки пригласила. Даже никак намекать не пришлось.
— Серьёзно?! — Дэниэл бросил удивлённый взгляд на Джен, а затем резко выбросил кулаки вверх: — Йаху-у!
— Хэ-эй, — Дженнифер отклонилась от Элиота и смерила его подозрительным взглядом, а затем такой же достался брату. — Вы что это, ещё и посговариваться успели?!
— Бойся-бойся! — быстро, будто бы одним монолитным словом, шутливо предупредил Элиот Дженнифер. — Видишь, постоянно за твоей спиной что-то происходит. То Джон, то Дэн. Кстати, а ещё никто из Роузов сюда случайно не собирается? Из моих-то, к сожалению, уже навряд ли можно кого-то ждать.
Джен смутилась такому вопросу. Странно посмотрела на Дэниэла, так, будто ответ мог дать исключительно он. И он мог. Но только как-то разом помрачнел.
— Мама и дедушка не знают. Отец... не приедет, — сгорбившись и нервно потерев шею, тихо сказал мальчишка.
— Ясно, — Эл сузил на секунду глаза, но ничего больше не сказал. С одной этой фразы, с короткого «не приедет», со смущенных, разом поникших Дженнифер и Дэниэла его отношения к Джеймсу упало ещё на много пунктов ниже, хотя и до того оно уже было окрашено более чем негативно.
Что же, для Элиота Джеймс Роуз был отличным примером, как можно кого-то крепко невзлюбить ещё заочно.
«Но ведь мой отец тоже не приехал. Но почему я не злюсь, почему я не обижен? Может потому, что, несмотря на то, что знаю его так немного, я совершенно уверен, что ему не всё равно, а Джен и Дэн о своем отце так сказать не могут? Мразь. Какая же он мразь».
Эл заметил, что скомкал правой рукой простыню в кулак. Посмотрел на это место, разжал пальцы и небрежно отряхнул оставшиеся складочки — как будто бы всё так и было задумало.
— Ясно, — повторил он, уже более легким, даже почти совсем нормальным тоном. — что же, не всегда бывают к тому возможности. Вот мой дед, например, в строгости, непререкаемом авторитете и полном покорстве держащий всю свою плантацию, до ужаса боится любых перелётов — что атмосферных, что космических. До трясучки, до потери сознания. Ему стоило бы родиться лет триста назад, ха. В общем… случается.
– Хах. Отец, он... просто... занят, я уже говорил, — Дэниэл неуверенно потёр плечо.
— Хватит. — вдруг довольно жёстко припечатала Дженнифер. Парень перевёл взгляд на неё и увидел, что сестрёнка ненормально побледнела, и смотрит куда-то вниз перед собой, крепко сжав кулаки. — Хватит его оправдывать, Дэнни.
— Джен, пожалуйста, не начинай опять, — нахмурился младший из Роузов, — Ты же знаешь, что...
— Прекрати! — рыкнула она, голос её дрогнул. — Хватит! Меня достало это всё, меня бесит, что ты постоянно пытаешься придумывать какие-то тупые отмазки для него. Ему всё равно, ему на-пле-вать на меня, понимаешь?! И на тебя тоже. Ему на всех плевать, Дэнни! Ему. На всех. Нас. Плевать!
— Не говори так, — Дэниэл вжал голову в плечи. — Он старается, как может.
— Нихера. Нихера он не старается, — Джен подтянула к себе ноги, обняла руками колени, игнорируя прострелившую живот боль. — Ты дурак, если всё ещё веришь в него.
Дэниэл довольно долго молчал, сдавив пальцами своё запястье.
— Не я один, — сухо и холодно, но на удивление спокойно отрезал он, резко развернувшись к выходу и делая шаг прочь. — Не я один в него всё ещё верю. Помимо меня, дурака, есть ещё одна дура.
Ничего утешающего, ничего цензурного Элиот в данном случае сказать не мог. Но ему сейчас вдруг стало так жалко Дженнифер, бледную, напряженную, сидящую в явно неудобной для её бедного живота позе, что ненормально обострившаяся, жгущая крапивницей неприязнь к Джеймсу ушла на второй план.
— Эй, — Элиот осторожно коснулся пальцами щеки Дженнифер, тронул лежащую на ней изогнутую рыжую прядь. Следующее слово, а точнее имя, киборг произнёс очень тихо и очень нежно. — Дженни. Как я могу тебя отвлечь?
Рыжая поймала холодными пальцами руку черноволосого, прижалась к ней щекой, крепко зажмурив глаза.
— Не надо. Всё нормально. Это... это слишком часто случается, чтобы держаться долго.
— Но у тебя есть Джон, — Элиот чуть отодвинулся назад, чтобы можно было совершить запланированный им манёвр, минимальным образом изгибая шею. Мужчина наклонился, уткнулся лбом в плечо Дженнифер, осторожно об него потёрся. — Он-то тебя просто обожает. Хотя, наверное, папочка вышел бы из него так себе, — Эл едва слышно усмехнулся. Впрочем, спустя секунду любое подобие усмешки выдуло из Элиота. Он повернул голову, ведя за ней и свой торс тоже, прижался к тёплому плечу Роуз виском. — Ладно, не будем об этом, если ты не хочешь. Знаешь, удивительно хорошо и спокойно просто сидеть с тобой рядом.
Дженнифер вздохнула, вытянула ноги и принялась ласково поглаживать Элиота по волосам, то и дело щекотно проводя кончиками пальцев по его виску или скуле.
— Мне с тобой тоже. Мне тоже, — тихо выдохнула она, сдержанно улыбнувшись одними уголками губ. — Знаешь, и всё-таки хорошо, что мы здесь не поодиночке.
— Хорошо, — спокойно согласился Элиот.
Черноволосый мягко соскользнул с плеча Дженнифер на её колени, устроился там максимально уютно, закрыл глаза и просто молча наслаждался касаниями пальцев Роуз к своим волосам, к своему лицу. Ни о чём не думал, существовал исключительно в нынешнем моменте, грелся им, заряжался, и мог бы, пожалуй, пролежать так очень долго, может, даже мог бы перейти в состояние легкой, полумечтательной дрёмы, очень хорошо помогающей от всех недугов, как физических, так и душевных. Но даже и на нынешней стадии расслабления уже полностью исчез счёт времени.
Элиот мог бы сказать, что пролежал так целый час или даже больше, однако в действительности его прервали гораздо раньше.

…предыдущие сутки, пятнадцатью часами ранее
Вечерняя улица встретила Азри на выходе из больницы прохладой, сумерками и сыростью. Последнее Азри не понравилось более всего, и потому тот поспешил напялить на себя маску-сушилку, дабы не испытывать неприятные ощущения от излишнего осаждения влаги из воздуха. Теперь, пожалуй, сам Азри вполне мог быть принят за личность криминального характера, ибо со стороны индивида, одетого во всё черное, в кожаной куртке, в тёмных очках и маске, пусть при этом лёгкой и почти прозрачной, сложно было бы в вечернее время воспринять иначе.
Сейчас перед Азри стояла существенная дилемма, совершенно не допускающая третьего варианта. В чём именно она заключалась, понять было несложно. Азри мог хоть сейчас найти подходящие вещички и провести ночь в абсолютно безопасном заведении, которое предложил Эл, или же вернуться в гостиницу. В пользу первого варианта говорили очевидные причины, такие как отсутствие возможности для недоброжелателей его выследить, а даже если бы те выследили, то Азри так или иначе находился бы на виду у большого количества индивидов. В пользу второго варианта говорил тот факт, что у Азри в гостинице остались абсолютно все вещи, причём многие из них представляли очень большую ценность, и бросить их было бы непростительной расточительностью. Кроме того, по правде говоря, сегодняшний остаток дня Азри хотелось провести в тишине и покое, отдохнуть без лишних ушей и излишнего внимания. Выбор оказался сложным, потому что если сложить все доводы в пользу каждого из противоположных вариантов, то сумма, вполне очевидно, равнялась нулю, но в данном случае тривиальное решение уравнения выбора местоположения определённо не устраивало длая. И всё же, после некоторых раздумий, Азри выбрал для себя оптимальный план действий и направился в отель. Для начала.
Планы у Азри получились довольно простыми. Для начала собрать вещи, подготовить всё, что может понадобиться, и что просто следует носить с собой из-за ценности, а уже потом предпринимать попытки переселиться в какое-то более безопасное место, перед этим позаботившись о сохранности остальных вещей, конечно же. Было ещё одно, что следовало сделать. Будучи на Анурахе, длай, безусловно, вооружился хорошо, вот только арсенал его больше подходил для серьёзной перестрелки или штурмовых действий, но никак не для скрытого ношения и обороны в городе. Эл был прав, ходить с такой пушкой явно не стоило, особенно если Азри хотел временно сменить место жительства на предложенное киборгом. Однако «перевооружение» явно откладывалось до утра, ибо что точно не следовало сейчас делать ночью, так это бродить по улицам. Пусть вечер был ещё не слишком поздний, но риск нарваться на неприятности всё равно выше, чем днём, да и магазины нужной тематики вряд ли работают в такое время.
На эту ночь Азри всё же решил остаться в отеле, конечно, предприняв некоторые меры безопасности. Довольно параноидально, но в такой ситуации много осторожности не бывает. Первое, что сделал длай, так это при помощи минимального набора инструментов, набора электронных переходников и собственного терминала полностью заблокировал доступ кому бы то ни было в свой номер снаружи и дополнительно заставил замок поверещать, если кто-то попытается его открыть. Второе, это максимально затемнил окна, лишив теоретических наблюдателей возможности подглядеть за происходящим в комнате. Это не исключало вариантов иных видов наблюдения, таких как, например, термальное, но всё же добавляло спокойствия.
Теперь можно было и заняться разбором вещей. По большей части, как и у любого нормального индивида, в дорожной сумке Азри располагалась самая разная одежда и прочие личные предметы. Но помимо «нормального» набора там же отдыхали несколько бутылок с Вермальта, содержимое которых точно не было безалкогольным. И там же лежал небольшой инструментальный кейс, который Азри первым же делом вытащил и положил на кровать с целью обозреть содержимое и убедиться, что его достаточно для реализации нескольких идей. Содержимого оказалось более чем достаточно для не слишком серьёзных технических манипуляций. Довольно быстро Азри перебросил кое-что из вещей в уже знакомую по прошедшему дню сумку, туда же отправились несколько клинков в ножнах, не позволяющих понять, какое именно оружие находится внутри, и в дополнение ко всему ещё и пара бутылок. Остальные вещи на время своего переселения Азри решил оставить прямо здесь, в отеле.
Как уже было сказано, магазины необходимой тематики Азри и не думал посещать сегодня, но это не значило, что длай не рассмотрит их ассортимент через экстранет и не подберёт для себя всё необходимое. К тому же это было оптимальным решением, учитывая тот факт, что некоторых вещей могло не оказаться в наличии. На завтрашнее раннее утро Азри приобрёл себе всё то необходимое, что посчитал нужным для реализации своих идей. Находясь в экстранете, Азри не позабыл и про заказ Эла, про странные, красные, гладкие шарики неправильной формы, которые следовало употреблять внутрь, под названием помидоры. Найти оные оказалось не сильно легче, чем необходимые Азри оружие и детали, но даже с этой сложной задачей длай справился, и теперь осталось лишь с утра забрать заказ в необходимом магазине, а сейчас можно было и вздремнуть.
Но сон к Азри хоть и пришёл быстро, но был словно очень пугливый зверёк, норовящий сбежать от малейшего шороха, от малейшей тени, от малейшей тревожной мысли. Всю ночь Азри провёл в полусне, готовый в любую минуту соскочить с кровати, причём состояние это было не умышленным. Длай с радостью бы поспал до утра ни о чём не думая и совершенно расслабившись, но нервы даже не думали распрямляться и, словно перетянутые струны, своим дребезжанием тревожных мыслей постоянно будили.
Азри постоянно вспоминал события последних прошедших суток, а через них и то, что было очень давно. Избитые темы снова всплывали, чуть ли не вызывая оскомину на зубах — так они надоели, но это не отменяло того факта, что ничуть менее тревожными они не стали. И, кроме воспоминаний, в моменты, когда Азри всё же умудрялся провалиться в сонное забытье, ему вдруг проскальзывали в голову довольно странные сны, не имеющие никакого смысла и длящиеся считанные минуты и даже секунды. Так, например, в одном из своих снов Азри ощутил себя в том самом дне, когда он на несущем крейсере прибыл в обозначенный квадрат с целью расследовать, что же стало с тем злополучным конвоем. Но только в этот раз почему-то был длай не в лётном скафандре, а крейсер начал разваливаться в тот момент, когда Азри был в своей каюте. Всюду были какие-то взрывы, вспышки, терпимо воняло гарью и, очень тошнотворно, палёным мясом. В какой-то миг что-то позади взорвалось, перед глазами прошла вспышка — и вот уже Азри лежит на холодном металлическом полу, а что-то очень тяжёлое и неподвижное давит на спину, мешая дышать. Глаза щиплет от едкого дыма, от недостатка кислорода жжёт лёгкие. Снова вспышка, на этот раз последняя, отчего-то вместе с ней пришла боль...
Азри резко сел в постели, при этом в правой его руке сам собой оказался зажат тяжёлый плазменный пистолет, стоим стволом осматривающий номер отеля в поисках угрозы, которую нельзя было обнаружить, ведь её просто не было. Через минуту длай тяжело вздохнул, отложил пистолет и отправился в ванную, где несколько минут плескал себе в лицо холодной водой, пока не пришёл в себя и не отогнал остатки впечатлений ото сна. Только после этого Азри вернулся в постель, положил руку на пистолет и уставился в потолок, ожидая, когда сон наконец-то придёт и будет спокойным. Такой сон пришёл лишь за три часа до будильника.
Совершенно разбитый после плохого ночного сна, Азри нехотя выбрался из тёплой постели и принялся собираться за заказанными вчерашним вечером вещами и продуктами. Сегодня Азри предпочёл сменить имидж, одевшись не столь ярко. От прошлого комплекта осталась лишь похожая по стилю футболка. Сегодня Азри надел на себя чёрные военные штаны со множество карманов, усиленные полимерными вставками, уже упомянутую футболку. Брюки длай подпоясал толстым ремнём с массивной матово-чёрной пряжкой. Пока что Азри не стал отказываться от своего пистолета и привычно надел на себя кобуру, прикрыв её сверху очень прочной даже на вид курткой аналогичного штанам военного покроя и тоже окрашенной в чёрный цвет. Судя по весу, в куртке тоже имелись усиливающие элементы, но они не бросались в глаза, разве что дополнительная прошивка определённым узором и небольшие выпуклости намекали, что под тканью скрывается что-то, вшитое в неё. Конечно же, и у куртки аналогично хватало разномастных карманов. На ноги длай натянул тяжёлые ботинки на толстой подошве. Прихватив сумку, Азри выбрался из номера за покупками.
Первый пункт назначения в списке покупок – оружейный магазин. Расположился он в десятом квартале Третьего города, а если точнее, ровно на западной части десятого квартала. Ничем особенным не примечательный магазин, разве что стёкла из толстого, многослойного бронестекла. Изнутри стены магазина сплошь были покрыты бронированными витринами, за которыми квартировали самые разные образцы оружия. Правда, ничего очень серьёзного там не хранилось, более мощные представители оружейного братства отдыхали на складе. Но Азри даже смотреть на витрины не нужно было, он лишь назвал номер заказа в кассу, предъявил записанные в паспорт разрешения на приобретение и хранение выбранных видов оружия, расплатился, и спустя несколько минут ему вынесли два металлических контейнера, небольших и не очень тяжёлых, с кодовым замком, пароль от которого клиенту передали в небольшом конвертике.
Второй пункт назначения – продуктовый магазин. Конечно же, не только о потребностях Эла подумал Азри — первым делом всё же о своих, ибо желудок определённо требовал завтрака. На этот раз одним только заказом дело не обошлось, и в сумке, помимо томатов в упаковках с инертной атмосферой, оказались ещё несколько овощно-фруктовых упаковок, да и нормальной, полноценной, мясной еде тоже нашлось довольно много места. С чувством выполненного долга длай вновь вернулся к себе в отель. На всё про всё у Азри ушло часа полтора, потому можно было не слишком торопиться с остальными делами, да и спешка при работе с оружием никогда ни к чему хорошему не приводила.
Понятие «компактность» обычно не имеет ничего близкого со словом «мощность». Обычно, но не в случае с Азри. Он явно не собирался мириться с тем, что для скрытного ношения пригодно лишь довольно слабое оружие. Впрочем, нет, далеко не всегда это правило работает.
В один момент сама кровать и прикроватное пространство превратились в маленькую мастерскую. Кровать оказалась занята инструментами и содержимым контейнеров из магазина, а сами контейнеры превратились в импровизированный верстак, поставленные один на другой.
Если спросить у нормального индивида, что общего между пистолетом и ножом, то он ответит — ничего. А если спросить то же самое у Азри, он продемонстрирует, что, всё же, общее есть. За основу длай взял вытянутый и приплюснутый пневматический пистолет высокого давления, в обычном своём исполнении стреляющий оперёнными иглами. Разобрав его, длай просто запаял канавки под вертикальные перья стрелы при помощи плазменного паяльника и нити не тугоплавкого металла. Отшлифовал поверхность и собрал. По сути, пистолет и не попал под серьёзную переделку, да и в условиях отеля вряд ли можно было сделать что-то серьёзное, но в данном случае это было не нужно. Для чего Азри запаял вертикальный канал ствола? Для того, чтобы новый снаряд, который Азри собирался зарядить в пистолет, не допускал протечки сжатого газа через свободные канальца. Так-то в случае с родными боеприпасами эти канальца прикрывались точно подогнанными перьями стрелы. Но теперь, вместо стрел, Азри вставил в пистолет магнитную обойму с новыми боеприпасами, заготовленными на такой случай очень давно и именно под эту модель пистолета. Новый снаряд являл собой тонкий диск, края которого имели толщину моноатомного клинка, благодаря чему никакая индивидуальная броня или слабое укрытие не могли выдержать выстрела этим снарядом, даже несмотря на то, что скорость его при полёте из пневмопистолета не впечатляла. Снаряд по диаметру Азри вырезал ровно таким, чтобы тот точно прошёл в прорези под горизонтальное оперение стрелы. Теперь при выстреле из плоского ствола в цель вылетит совсем не безобидный моноатомный диск, разогнанный до скорости около четырёхсот метров в секунду, при этом ещё и вращающийся с огромной скоростью благодаря сети радиальный прорезей. Ещё одна особенность данного снаряда – мгновенная разбалансировка при попадании в цель, из-за чего снаряд в теле органика или мягком материале начнёт вести себя как пуля со смещённым центром тяжести, двигаясь по непредсказуемым траекториям и почти гарантированно нанося повреждения, несовместимые с жизнью.
Заряженный газовым баллоном и «пулями» пистолет по длине не превышал 14 сантиметров, а по ширине пяти, потому разместить его в том же кармане куртки не представлялось сложным.
Вторая «доработка» Азри заняла гораздо больше времени и потребовала больше ресурсов. За основу длай взял внешнюю панель с термоизолирующей оболочкой от легкого защитного костюма «КЛНП-02», которая прекрасно садилась браслетом на руку. Оружием сама панель не была ни разу, но от ней то и не требовалось, более важно было получить удобное основание для «наварки» оружия. Для начала Азри просто вынул «кишки» из тяжёлого лазерного пистолета ультрафиолетового диапазона, обернув их рубашкой гибкого радиатора со сверхтеплопроводящим гелем и изолятором из аэрогеля, покрытого плёнкой теплоотражающего экрана. Электроника также оказалась вынута из пистолета, однако все ограничения по длительности импульса и мощности накачки длай снял. При помощи уже знакомого плазменного паяльника и мягкого металла, и кислоты, позволившей протравить защитный слой пластины от костюма, Азри напаял получившуюся «колбасу» лазера на панель, позади которой точно так же вварил и рассеивающий радиатор, правда значительно большего размера, нежели необходимо одному лишь лазеру.
Этот радиатор призван был охлаждать ещё и несколько почти голых кинетических катушек в количестве четырёх, которые Азри использовал в качестве бесствольных ускорителей для нескольких типов зарядов: обычных зазубренных вольфрамовых стержней в ферромагнитной оболочке, кумулятивно-плазменных снарядов, электронных снарядов и высоко изолированных термических капсул с переохлаждённым рубидиевым газом. Каждая из кинетических катушек вряд ли бы выстрелила подряд несколько раз без риска быть расплавленной или испарённой, но и больше одного раза и не требовалось.
Покончив со сборкой, длай примерил «браслет» и остался доволен результатом: тот почти не был заметен под рукавом куртки.
Закончив со своими оружейными изысканиями, Азри побросал изготовленные предметы в сумку, где уже расположилась еда и прочие полезные вещи, убрал инструменты с кровати и покинул номер, направившись в больницу.
Пройдя уже знакомую процедуру проверки на входе в больницу и не менее знакомый маршрут, Азри добрался до палаты Элиота, на сегодня уже гораздо быстрее привыкнув к довольно специфическому «медицинскому» запаху заведения. Однако застать киборга, к огромному удивлению Азри, в палате не удалось. Довольно озадаченный странным отсутствием Элиота, Азри присел было на его же кровать в ожидании, но довольно быстро сообразил, что это самое ожидание может затянуться, и потому проще узнать местоположение киборга от него самого.
«Я надеюсь, ты ещё в больнице находишься? Потому что в палате я тебя не застал. Тебя где-то можно найти ещё?».
Щелчок по кнопке «отправить», после чего Азри без особых зазрений совести на миг пристроился в горизонтальное положение на кровати Эла. Долго длаю разлеживаться в спокойном состоянии не дали: ответ от Элиота пришёл уже через несколько минут.
«А ты, случайно, не хочешь полежать в больнице со мной вместе?» — хотя Эл и писал ответ Азри, все ещё нежась и тая под руками Дженнифер, но на сарказм его всё-таки хватило. — «Думаю, что попасть в отделение травматологии будет проще всего, потому что думать для этого много не надо, и никакие расходные материалы не нужны. Надеюсь, тебя определят в соседнюю со мной палату, и ты меня больше не потеряешь.
Для туговосприимчивых: это был сарказм в ответ на твою первую фразу, звучащую как-то не очень доброжелательно.
Я нахожусь в одиннадцатой палате, у Джен. Мы здесь сейчас одни, ты можешь заглянуть.»
«Нет, не хочу, у тебя кровать не слишком удобная. Но что это сарказм, я понял и так. А ты, кстати, очень обидчивый, по-моему.» — это Азри написал с некоторым опозданием, уже после того, как полежал ещё несколько минут, причём написал на ходу, а кнопка «отправить» на этот раз оказалась нажата уже перед самой палатой номер одиннадцать.
Правда, войти в палату Азри не поспешил, а поначалу осторожно заглянул туда и едва ли не передумал входить, узрев картину происходящего там. Ну как можно врываться в комнату, если в ней двое находятся в едва ли не интимной обстановке? Нехорошо прерывать двух индивидов посреди их неведомого занятия или разговора. Однако, с другой стороны, Эл сам предложил прийти. Какое-то время Азри постоял, поглядывая в палату, но, наконец, после некоторых раздумий, всё же вошёл, очень неуверенно.
— Доброго дня... всем, — так же неуверенно произнёс длай, чтобы обозначить своё присутствие, остановившись почти сразу после пересечения порога и не решаясь пройти дальше.
— П-привет, Аз, — Джен резко вскинула на длая глаза, сфокусировав взгляд где-то на его носу, неловко помахала рукой, ненадолго отняв её от головы Элиота. — Давно... не виделись.
— Давно, да, — кивнул Азри, уже чуть более смело осматривая кровать и Дженнифер с Элом на ней. — Только обстановка для встречи явно не очень хорошая. Я вам не помешал? Могу позже зайти, в другой раз как-нибудь, если что. Вижу, я вас прервал, похоже, — длай немного озадаченно почесал гребень.
— Пока не прервал, — Элиот все-таки соизволил открыть один глаз, посмотрел на Азри, вяло махнул ему рукой, потом указал на стоящую неподалёку от кровати табуретку, на вид куда более устойчивую и определённо более целую, чем табуретка в его собственной палате. — Сади-ись, ви-идишь, мы тебе рады. Ты мне помидорчиков принёс?
— Да принёс, принёс, — Азри переместился на указанный табурет, правда тот, несмотря на свой значительно более нормальный вид, оказался ничуть не более устойчивым. Усевшись, Азри вынул один из вакуумных пакетов с неправильными красными шариками томатов и потряс им в воздухе. — Их не так-то просто найти, между прочим.
— Вот молодец, давай сюда, — Элиот, почти не глядя, цапнул у Азри из рук упаковку с долгожданным угощением. Только вот незадача: чтобы желаемое съесть, требовалось с тёплых коленок Дженнифер встать.
Дженнифер или помидоры?
Элиот крайне неохотно, но всё-таки принял сидячее положение, надорвал упаковку, вытащил на свободу сразу два помидора, придирчиво осмотрел их на предмет свежести, удовлетворённо кивнул, хотел было сунуть один Дженнифер, но… ей же нельзя.
Ну и славненько. Самому больше достанется.
It doesn't matter what you've heard,
Impossible is not a word,
It's just a reason for someone not to try.©
 Анкета
Призрак ♀ Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 08:25:29 | Сообщение # 580    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
399е советские сутки, Фельгейзе
Часть VI

Эл с явно написанным на лице удовольствием вонзил зубы в сочную мякоть так обожаемых им томатов, откусил приличный кусок, посмаковал его немного во рту, прожевал, проглотил. Как же всё-таки вкусно. Вот почему, вот почему в этой больнице вместо вчерашних жутких ксенояблок не могут подавать обыкновенные человеческие помидоры?! Не так уж и сложно их выращивать, в самом же деле, ну. Даже на «Стреле» с этим справлялись.
— Вот спасибо, порадовал старичка, — после употребления первого помидора в себя с ехидной иронией поблагодарил Азри Эл, припомнив длаю вчерашнее.
— По-моему у тебя неадекватная любовь к этим овощам, они же ничего особенного из себя не представляют, так, кисловатая вода розового цвета в шкурке. Они же невкусные совершенно в сыром виде. И шкурка вечно прилипает к зубам, — не особо любящему сырые овощи Азри подобные гастрономические пристрастия казались чем-то довольно странным. Сам-то Азри вообще овощи сырьём, за редким исключением, почти не ел.
— Ты просто не гурман, — отмахнулся Элиот. Черноволосый повертел в руках обруганный Азри овощ, но расправляться с ним пока не стал, соизволил уделить внимание своему сегодняшнему благодетелю. — Ну а ты как, как день прошёл? Ночевал где сегодня?
— Сегодня мне нужно было остаться в отеле, там слишком много ценного было, чтобы это просто так бросить без присмотра, к тому же дела были. Ты верно заметил вчера, по городу не очень хорошо и удобно ходить с большой пушкой, пришлось собрать кое-что поменьше, но не уступающее по мощности, чтобы можно было таскать с собой, не привлекая внимания. Потому с утра наведался в магазинчик оружейный, а по пути, между прочим, и тебе поесть прихватил, гурману такому великому, — не преминул отвесить долю иронии Азри. — Потом вернулся в отель, собрал пару игрушек из того, что купил, а теперь, как видишь, пришёл в больницу, — рассказывая, Азри всё время косился на Дженнифер. Ему было не очень комфортно говорить некоторые вещи, особенно связанные с не слишком законными делами, такими, как, например, изготовление нелицензированного оружия, в присутствии индивида, которого Азри знал не очень хорошо. По крайней мере, хуже, чем Элиота. Однако не ответить на вопрос Азри тоже не мог.
— Вот шмоточник, — покачал головой Элиот. На этот раз мысленно. — Я даже не знаю, что должно было бы быть в моих вещах такого, что помешало мне бы их бросить. А если бы было, то я бы эти вещи явно с собой в путешествия не таскал. Мне тебя пока нечем порадовать, Аз, ничего нового со вчерашнего дня я не узнал и не сделал, извини.
— Да чего ты извиняешься-то? — удивлённо глянул длай на Эла — Ты не то чтобы и обещал что-то, если я ничего не забыл, по крайней мере на сегодня точно нет. А вот вещи, к слову, и ты бы некоторые не оставил, просто у тебя чего-то важного, наверное, нету, или ты это не таскаешь с собой. Некоторые предметы не так-то просто достать снова, если они пропадут, причём отнюдь не из-за цены, а потому, что они редки или вовсе не продаются. Хочешь сказать, что нет ничего такого, что бы ты не боялся потерять из имущества? — и снова скользящий взгляд на Дженнифер. — Хотя знаешь, давай я, наверное, подожду тебя в твоей палате, а то свалился как... этот... У вашей расы такая поговорка есть, в которой что-то там на голову падает неожиданно... — длай задумался, напрягая мозг, однако так и не припомнил, что же за странный объект олицетворяет у людей неожиданный приход гостей.
— Снег, — подсказал Элиот. — Как снег на голову. Я теперь знаю, что подарить тебе на какой-нибудь ближайший праздник, Аз.
— И что же это? — крайне заинтересованный Азри навёл любопытствующий взгляд на Эла. — Кстати, никогда не доводилось видеть снег вживую, — призадумавшись, добавил длай.
— Вот на ближайшем празднике и узнаешь, что, — черноволосый хитро сощурился. — Пусть это будет сюрпризом. А сейчас ты, между прочим, сам себе придумал досуг на ближайшее будущее: посетить какую-нибудь холодную планету. Там и узнаешь, какой он, снег. Видишь, не так-то сложно занимать своё время и насыщать себя новыми впечатлениями.
«Хочешь сказать мне что-то лично или просто застеснялся? Откуда такая скованность?» — в короткой паузе перед следующей своей репликой уточнил Эл, отправив сообщение на терминал Азри. И, отправив, сразу же заговорил дальше:
— Вот что мне было бы жаль потерять, так это подобные впечатления, но уж точно не материальные вещи. Даже представить себе не могу, что у меня в сумке могло бы оказаться такого невосполнимого. Вот тому, что у меня украли терминал и ботинки — тому я возмущаюсь, и ещё буду возмущаться, но именно из-за того факта, что украли. При этом какого-либо расстройства сама утрата у меня не вызывает. Хотя что одно, что другое я подбирал себе довольно долго..!
Эл сделал паузу, посмотрел сначала долго на Азри, потом коротко на Дженнфиер.
— И вот ещё одно. Ничему вас история не учит. Хоть бы спросили друг у друга, как дела, как самочувствие, чего интересненького в жизни за последние дни случилось. Даже для совершенно незнакомых индивидов это было бы нормальным, а вы-то, ей-богу.
В словах Элиота Азри действительно нашёл не слишком приятную правду. Конечно, стоило бы поинтересоваться первым делом о самочувствии тех, кого длай пришёл навестить, но отчего-то делать это в присутствии других оказалось несколько сложнее, чем можно было ожидать.
Повод отвести виноватый взгляд в сторону дал тренькнувший терминал, однако и там оказались слова Элиота, причём смутившие Азри не меньше. Вот как киборг догадался о том, что Азри действительно волнует ситуация?
— Ты прав, нормально, — начал отвечать Азри одновременно и на то, что сказал Эл вслух, и на то, что написал он же. — Но мне кажется немного... неуместным, интересоваться здоровьем индивида в присутствии других. Это... довольно смущающий меня момент. Но вообще-то я не забыл об этом вопросе, Эл, просто предпочёл бы задать его наедине, по крайней мере до того момента, как ты об этом сказал. Да и мне казалось, что со своими вопросами в данный момент я буду немного неуместен, и их стоит отложить не немного более позднее время, — попытался оправдаться длай.
— Вы ещё скажите, что это я сейчас мешаю вашему дружескому общению, — смешливо фыркнул Элиот. — Может быть, мне выйти? …кстати, я правда могу.
— Да нет, я не про это, — длай даже отрицательно качнул головой. — Я имел ввиду, что не стоит прерывать ваши с Дженнифер... Мм... — Азри сделал паузу, подбирая слово. — Прерывать ваш разговор и прочее, если можно отложить вопросы на потом, когда для этого будет более уместное время.
Элиот спокойно скушал второй помидор, и только после этого ответил длаю:
— Мы ни о чём не разговаривали, так что ты ничего не прервал. Но, если честно, я от вас, социофобов, уже немножко устал. Надо бы сюда Дэнни пригласить, он уж точно не даст тебе отмалчиваться. Лично вы между собой как хотите, а я на данный момент никаких желательных к обхождению тем из-за присутствия кого-то из вас не имею.
— Кто такой Дэнни? Кажется, я не знаю, кто это. И между прочим, во-первых, я не социофоб, а во-вторых, может быть, Дженнифер некомфортно было бы обсуждать какие-то темы со мной, – попытался извернуться Азри и добавил, переводя тему разговора. — А какие бы ты темы хотел обсудить, если нежелательных для тебя нет?
— Дэнни — это мой брат, — впервые за долгое время подала голос Дженнифер. — И почему мне... должно быть некомфортно? Мне... нормально. Моих-то тем пока никто обсуждать не брался.
— Эл вот предлагает взяться за обсуждение... твоих тем… — Азри наконец-то взглянул на Дженнифер как на более-менее живого индивида, а не как ранее, на предмет, смущающий его. — И, учитывая его настойчивость, обсуждение может случиться, мне кажется. А почему некомфортно..? По-моему, тема последних дел, и тема, почему ты попала в больницу, явно могут быть неудобными.
— Я могу не говорить то, что покажется мне неудобным, — чуть дёрнув плечом, отозвалась Роуз. — В конце концов, толком рассказать об этом могу только я сама, а не всякие, — Роуз легонько ущипнула Элиота за смуглый бок, — иногда чересчур болтливые личности.
— Эй, что за наезды?! — не то искренне, не то наигранно возмутился Эл. — Я вас друг другу заочно сдать ещё не успел и, вроде бы, не собираюсь.
— А вот чёрт тебя знает, собираешься или нет, — усмехнулась Дженнифер. — Но это в любом случае не отменяет того, что ты порой весьма крайне общительный индивид.
— А тебе бы тоже не помешало, не помешало! — Эл повернулся к Дженнифер, громко клацнул зубами перед её лицом. — Хочешь, укушу? Вдруг тебе тоже передастся.
— Да иди ты, — усмехнувшись, помотала головой рыжая, зажав Элиоту рот ладонью, — Тебя вон, тоже покусали, мало ли что ещё мне теперь может передаться!
Элиот перехватил руку Дженнифер, передвинул её к своей щеке, прижался крепко к тёплой ладони, посмотрел на девушку из-под упавших на лицо волос.
— Мур.
— Я вам точно не мешаю сейчас? Может вы намерены и дальше развивать действие? — полюбопытствовал Азри, до данного момента смотрящий на парочку хоть и со смущением, но с большим любопытством. Теперь же Азри смотрел больше куда-то в точку на кровати, стараясь не замечать происходящего, потому что оно в его глазах не шло ни в какие ворота. — Могу даже выйти и постоять на входе, чтобы никто больше вас не тревожил и не прерывал ваших интимных игр, — прибавил длай с явной иронией в голосе, даже немного ворчливо.
— Увы, но интимные игры по медицинским показаниям нам запрещены, — чуть пожав плечами, совершенно серьёзным тоном заметила Дженнифер.
— Да, представляешь, и это тоже нельзя! — с праведным возмущением поддакнул Элиот. — Вообще непонятно, для чего эту неделю жить.
— Прелюдии вам явно удаются даже сейчас, — сказал Азри уже спокойнее. — Вас послушать, так, не трахаясь, неделю пережить невозможно, — буркнул он. — Как же вы живёте вообще с такими запросами?
— А ты что, делаешь это реже?! — Эл округлил глаза, потом усмехнулся. — А, ну да. Извини.
— Что-о-о?! — возмущённо вытаращился на Эла длай. Если бы панцирь легко мог бы передавать визуально приток крови к лицу, то от возмущения Азри бы сейчас казался насыщенно синего цвета, но даже расширившихся зрачков было явно достаточно, чтобы понять степень недовольства длая. — Да я просто не озабоченный, чтобы трахать всё, что движется, при любом малейшем поводе, в отличие от некоторых, — Азри громко фыркнул.
— А я не всё, что движется! — с плохо скрытым весельем в голосе возразил Эл, горделиво (но из-за больной шеи медленно и не так эффектно) подняв голову. — Как минимум, я не обладаю никакими сексуальными отклонениями, столь ныне распространенными в нашем чудесном галасообществе. Меня привлекают исключительно человеческие самки, входящие в определенный возрастной диапазон, набравшие достаточное количество баллов за внешность. И-и исключительно те, которые близки к моему типу. Негритянки — за редчайшим исключением, азиатки — просто за редким. Уж ты-то подобной избирательностью похвастаться определенно не можешь. А ещё мне не надо об этом постоянно думать и всё время что-то самому для этого делать. Самочки и так, сами по себе, со мной испробовать-с желают райских кущ.
— Исключительно человеческие? А как же твоя белозадая крикунья-извращенка Элька? Что-то мне кажется, у вас отношения несколько более глубокие, нежели отношения простых знакомых. И уж учитывая её ненормальность, мне кажется, такими темпами могло и до извращений всяких бы дойти. По-моему, это уже более чем удаляет как минимум пункт про избирательность, — ехидно проговорил длай.
Элиот посмотрел сначала на Дженнифер (и с удивлением отметил на лице девушки всего лишь любопытство), потом на Азри, который, вроде бы, теперь больше ехидничал, чем возмущался.
— А с чего ты взял, что я её трахал? — озадаченно спросил он. — И уж тем более откуда ты выкопал такое слово, как «отношения»?
— Да много почему, — Азри ответил довольно спокойно. — Во-первых, какая-то залётная знакомая вряд ли бы стала чесать твою шерсть на голове, устроившись около тебя полуголого. И при этом ты бы вряд ли чёрт знает с кем обсуждал проблемы. Уже это делает вас как минимум не чужими. А как Элька возмутилась, когда услышала, что Джон вас с Дженнифер женил, м? Чего бы ей так возмущаться, если бы ты её не трахал? И вообще было бы странно, если бы вы не перепихнулись, с её-то вольным поведением и симпатичной мордашкой. А как она себя вела-то, так, будто вы о-о-очень давние знакомые, в обществе малознакомых индивиды так свободно себя не ведут, — выложил свою логическую цепочку длай. — Скажешь, никаких «отношений» тут нет?
— Вот, я же говорю, что ты извращенец, — самодовольно хмыкнул Эл. — Именно ты, не я, отметил, что у инопланетянки симпатичное личико. А «шерсть на голове» — так мы с Элькой уже четвертые сутки знакомы. А ты когда чесала мою «шерсть»? — Эл обернулся к Дженнифер, подставил ей свою голову, как бы намекая. — Уже на второй. Но мы же тогда ещё не трахались, хотя в самом начале нашего знакомства и успели провести достаточно времени, разговаривая друг с другом, когда я был не просто полуголый, а абсолютно голый. Так что вот тебе, Аз. А уж за возмущение Эльки я совершенно точно не отвечаю. Кстати, она шлепала тебя по попе и целовала. Может, вы тоже перепихнуться где-нибудь в коридоре успели? Если нет, то по твоей логике это было бы странно.
— То есть, хочешь сказать, секса у вас с ней всё-таки не было..? — даже с некоторым разочарованием в голосе и на лице уточнила Дженнифер.
— Ой, у тебя сейчас такой вид, будто бы ты этим расстроена, — с изрядной долей скепсиса в голосе отозвался Эл.
— Ну так я... хм, не уверена в том, расстроена или нет, — Джен задумчиво свела брови, чуть надув губы, — но это, пожалуй, было бы... интересно.
— Интересует межрасовый секс? — Эл удивленно поднял брови. — Или, может быть, ты склонна к подглядыванию?
— А почему... нет? — Джен неуверенно изогнула одну бровь. — В смысле, межрасовый секс, а не подглядывание! Это же... правда любопытно.
— Ой, да ну вас, — в сердцах отмахнулся Эл. — Вот так и знал. Одни извраты кругом.
— Вот именно, одни извращенцы, помешанные на тыканье друг в друга странными способами, — пробормотал длай. — От вас и нахвататься так можно всякого, что сам станешь извращенцем... — и вдруг длай снова перевёл любопытный взгляд на Эла. — А всё же, было у вас с Элькой или нет? Или стоит у неё спросить? Думаю, она ответит.
— Ну это уже твое право, — хмыкнул Эл. — Какой же ты всё-таки любопытный.
— Так ведь интересный же вопрос, мало ли, может, ты и вправду вычеркнул один пункт из своих правил. И Дженнифер, наверное, всё ещё интересен ответ.
— Всё ещё интересен, — приободрившись, согласилась она.
— Ну тогда ты можешь присоединиться к нему, — Эл указал рукой на Азри.
— Отлично, тогда хотя бы не один я попаду на растерзание этой крикливой озабоченной особе. И всё же странно, что ты смущаешься ответа, — заметил Азри.
— Странно, — согласилась Дженнифер, чуть кивнув, и повернулась к Элиоту. Чуть отклонилась назад, заглядывая ему за спину, подтверждая какие-то смутные ранние замечания. — Значит, ты её всё-таки поимел? Это определённо объясняет следы зубов и эти царапины у тебя на лопатках.
— Слишком любопытные вы, оба, слишком, — Эл недовольно скрестил руки на груди. — Нет бы оставить мне хоть какую-нибудь интригу!
— Зато теперь попробуй только скажи, что я ксенофил, — крайне довольно улыбнулся Азри. — И между прочим, может быть, это именно ты постоянно жрёшь шоколад, — припомнив вчерашний отзыв Эла о себе, снова съехидничал он.
— Попробую сказать и скажу, потому что я её не домогался, и сам на неё не возбуждался, — Эл широко растянул губы. — Я пал жертвой жестокого изнасилования, и, глядя на мою спину, с этим вы поспорить точно не сможете, — Эл осторожно посмотрел на Дженнифер, даже чуть отстранился, будто бы та могла сейчас его стукнуть. Но нет, Роуз и не думала ни о чём таком, продолжала спокойно любопытничать.
«Надеюсь, фраза «затишье перед бурей» здесь неприменима?» — киборг на секунду нахмурился, потом перевел взгляд на Азри, надеясь припомнить ему весь им съеденный шоколад.
— Ты только вчера на моих глазах сожрал целую шоколадную плитку, а потом зашлифовал её ещё двумя батончиками, — заметил черноволосый. — А я сладкое не особенно люблю. Разве что если это сладкое предлагается в виде коктейлей.
— Мне не показалось, что Элька похожа на гурталина по размеру и по силе. Потому не думаю, что она бы смогла изнасиловать киборга против его воли. Или скажешь, что она тебя неожиданно связала очень прочными верёвками, и при этом очень быстро? — с крайне любопытным взглядом поинтересовался Азри.
— Так гурталин меня изнасиловать в любом случае не сможет. Но при этом Элька — очень даже. Нафиг сила, всё дело исключительно в женском коварстве. Тут уже я порой совершенно бессилен.
— Коварство не считается изнасилованием, — мгновенно возразил Азри. — Подумать, ты будто не мог сказать «нет». И в конце концов, если бы тебе Элька не нравилась совершенно, то никакое коварство не заставило бы вставать твоё орудие и стрелять. А следовательно, ты всё же ксенофил.
— Зашибись логика, — усмехнулся Эл. — То есть, когда ты сам себе дрочишь, и у тебя встает, то это автоматически делает тебя геем-самофилом?
— А ты не путай понятия! — возмутился Азри. — Геи те, кто испытывает влечение к объектам одного с собой пола. Ты видел кого-то, у кого стоял бы член на самого себя, когда он смотрится в зеркало? Вот он бы геем-самофилом был. Вот и тут так же, твой стояк ведь распространялся не на себя самого, а на другого индивида, инопланетянку, значит ты ксенофил. И да, если признание твоей ксенофиличности требует параллельного признания гей-самофилии, то это можно признать, потому что тогда все индивиды по такой логике геи и лесбиянки.
— Это ты путаешь, — возразил Эл. — Когда ты дрочишь, то рука твоя, следовательно, ты возбуждаешься на ласку, которую ты получаешь от самого же себя. То есть возбуждаешься ты сам на себя. И, заметь, это твоя логика, а не моя! Это по твоей логике все индивиды либо геи, либо лесбиянки. А я тебе говорю, что чисто физиологически возбудить может практически кто угодно кого угодно здорового. Лишь бы было это самое… коварство.
— ...и руки, — внезапно влезла Джен.
— ...и руки, — согласился Эл.
— Но можно и без рук справиться... — тихо прокомментировал Азри и вернулся на линию фронта войны за признание ксенофилических интересов Элиота. — То есть, по твоей логике выходит, что и ксенофилии как таковой нету? Сам говоришь, кто угодно кого угодно возбудить может. Так? И что вообще ты подразумеваешь под этим «коварством»?
— Почему выходит, что ксенофилии нету? — удивился Эл. — Очень даже есть. Если тебе инопланетянки нравятся сами по себе, если ты на них возбуждаешься сам и знакомишься с ними с конкретной целью потрахать, то ты ксенофил. А без рук — это как вообще..?
— Без рук, без рук... Да мало ли других частей тела для возбуждения? Вот ноги тоже сойдут порой. Почему бы нет? — пожал плечами Азри, ответив, в общем-то, первое, что пришло в голову. — Возвращаясь к теме, а если не с целью потрахаться знакомишься, но всё равно в какой-то момент возбуждаешься, как ты вот с Элькой, то как тогда?
— Аз, ты идиот, — Элиот дернул одним плечом. — Ты думаешь, я сейчас здесь буду свои сексуальные пристрастия обсуждать, да? Подробно рассказывать, как в каком конкретном случае у меня наступило желание? Ты вообще думаешь? «Как я с Элькой» — этот вопрос вообще должен был быть не просто давно закрыт, а если подумать, то даже и не подниматься. Скажу в последний раз: сами по себе инопланетянки меня НЕ прельщают. Вне зависимости от того, как долго мы с ними знакомы.
— А ты сам начал, между прочим, так что не возмущайся, — совершенно спокойно ответил длай.
— Ага. Сам у себя выспрашивал, было или не было.
— Не выспрашивал, но навёл на тему. Как же тут было не поинтересоваться. — Азри пожал плечами.
— И снова нет, первые посылы к интимным темам исходили от тебя. Но даже если бы и нет, то ты всё равно должен понимать границы, — последней фразой Эл довольно строго отчитал Азри. — Так-то из каждого разговора можно вывести большую бестактность.
— Между прочим, изначально я говорил без всякой задней мысли, а ты, вообще-то, поддержал. Но ладно, отчасти виноват я, согласен. И нет, далеко не из каждого разговора можно что-то подобное сделать.
— Из каждого, вот в этом-то сомневаться не приходится. Было бы хоть чуть-чуть фантазии.
Какое-то время Азри помолчал, собираясь с мыслями, и, наконец, всё же ответил.
— Ладно, я был не прав, не стоило развивать этот разговор, извини, — не то чтобы в голове Азри чувствовалась явная виноватость, но определённое сожаление всё же было. — Как, кстати, твой осмотр прошёл вчера вечерний? — поспешил сменить тему длай.
— Ничего нового. Пустая трата времени, как и в абсолютном большинстве подобных случаев. Но молодец, ты уже учишься задавать правильные вопросы.
— Не думаю, что вопросы можно делить на правильные или неправильные, они или есть, или их нет, — Азри чуть поёрзал на табурете, отчего неустойчивый оный застучал ножками по полу.
— Это все словоблудие, — махнул рукой Эл. — Ладно, Азри. Что ты сейчас намерен делать? Если что, то это вовсе не намёк, что тебе пора уходить. Мне бы просто самому себе как-нибудь досуг организовать.
— Ничего особо конкретного я не планировал на сегодня. Разве что может к переселению подготовиться или ещё чем заняться. К тому же, надо своего начальника на Анурахе оповестить бы, что я туда если и вернусь, то точно не скоро.
— Правильно, оповестить начальника давно пора, — кивнул Эл, замялся на секундочку, потом чуть улыбнулся и всё-таки сказал: — И ещё одно, пока я не забыл, как уже забыл вчера. Если ты встретишь на своём новом месте жительства девушку по имени Имила, то можешь сказать ей, что я хотел бы извиниться? Она знает меня под именем «Джим», но слышала и вариант «Эл» тоже. Можешь назвать только «Джим», и она сразу поймёт, кто это и о чём хочет сказать. Её ты просто узнаешь. Она совсем чуть-чуть повыше меня и пониже тебя, худенькая для саахшветки, рыжеволосая и темноглазая, у нее есть тонкий, довольно длинный шрам на левом предплечье. С другой такой не спутаешь.
— Хорошо, если встречу, то передам, — кивнул Азри и, чуть улыбнувшись, добавил: — Надеюсь, мне вместо тебя от неё не достанется по первое число? Может, ещё кому что передать? Если, конечно, в таких местах кто-то надолго вообще задерживается.
— Некоторые там вообще-то живут, — Элиот улыбнулся чуть шире. — И нет, тебе за меня достаться не должно. Я никого не задел и не обидел, но… иногда надо просто чуть больше думать головой, а не эмоциями. Ты можешь ещё махнуть от меня рукой Сату и Злоэ, илидорец и панатер соответственно, и на этом всё. Но вот они уже совсем не факт, что будут этому рады. Если будут что-то обо мне спрашивать… можешь рассказать, пожалуй.
— Я думал это всё же отель больше, чем постоянная квартира. Если спросят что-то конкретное, то скажу, хотя мне кажется, это далеко не лучшая идея, в нынешних реалиях лучше избегать излишнего озвучивания возможных моих знакомств, на всякий случай. И всё же не понимаю, за что можно извиняться, если никто не в обиде. — Азри пожал плечами, медленно поднялся со своего табурета и немного потянулся, разминаясь после довольно долгого сидения в неудобной позе на неудобном табурете.
— Иногда можно, — уклончиво ответил Элиот. — Тогда, видимо, до вечера?
Азри кивнул и ушёл. Когда за длаем закрылась дверь, Элиот повернулся к Дженнифер, весьма нахохленный, своим внешним видом чем-то напоминающий распушённого воробья. Очевидно, черноволосый ожидал крупного нагоняя.
— Ну как? Расправа будет немедленная, или будешь жарить меня на огне медленно и постепенно?
— В смысле? — Джен растерянно оглянулась, удивлённо изогнула брови. — За что?
— Значит, медленно и постепенно, — Элиот нахмурился ещё больше. — Ну, ясно.
— Да чёрт возьми, о чем ты?! — Роуз почувствовала, как внутри вновь начинает клокотать ранее притушенное раздражение.
Элиот долго, с вниманием посмотрел на Дженнифер. Она что, действительно не понимает, о чём он говорит? Не играет? Такое вообще возможно? Однако же внешний вид Роуз говорил в пользу первого варианта.
— Моя спинка и участие в этом Эльки, — неопределённо-нейтральным тоном уточнил Элиот.
Дженни скептически свела брови.
— И-и-и что? — растерянно протянула она. — Ты думаешь, что за это я должна спустить на твою голову какую-то кару? Эл, мы, вроде бы, не договаривались ни о каких серьёзных отношениях конкретно в этом плане; но и без того, ты — не моя собственность и вправе делать то, что хочется тебе самому.
На этот раз Дженнифер достался ещё более долгий взгляд, несущий в себе уже не внимание, а скептическое недоверие, через некоторое время заменённое удивлением.
— Думаю, что должна, — осторожно, чтобы не накликать на себя бурю, каким-то чудом прошедшую стороной (или это всё-таки затишье?), произнес киборг. — Мы не договаривались, но… чёрт! Да иногда стоит просто потанцевать с одной девушкой на вечеринке, потом мельком посмотреть в декольте другой — и всё, уж либо скандал, либо напиток в лицо! Многим и того хватает, чтобы залапать меня под собственность, но уж у тебя-то поводов к тому было необозримо больше! И… нет? Всё равно нет? Ты же не хочешь сказать, что, сохраняя наши с тобой нынешние… отношения, я могу смотреть налево и трахаться с кем попало? Или это всё-таки такой изящный вариант «от ворот — поворот»?
Джен закатила глаза и как-то даже разочарованно вздохнула.
— Элиот, во-первых, «иногда» — это не «всегда». Даже если тебе попадались только те девушки, что начинали считать тебя своей собственностью, то, представь себе, у каждого правила есть исключения, и, поздравляю, ты оное встретил. Почему считаешь, что я должна возмущаться тому, что ты трахаешься с кем-то левым? До тех пор, пока ты не умудришься подхватить какую-нибудь венерическую болячку, я не посчитаю, что тут есть какая-то проблема. Потому что... серьёзно, какие проблемы? Чем меня это должно смущать, Эл, ну че-е-ем? По крайней мере, пока с какой-то из своих сексуальных партнёрш ты не захочешь завести постоянные отношения, которые будут мешать нашему общению, мне абсолютно всё равно, окажешься ты с кем-то, кроме меня, в одной постели, или нет. Потому что, чёрт возьми, твоё тело — твоё дело. И ты вправе совать его части не только в меня.
— Ну и как минимум, почему не вправе, ты уже сказала, — Эл чуть усмехнулся, потом улыбнулся увереннее, даже наглее, взъерошил волосы одной рукой и поинтересовался с лёгкой ехидцей: — И что, будешь и дальше заниматься со мной незащищённым сексом?
— А вот это, кстати, интересный вопрос, но по причине несколько иной, — припомнила Джен. — Потомства-то ты не опасаешься? Вон, Сан, которой я случайно про нас ляпнула, уже нафантазировала нам детишек и, наверное, «долго и счастливо и в один день».
— Санни не подкачала, — Элиот широко ухмыльнулся. — Вот что значит багаж опыта за спиной в виде гигабайтов прочитанных любовных романов. Нет, Джен, этого я не опасаюсь. У меня не может быть детей. А ты что, не зная этого, сама не опасалась?
«Оу... эм.. упс.» — Дженнифер немного растерялась новым сведениям, но, внимательно посмотрев на Элиота, с некоторым удивлением отметила, что его самого это, кажется, практически или полностью не волнует. Что ж, ладно...
— Я... просто не задумывалась, — несколько неуверенно пожала плечами она. — Хотя, наверное, неожиданному прибавлению в моём организме кого-то нового не сильно обрадовалась бы. Впрочем... в конце концов, не критично и не смертельно, так что... без паники.
— И всё-таки, — Элиот улыбнулся немного лукаво, заинтересованно подался вперёд. — А если бы да — то ты бы что?
— Если бы да, то мне надо было бы много времени на «подумать о том, что происходит с моей жизнью», — отмахнулась Дженнифер. — Это тот вопрос, на который я не могу дать ответ, чисто представив себе ситуацию, а не оказавшись в ней. Но даже оказавшись, я явно довольно долго находилась бы в прострации.
— Да уж, — тихо хмыкнул Эл. — Хорошо, что папашины права в нашем мире наличествуют хоть чуть-чуть. Но, наверное, в подобной ситуации я бы тоже растерялся. Или, скорее, даже паниковал, по крайней мере первое время уж точно. Но тут уже я на практике не проверю.
— А ты... хотел бы детей? — неожиданно задумалась Дженнифер. — Я ни на что не намекаю, не подумай. Просто... интересно, пожалуй.
— Вот уж не знаю, — в голосе Элиота прозвучал отголосок… возмущения. — Я — и дети?! Ты вообще представить себе такое можешь?
Черноволосый откинулся назад, прислонился спиной к больничной стене, игнорируя мешающий под поясницей упор в виде бортика кровати, и некоторое время помолчал, действительно задумавшись над поставленным Дженнифер вопросом.
— Не зна-аю, — спустя некоторое время повторил он, но уже не с возмущением, а с сомнением. — Против чужих детей я совершенно точно ничего не имею, более того, мне они даже нравятся. Они… забавные такие, милые, с ними весело. Можно учить их всяким глупостям, а они в ответ тоже предложат что-нибудь такое, до чего ты сам в жизни никогда не додумаешься. Но одно дело — чужие дети, другое — свои. «Свои» звучит настолько абстрактно и нереально, что я себе такое даже вообразить не могу. Но если просто логически подумать — то со своими собственными детьми ты уже не только развлекаешься, но и отвечаешь за них, обеспечиваешь. Учишь, следишь, чтобы они всё делали правильно, хорошо кушали, не болели, и всё равно водишь их то к педагогам, то к врачам, слушаешь всякие капризы, однако по итогам практически неизбежно встаёшь в тупик в каком-нибудь воспитательном вопросе. Детишки знатно треплют нервы. А потом вырастают — и совершенно не оправдывают родительских ожиданий, — Эл чуть усмехнулся. — Так что… не знаю. Наверное, я бы больше хотел быть дядюшкой, чем папой. Но, к сожалению, ни братьев, ни сестёр у меня нет. Зато есть подруга, у которой четырёхлетняя дочка, и с этой егозой я отлично поладил. Но, Джен, на что такое ты могла намекнуть мне этим вопросом?
— Не знаю, — пожала плечами рыжая, — но мало ли, какую ещё глупость ты там себе выдумаешь. После Санемики мне как-то подозрительны для обсуждения вопросы о детях.
Дженнифер тоже откинулась назад, уперлась лопатками в стену, потянулась, задумчиво зажмурив глаза.
— А я не уверена в том, как отношусь к детям, — размышляюще протянула она. — Я не общалась с ними с тех пор, как сама перестала быть ребёнком. Хотя, нет, я ещё помню, каким со взгляда более старшей меня был мелкий Дэнни — но тогда я его просто ненавидела. Сейчас, временами, тоже бывает, но... уже терпимо. Ты прав, дети отнимают много времени, сил и принуждают возлагать на себя большую ответственность. Я-а, наверное, такого бы не вытерпела. С собой-то иногда не могу поладить, какие там дети. Я слишком эгоцентрична, чтобы найти с ними общий язык, и терпеть капризы, рёв и то, что они видят мир совсем по-другому, а потому частенько не понимают то, что им пытаешься объяснить... нет, пожалуй, пока что я точно не хочу детей. Но, впрочем, нельзя отрицать, что это может измениться когда-нибудь в будущем.
— Ну и ла-адно, — протянул Эл, снова укладываясь головой на коленки к Дженнифер. Едва слышно хмыкнул. — На данный момент такое твоё мировоззрение более чем в моих интересах.
Черноволосый пробыл в палате Дженнифер ещё около часа, а после удалился к себе. Там, на прикроватной тумбочке, его ожидал более чем приятный сюрприз: корзинка со свежими фруктами, которую киборг не преминул опустошить, попутно закусывая её содержимое случайным образом выбранными угощениями из тумбочки, которую доверху заполнил всевозможным провиантом Азри. Личности фруктовых благодетелей тоже очень недолго оставались анонимными: ими оказались медсестры из терапевтического отделения, вскоре заглянувшие в шестнадцатую палату снова, надеясь на сей раз застать там именитого пациента.
Что же, дорожка младшего медицинского персонала к Элиоту Ривзу с этого момента была официально открыта.
Чуть позже в гости, как и обещала, зашла Элька, а ещё чуть позже — Азри. Развлечь черноволосого у них получилось не в пример лучше, чем у Руфуса, который потом тоже попытался сделать это по-своему, с помощью лёгких диагностических тестов. Что поделать — Элиот долго капризничал, однако в итоге всё равно был вынужден их пройти.
Дженнифер тоже не осталась без вечерних гостей — к ней заглянул Морей, посвященный в состояние Роуз самой Роуз. Долго засиживаться в палате он не стал, просто убедился, что его подчиненная жива и пока не собирается умирать, вежливо справился о её самочувствии и об истории травмы, а после ушёл.
Больше ничего интересного за этот день в Жейвенской государственной больнице не произошло.
Даже Нэнрил вёл себя спокойно и никак не проявлялся.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Эрин ♀ Дата: Пятница, 03-Фев-2017, 18:04:53 | Сообщение # 581    

Клан Созвездия Волка
Ранг: Зрелый волк

Постов: 2284
Репутация: 281
Вес голоса: 5
400е советские сутки, Фельгейзе
Часть I

Зоя всегда была девочкой примерной и доброй. Насколько это возможно для гурталинши, конечно. Она прилежно училась и так же прилежно работала, заодно проходя полезную для её учёбы практику. Кухаркой. В столовой Жейвенской государственной больницы. И одновременно с тем старалась следить, чтобы остальные работники сего сегмента лечебного учреждения тоже качественно несли свою вахту, облегчая задачу своему папочке — Зарту. Он ведь и так вынужден приглядывать за всей больницей!
Зоя была искренне убеждена, что её любят все обитатели больницы — от персонала до пациентов. Они никогда не спорили с ней, всегда приветливо улыбались, здоровались и в любом споре уступали или принимали её позицию. И никогда её не обижали. В общем, Зоя знала, что её любят. Только не знала, что сложно не любить более чем двухметровую громаду мышц и толстенной шкуры, способную за любую, даже самую мелкую провинность накатать жалобу начальству, довести неугодного до увольнения, стукнуть, а в худшем случае что-нибудь кому-нибудь оттяпать своими огромными, способными перемалывать кости челюстями. Да, все определённо любили Зою.
А Зоя любила свою работу. И особенно — сегодня. Нет в мире ничего суровее влюблённой женщины — за минующее утро сию простую истину усвоил весь персонал как минимум столовой. В особенности, если это гурталинская женщина. В такие моменты лучше по возможности держаться как можно дальше.
Любовь к чему-то помимо работы настигла Зою крайне внезапно. В лице крайне неожиданного пациента, вероятность увидеть которого в больнице вроде этой по всем законам жанра была ну очень мала. Однако, он тут появился. Знамени-и-тость, да ещё и красавчик. Человек, конечно, но разве это проблема..?
А вчера! А вчера он похвалил её пирожки!
Так что сегодня Зоя пришла пораньше, чтобы поднять планку повыше, и напекла целую корзину таких же пирожков. И всё ему, ему-у. Пусть мальчик кушает. Все знают, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок!
И вот теперь Зоя стояла перед дверями палаты номер шестнадцать, за которыми скрывался её возлюбленный, всё никак не решаясь войти. Оба её гурталинских сердца бились, как бешеные, перестукивая друг друга, и короткие крепкие ноги дрожали, словно тонкие лапки о'арис.
Так бы она и провела ещё очень много времени, если бы мимо не угораздило проходить бедняжку Лию.
— Лия, дорогая, доброе утро! — Зоя поймала саахшветку за длинный хвост и дёрнула к себе. Обернувшись, серокожая сначала гневно прижала уши к голове, а затем уныло опустила их вниз, поняв, кто перед ней стоит.
— Доброе утро, — негромко поздоровалась она. — Я чем-то нужна?
— Вот, в этой палате лежит человек, который...
— Ривз?
— Ривз. Точно, Ривз. Так вот, не могла бы ты передать ему вот эту корзинку?
— Вообще-то я... — смерив указанный предмет взглядом, попыталась отвертеться Лия, но...
— Пожалуйста, — угрожающе прорычала Зоя, нависнув над медсестрой.
— Л-ладно, — пискнула та, вжав голову в плечи. Эх, что не сделаешь ради волшебного слова. И желания не умирать слишком молодой.
— Отлично! — почти что пропела гурталинша своим необычно высоким и тонким для её расы голоском. И тут же сгрузила в руки Лии корзинку, полную пирожков. Правда, «корзинка» — это слабо сказано. Даже Лия, невысокая и неспортивная, но всё-таки саахшветка, могла удержать эту штуку только обеими руками. — Скажи, что это от меня, и... и... придумай что-нибудь!
Тяжко вздохнув, мысленно посетовав на свою нелёгкую долю, Лия ткнула хвостом на кнопку открытия двери и, удерживая перед собой злосчастную корзину, прошла внутрь палаты.
— Мистер Ри-ивз?
Элиот, не ожидающий от этого утра совершенно ничего хорошего, перевёл на Лию до краёв наполненные невыносимым страданием сине-фиолетовые глаза. …конечно же, нет. Однако выражение на лице черноволосого доносило суть его переживаний ничуть не хуже. Впрочем, это выражение моментально изменилось, едва лишь киборг увидел, что заносят в его палату. Эл заинтересованно подался вперед, уперевшись в простыню за своей спиной локтями, повел носом, ловя уже дошедший до него чудесный запах свежей выпечки, а глаза, а глаза вообще не сводил с заветной корзинки. Ну ничего же себе!!! На это можно продолжать в этом мерзком заведении не просто существовать, но даже и почти полноценно жить!
— Лия! — восторженно выдохнул черноволосый. — Откуда это?! Да не стой ты в дверях, заноси, заноси!
Саахшветка немного опешила, посмотрела на Элиота растерянно. Спустя секунду, опомнившись, она всё-таки прошла дальше и сгрузила корзинищу на прикроватную тумбочку Ривза, облегчённо выдохнула.
— Это вам передаёт наша кухарка, Зоя, — немного нерешительно сообщила медсестра, оправляя подол своего халатика. — Желает вам... поскорее выздоравливать. Вот, мол, кушайте и поправляйтесь. Очевидно, вы ей нравитесь.
От этих слов настроение Элиота поднялось ещё выше. Чудеса не кончаются! Что вообще может быть лучше, чем понравиться кухарке, тем более в таком заведении, где просто так тебя практически не кормят?! Черноволосый протянул руку к корзинке, достал оттуда случайно выбранный пирожок, повертел его в руках, порадовался узору-звёздочке из теста на его толстом румяном боку.
— Передавай привет кухарке Зое, — сказал Эл, мельком глянув на Лию, а после снова устремив своё внимание на пирожок. — Кажется, она чудо-женщина.
Зоя. Зо-о-я. Какое чудесное, нежное имя. И, кажется, оно вполне себе земное. Не только земное — сказала система — однако Эл уже нарисовал в своей голове образ красивой, белокурой человеческой девушки, в голубом платьице танцующей где-то среди полевых цветов.
Черноволосый откусил за раз полпирожка, и его вкусовые рецепторы оказались этим совершенно довольны.
Зоя. Хорошая девочка — Зоя.
— П-передам, — кивнула Лия. И собралась было уйти, даже дёрнулась, чтобы развернуться к двери, но всё-таки задержалась. — Как вы тут, мистер Ривз? Нэнрил сильно надоедает?
— Нэнрил не надоедает. Нэнрил ведет себя так, как будто бы он недавно умер, никакой от него пользы, — Эл покосился на соседнюю койку, где, повернувшись к нему спиной и скрючившись, лежал саахшвет, и вообще непонятно чем там с утра занимался. — Вот что мне точно надоедает, так это ваша больница. И вот это вот тоже, — Эл подёргал левой рукой, к которой Руфус крайне вероломным образом вчера снова пристроил капельницу. — Ну когда уже можно будет от неё отделаться, а-а? Дурацкий провод! А что, если как-нибудь ночью я запутаюсь в нём, задушусь и умру, а? Что тогда делать будете?!
— Это невозможно, мистер Ривз, — мягко улыбнулась Лия. — Когда вам можно будет избавиться от капельницы, скажет тот, кто вас лечит. Понимаю, это всё не очень приятно, но потерпите немного. Чем меньше будете возмущаться и капризничать, тем быстрее данное место покинете.
— Да какое там «немного»?! — мигом разгневался Элиот. — Мне здесь ещё минимум неделю лежать! Дни идут, а оставшийся срок что-то всё никак не уменьшается. Интересно, через месяц что, мне то же самое будут говорить? «Потерпите ещё недельку», да?! Вы — свора профессиональных обманщиков! — Эл осмотрелся по сторонам, чтобы найти что-нибудь, что можно было бы швырнуть в стенку у двери. Увы, но в качестве снарядов могли выступать только пирожки. Эл злился ещё недостаточно сильно, чтобы переводить столь ценный продукт. — «Осталось чуть-чуть!» «Посидите спокойно совсем немного!» «Не шевелитесь минутку!» Или, о-о, моё любимое — «будет совсем не больно»! Да как вам вообще кто-то ещё может верить до сих пор?! Все вы такие. Не лжец и не садист просто физически не может быть врачом!
От первых звуков новых слов Элиота Лия сжалась, прижала руки к груди и втянула голову в плечи, испуганно опустив к полу острые ушки.
— Н-не... не надо к-кричать на меня! — дрогнувшим голосом только и сумела пискнуть она.
— Я кричу?! — ещё громче возмутился Эл. — Да я вообще не кричу! Ты когда-нибудь слышала, чтобы я тут кричал? В этой больнице никто, НИКТООО ещё пока не слышал моего крика!!!
— Значит не надо на меня... ГРОМКО ГОВОРИТЬ! — выпалила саахшветка, ещё сильнее сжавшись.
От интонации зависит очень многое. Если бы Лия покричала, если бы Лия надавила, то Эл бы обязательно запустил если не в неё, то по крайней мере в стенку рядом с саахшветкой графин с водой (он же должен быть тут, должен прятаться где-то за корзинкой с пирожками, был же ещё час назад). Но саахшветка всего лишь интонационно выразила радость по поводу того, что подобрала удачную замену слову «крик». Эл мигом скинул несколько градусов накала, нервно сцепил перед собой руки, похмурился, но впредь уже больше не кричал.
— Хитрая какая, — спустя полминуты буркнул он. — Ладно, не буду на тебя… «громко говорить». Иди, иди к Зое, и смотри не забудь ей передать моё «спасибо». А ещё упомяни между делом, что кроме пирожков мне нравится вредное и жареное не синтетическое мясо, которым тут тоже совсем не балуют. А ещё тиарант-ла. Тиарант-ла — это вкусно.
— Х-хорошо, — кивнула Лия. И, пока — не дайте предки! — на её голову не свалилось ещё каких-нибудь возмущений от именитого пациента, быстрым шагом удалилась за дверь.
Лия ушла, а Зоя удалилась из коридора и того раньше, и Элиота ещё на какое-то время оставили в покое. Но происшествия и новые лица среди посетителей погремевшей на всю больницу «семейки» на этом не кончились.

…часом позже
Прогуливать работу — нехорошо. Это знают все, конечно. И это вредно для репутации и характеристики в личном деле. Но когда там уже есть записи вроде «вспыльчивый, неуравновешенный» или «вступил с непосредственным начальником в конфронтацию, закончившуюся рукоприкладством», а также что-то типа «регулярно игнорирует правила общественного порядка», запись о маленьком прогуле, даже если она туда попадёт, особой погоды не сотворит.
А прогул-то не просто так, а по сер-рьёзному делу. Как же не навестить бедную-несчастную пострадавшую в битве с беззаконием коллегу?! Особенно если она тебе нравится? Пр-равильно — никак!
— Потушите сигарету, господин! — возмутилась медсестра-илидорка, сидящая за стойкой регистратуры. — Это общественное учреждение, здесь запрещено курить вне отведённых для этого мест!
— Да ла-а-адно тебе, цыпа, — «господин» пафосно выпустил под потолок кольцо дыма. Но затем сигарету всё-таки потушил. О стойку регистрации, благо, отделанную искусственным камнем, а потому не пострадавшую. Илидорка посмотрела на него широко открытыми глазами, полными немого возмущения, на что мужчина лишь широко и невинно улыбнулся, ловко швырнув окурок в стоящую неподалёку урну и простодушно смазав ладонью оставшийся на стойке пепел. — Дженнифер Роуз. У вас лежит, так? К ней посетитель.
Медсестра хмыкнула, недовольно наморщив носик, но всё-таки пробила упомянутую особу по базе, убедившись, что таковая содержится именно в их больнице, затем достала чип-сканер и холодно потребовала:
— Руку.
— Да не вопрос, — вновь улыбнулся посетитель, задрав рукав на левой руке, у плеча перемотанный каким-то странным платком в красно-белую полоску. — Джошуа Тайлер Доуэлл. Приятно познакомиться.
Илидорка только презрительно фыркнула, считав чип гостя, записала его в базу, и после того сообщила:
— Второй этаж, одиннадцатая палата.
— Thanks, sweetie, — Джош шутливо отсалютовал медсестре старым земным жестом и побрёл к лифту с такой уверенностью, будто был у себя дома, а не в больнице. Географию этих заведений Доуэлл знал прекрасно. Просто потому, что сложно было в Третьем городе найти больницу, в которой он ни разу не побывал по той или иной причине.
Короткая поездка на лифте, короткая прогулка по коридору и-и... ага. Гордая цифра одиннадцать на двери палаты. Джош упёр левую руку в бок, уверенно выпрямил спину, расправив плечи, и вздохнул. Попытка номер... а чёрт её знает, какая.
— Дже-е-енни, — радостно протянул он, просочившись в палату и сфокусировав взгляд на единственной присутствующей её обитательнице, что-то читающей с планшета. Дженнифер вскинула на пришедшего взгляд и округлила глаза.
«О нет. Нет, нет-нет-нет, пожалуйста, только не он!» — про себя взвыла рыжая, закатив глаза и стиснув зубы. — «Ну за что-о?!»
— И как же тебя угораздило? — Джош прошествовал к койке Дженнифер, ловко ногой подвинул к краю оной табуретку и тут же на неё плюхнулся. — Оп, эт тебе.
На прикроватную тумбочку лёг небольшой букетик мелких розовых цветочков, перевязанных ленточкой. Роуз была почти уверена, что Джош выдрал их с какой-то клумбы по пути.
— Ну, чего молчишь? Почему ты тут, м-м?
— Подралась с грабителем, — проворчала Джен, стискивая пальцами край тонкого одеяла.
— Недостаточно хорошо дралась, видимо, — Доуэлл усмехнулся. — Как себя чувствуешь?
— Нормально.
— А если более развё-о-орнуто?
— Жрать хочу, как гурталин на овощной диете.
— Не кормят? — Джош сочувственно вздохнул. — Всегда одно и то же. Сволочи.
— Нельзя. — невесело усмехнулась Джен, чуть задрав край распашонки и продемонстрировав оперативнику обхватывающие бок бинты.
Именно в этот момент двери одиннадцатой палаты разъехались, и на пороге показался Элиот, таким же образом, как и вчера, притащивший с собой свою медицинскую стойку. Заметив у кровати Джен постороннего индивида, всего мгновением раньше пялившегося на живот Роуз, а теперь громко и увлечённо рассказывающего что-то так, как будто бы он говорил это всё самому себе, черноволосый перехватил костыль поудобнее и, стараясь особо громко им не цокать, но при этом и не подкрадываясь явно, пошёл на перехват сего нежелательного здесь, судя по лицу Роуз, субъекта. Киборг подошел к месту событий, аккуратно поставил на пол медицинскую стойку, прислонил к ней костыль, упёрся левой рукой в кровать Дженнифер и, полуобернувшись к таинственному посетителю, посмотрел на него в упор и выразительно приподнял левую бровь — мол, кто ты такой вообще. Джошуа, естественно, не мог не заметить столь явного появления рядом с собой нового действующего лица, повернулся к Элу и, подняв голову, посмотрел на черноволосого вопросительным взглядом. Три секунды молчаливой паузы. Джошуа молчал — а Элиот отмечал. Светло-серые глаза, надломленные у самых уголков брови, две родинки на правом виске. Эл скользнул глазами по запястьям мужчины и на одном из них увидел именно то, что и ожидал увидеть — браслет с деревянными бусинками.
— Да я же тебя знаю, — вдруг широко усмехнулся Эл, поднял вверх руку, будто бы собираясь коснуться своего плеча или лица, но вдруг резко изменил траекторию движения, с тельсорской скоростью и всё-таки умеренной силой себя-человека ударил Доуэлла по лицу, сбив того с табуретки на пол. Кто при этом упал громче, табуретка или незадачливый оперативник, понять было сложно.
— Джошуа Доуэлл! — радостно выдохнул киборг, наклоняясь над поверженным врагом, с одной стороны придерживая лезущие в лицо волосы. — Ты, это точно ты! Ничего себе подарочек у меня в больнице оказался!
Вместо ответа Элиоту прилетел сильный удар ногой по боковой части колена. С завидной скоростью для того, кого только что огрели по лицу кулаком — да и вообще завидной, Доуэлл подскочил с пола и успел даже схватить за ножки незадачливую табуретку, чуть приподняв её с пола, прежде чем его остановили:
— Не сметь тут драться! — неожиданно громким и командным голосом рявкнула Дженнифер, с громким хлопком опустив ладонь на прикроватную тумбочку. Далее её взгляд скользнул на Джоша: — Поставь. Эту херню. На место.
Доуэлл, удивлённо округлив глаза, плавно, словно находясь под прицелом, опустил табуретку на пол и поднял руки. Далее досталось Элиоту:
— Какого хера, Эл?
— Вот именно, какого хера, Эл?! — присоединился к рыжей Доуэлл.
— Ты что, ты что - ты что-оо?! — Элиот широко улыбался, сиял, и вообще представлял сейчас собой крайне счастливого индивида. — Забыла, Джена, что я тебе вчера рассказал? Ну и воо-о-т, вот он здесь, мой новогодний подарочек! — Эл радостно протянул обе руки по направлению к Джошу. — Мое вовремя явившееся лекарство от хандры и от скуки! Мой повод — о боже, наконец-то повод! — сделать что-то большее, чем просто выползти в коридор и тут же вернуться к себе обратно! А ты, Доуэлл, — Эл улыбнулся ещё шире, показав зубы, и пристально посмотрел оперативнику в лицо. — Ты мне не херкай! Ты за дело вообще-то получил.
— В смысле за дело?! — громко возмутился Джош, потирая запястьем отбитую скулу. — Чувак, да я тебя даже не знаю!
— Лично меня — может и нет, — улыбка на лице Элиота сменилась на усмешку. — Но я представляю интересы униженных и обиженных твоим длинным языком, парень.
— Каких это ещё обиженных? — оперативник скрестил руки на груди и крайне подозрительно сощурил глаза. — Это вот я на тебя сейчас обижен. Тоже мне, мститель, мать твою.
— Обиженных, я думаю, на тебя может иметься довольно много, — Эл вздернул вверх уголки губ, скрестил руки на груди. — Вот и думай теперь, от кого приветик прилетел. Видишь, как хорошо мне тебя описали — я тебя сразу узнал! Кстати, у меня ведь есть ещё и твой портретик. Хотели сделать фоторобот, но получился скорее портретик. Хочешь глянуть? — и Эл, не дожидаясь ответа, просто скинул Джошу на терминал плод их совместного с Элькой творчества.
Джош удивлённо изогнул свои надломленные брови, вскрыл сообщение и принялся с любопытством разглядывать присланный портрет.
— Да ла-а-а-адно! — с наигранным недовольством протянул он через несколько секунд. — У меня же совсем не такой нос! И глаза! И вообще... всё! — оперативник упёр руки в бока и гордо вытянулся, самодовольно улыбнувшись. — Настоящий я намного симпатичнее!
— Ну я же всё-таки тебя узнал! — ехидно улыбнулся Эл, а после протянул Джошу свою руку и представился: — Элиот.
— Джош, — оперативник с неожиданным воодушевлением схватил руку того, кто только что ударил его в лицо, и интенсивно её потряс. — Впрочем, ты уже знаешь.
Он окинул киборга взглядом, вновь подозрительно сощурился и вдруг просиял:
— Хэй, а я тебя тоже знаю! — Доуэлл легонько толкнул Эла кулаком в плечо. — Ты ж Элиот Ривз! Из их компании, — оперативник дёрнул головой в сторону Джен, переставшей понимать, что происходит, и теперь лишь молча наблюдающей. — Верняк? Ты-то тут какими судьбами?
— Верняк, — Элиот и сам не заметил, как в ответ ввернул столь характерное Джошу сленговое словечко. — Да вот, видишь, — киборг поднял и вытянул вперед левую руку, демонстрируя новому знакомому натянувшуюся от этого движения между его предплечьем и стойкой тонкую трубочку капельницы. — Безобразия всякие здесь со мной творят. Я крайне неудачно откуда-то свалился, — на этом месте Эл сделал короткую, едва уловимую заминку, — причем, что самое интересное, в один и тот же день с Джен. И в том же самом районе. Соответственно, в одну больницу мы и попали, кукуем тут теперь вместе. А ты чего сюда завалился?
— Ну как, — пожал плечами Доуэлл, — её навестить, — снова кивок на Дженнифер. — А то что это. Мы так долго вместе работали, столько всего пережили, что...
«...Чего?» — скептически приподняла одну бровь Роуз.
— ...разве теперь я могу вот так вот бросить свою подругу-коллегу без поддержки и не навестить её, раз уж время выдалось? — бесхитростно продолжал тем временем Джошуа. — Между прочим, я прямо специалист по таким делам — я был в больницах двадцать три раза, и это только за текущий год! Кому, как не мне, знать, насколько ужасен быт в этих сомнительных заведениях?!
— Ну ты ещё мне о больницах порассказывай, — усмехнулся Элиот, скрестив на груди руки. — Мой опыт в этом вопросе никто не переплюнет. Хотя, для тебя — двадцать три раза?! Это как так-то вообще вышло?
— Мне перечислить все причины? — Джош тоже сложил руки на груди и как-то даже самодовольно улыбнулся. — Могу и за этот, и за прошлый, и, может, даже за позапрошлый годы.
— Если причины однотипны, то за этот год будет более чем достаточно, — хмыкнул Элиот.
— О'кей, — хмыкнул Джошуа и принялся довольно быстро повествовать: — На Новый год я по пьяни подрался с толпой какой-то шпаны. Я их разогнал, но обзавёлся рваными связками на ноге и вывихнутым локтем. Так я оказался в больнице первого числа этого года. Второй раз был, когда во время штурма захваченного террористами клуба мне прострелили плечо. В третий раз я оказался на больничной койке, когда мы с напарницей брали на квартире одного грабилу. Прыткий был, падла, вытолкнул меня из своего панорамного окна. Благо, всего третий этаж — а внизу ещё выступающая крыша супермаркета. В четвёртый раз мне пришивали полуоторванный палец — но это слишком идиотская история, чтобы я стал рассказывать её начало. В пятый раз меня на мотолёте протаранил один мудак, и мою левую ногу долго штопали в единое целое из кровавых лохмотьев. В шестой я получил по голове, когда мы брали группу агрессивных сектантов, и слёг с сотрясением. В седьмой мне в спину прилетел осколок гранаты — кусок его до сих пор у меня в лопатке, и теперь на меня постоянно пищат металлоискатели. В восьмой мне сломали нос, но это скучно. В девятый я едва не умер, потому что чёртов псих-снайпер сделал мне дырку в лёгком. В одиннадцатый я подрался в баре с каким-то ублюдком, который едва не оставил меня без глаза. В двенадцатый история повторилась, но тогда я отделался сломанной челюстью. В тринадцатый я лежал с критической интоксикацией, потому что один из двух наркодилеров, которых мы брали, всадил в меня какую-то дрянь. Сначала было переносимо, так что до флаера я его дотолкал и там запер, а вот дальше было то ещё fuckin' shit. Благо, подмогу вызвать я успел до того, как отрубился. В четырнадцатый я оказался в больнице со сломанными рёбрами, потому что мы не рассчитывали, что среди тех, кого придётся арестовывать, окажется гурталин. В пятнадцатый раз я лежал с какой-то лихорадкой, у которой было чрезвычайно глупое название, а в шестнадцатый — с отравлением, мать её, рыбой! В семнадцатый и восемнадцатый — снова из-за драк с гражданскими, но очень агрессивными гражданскими, прошу заметить. В девятнадцатый валялся с переломом бедра и вывихом колена — гоняться по крышам домов на окраинах за бандой вандалов-паркурщиков было очень херовой идеей. В двадцатый я слёг за драку с парнем из уголовного розыска, опять с переломом челюсти, но об этом не жалею — пусть знает своё место, мудила, будет ещё на мой отдел гнать. В двадцать первый — банально, но мне удаляли аппендицит. Оказавшись в больнице в двадцать второй раз, я имел на себе пулевое ранение в ногу. Несерьёзно, смог ходить — свалил. И, наконец, двадцать третий: из-за херового настроения перебрал с выпивкой, поцапался с гурталином в каком-то неблагополучном баре на окраине. Сотрясение, семь треснутых-поломанных рёбер, множественные ушибы, растяжение только что зажившей ноги и вывих её же стопы. Нога ещё куда ни шло, а вот рёбра до сих пор страдают, у-уф.
— Я просил перечислить за текущий год, а не всю свою богатую историю, — усмехнулся Элиот, слушавший истории Джоша сначала с интересом, потом — с недоверием, а потом уже и с откровенным скепсисом. — Потому что отлежать все эти ранения до текущего числа ты успел бы, если бы только вообще не появлялся на работе. Но, гляди-ка, на участке тебя всё ещё помнят, причем даже слишком хорошо. Заливай-заливай, но меру всё-таки знай.
— Эй, да ладно, если бы я перечислял «всю свою богатую историю», то я бы начал с семи лет, когда конь на ранчо сбросил меня спиной на остроугольный валун, — недовольно нахохлился Джош, уперев руки в бока. — Ну ладно, это была история за прошедшие два года. Но это далеко-о-о не вся она!
— Так звучит правдоподобнее, — Элиот свел рядом большой и указательный пальцы правой руки, оставив между ними два сантиметра, и показал получившуюся конструкцию Джошу. — Чуть-чуть. А-а, подожди, я вспомнил, мне же говорили, что ты из оперативного отдела. Ну да… Некоторые ваши, которые нарываться любят, вообще практически постоянно в больницах отлёживаются. Меня всегда удивляло, откуда у простых полицейских может быть так много денег и так мало… удачи.
— Чего это у меня удачи мало? — возмутился Доуэлл. — Да если б её у меня мало было, я бы помер уже давно! А денег у меня не много. Просто больничные, полученные из-за травм на задании, мне оплачивает Совет. Ну а на гражданских... приходится выздоравливать собачьими темпами.
— Ну другие-то так не попадают, — Элиот растянул губы в улыбке. — Если не в неудачах дело, то значит ты просто дико выпендриваешься.
— Ой, сам-то, — ухмыльнулся Джош, наставив палец Элиоту в грудь — звезда жёлтых статеек. Ну выпендриваюсь, бывает, окей. Но что с того? Работу всё равно выполняю исправно и качественно. Иначе меня б давно попёрли, ага.
— Мне сложно представить, почему у тебя всё ещё есть значок, — с непонятной обречённостью в голосе встряла Джен.
— Потому что я крут, детка, — оперативник изобразил пальцами пистолетик и сдул с него воображаемый дым.
— Крут и всё время бит, — хмыкнул киборг, от внимательных глаз которого не укрылись ещё не до конца зажившие синяки на лице Джоша, полученные, видимо, во время его истории, приведшей к последней больничке. — Ладно, Джош, иди гуляй отсюда. Проведал Джен — теперь мой черёд.
— Чего-о? — возмутился Доуэлл и крайне недобро нахмурился. — Это свободная стра... тьфу, планета! Во-первых, я только что пришёл, а во-вторых — уйду, когда захочу..!
— Джош?
— Что, Дженни?
— Пожалуйста, съеби отсюда.
— Да вы..! Да вы издеваетесь! — воскликнул оперативник, смерив Элиота и Дженнифер уже откровенно злобным взглядом. Ну как, злобным... как и рассказывала Элька, любое скверное настроение могло лишать взгляд Джошуа какой-либо эмоциональной окраски — вот это и случилось сейчас, но чувства его по-прежнему хорошо читались на лице и в голосе. И отчего-то градус накала непроизвольно, спонтанно пополз у оперативника вверх. — Пытаешься как лучше, пытаешься быть хорошим индивидом, другом, но это никогда никому нахер не надо! «Джош, не лезь не в своё дело», «Джош, отвали»! Как же вы все меня заколебалии!!
Доуэлл резко развернулся, с силой пнул табуретку (та с грохотом улетела куда-то под пустующую соседнюю кровать) и, ничего не поясняя, быстрым шагом покинул палату. Джен всё это проследила молча, но с крайним удивлением на лице.
— Нет, он всегда был самовлюблённым болтливым индюком, но вот такого раньше не делал, — скорее сама для себя, нежели для Элиота, констатировала она, когда за оперативником закрылась дверь.
— Может быть, он получил свой передоз негатива на единицу времени? — предположил Элиот. Черноволосый запрыгнул на кровать Дженнифер и сел в ту же позу, в какой сидел здесь вчера большую часть времени. — Ну, что поделать, случаются в жизни огорчения. Это вот этот-то к тебе клеился? Серьёзно?
— Ага, он. А что, хочешь вмазать ему ещё разок? Пусть ещё попрогуливает работу.
— Ну нет, — ехидно улыбнулся Элиот. — У нас же с тобой прогулки на сторону разрешены. Да и вообще, вот возьмёшь меня и снова за это отругаешь. Вот чего тогда вмешалась-то, а? Дала бы мне хоть немного с ним поиграть.
— Ну нет, — мотнула головой Дженни, саркастично усмехнувшись. — Физические нагрузки запрещены, помнишь? А он оперативник. Может, он бы и не сумел тебе достойно вмазать, но кое-какие сложности при избиении себя доставил бы точно.
— Ой, брось, — Эл отмахнулся. — Этих сложностей мне бы хватило крайне ненадолго. И получилось бы всё-таки хоть какое-никакое, а развлечение. А то у меня из этих самых развлечений только «спать» и «жрать» остались. Ура. Вот приближусь к концу полежания здесь к гурталинскому весу.
— У тебя хотя бы «жрать» есть, — ворчливо припомнила о своём Дженнифер.
— Исключительно благодаря моему обаянию. Так-то здесь ни хера не кормят.
— Что, ходишь попрошайничать по столовой?
— Нет, — гордо возразил Элиот. — Это столовая ходит кормить меня.
— Как это? — Дженнифер непонимающе приподняла одну бровь.
— Носят нелегальную еду с доставкой прямо до палаты. Я понравился одной кухарке. А ещё две медсестрички оставили мне в подарок корзину с фруктами.
— Ого, — Дженнифер покосилась на Элиота с нескрываемой завистью. — Вёзё-ё-ёт.
— «Везёт» же не бывает, так что надо говорить «ай да ты», — усмехнулся черноволосый. — Вот, всё-таки даже в столь отвратительном месте можно найти что-то хорошее. Кстати, а где Дэнни? Я его со вчерашнего дня больше и не видел.
— Ты же не думаешь, что мой светский братец решился бы жить на койке тут? — Джен тоже слегка усмехнулась. — Он теперь тоже у меня дома. Придёт, придё-ёт ещё. Только, видимо, попозже. В отличие от дяди, он та ещё засоня.
— Откуда ж мне знать. Просто с ним тут как-то менее мрачненько. Он, Джон… они до конца здесь? Пока тебя не выпишут? Кстати, новых данных на последний счёт не поступало?
— Нет, не поступало. По истечении недели, сказали, посмотрят на результат своих трудов, и там видно станет, когда меня отсюда выпустят. Может, тогда же, может — ещё поваляюсь. А Джон и Дэниэл... не знаю, у них нет чётких сроков к тому, чтобы улететь, Дэнни даже обратный билет ещё не взял. Так что, вполне вероятно, они могут остаться с нами и до конца наших больничных страданий.
— Скорее бы уж закончились, — Элиот вздохнул, лег на кровать рядом с Дженнифер, к ней спиной. — Я же уже говорил, что ненавижу больницы?..
It doesn't matter what you've heard,
Impossible is not a word,
It's just a reason for someone not to try.©
 Анкета
Вольф_Терион ♂ Дата: Пятница, 03-Фев-2017, 18:06:07 | Сообщение # 582     В браке
Ранг: Зрелый волк

Постов: 1007
Репутация: 130
Вес голоса: 4
400е советские сутки, Фельгейзе
Часть II

Примерно через час Эл уже снова находился в своей палате, такой же, как и утром, мрачный и недовольный. Его первым сегодняшним гостем стал Азри, который уже успел переодеться из своей «бродяжьей» одежды снова в довольно дорогую и несомненно более удобную, в целом похожую на ту, что была на нём в самый первый день посещения Элиота, только штаны другие, с кожаными вставками и даже парой цепочек, свисающих от карманов. Правда переодеваться Азри пришлось в ближайшем к больнице переулке, но оно того стоило, не идти же в гости одетым в старый, потёртый лётно-инженерный комбинезон, выглядящий, мягко говоря, не статусно.
С собой по пути Азри не забыл прихватить и кое-какой перекус как для себя, ибо особо проявлять кулинарные изыски в ночлежке Азри не рискнул и теперь довольно ощутимо хотел есть, так и для Элиота.
— Твой день можно назвать добрым или всё же нет? — вместо «здрасте» выдал Азри, входя в палату и сходу направляясь к табурету. — Правда, судя по всему, ответ... — договорить Азри не успел, причём сам же помешал себе. Параллельно со своей речью длай хотел было плюхнуться на табуретку, напрочь при этом забыв не только о её неустойчивости, но и о том, что сам же выломал её часть, и теперь сей предмет мебели держится на честном слове. В итоге, когда Азри сходу и довольно неосторожно на него плюхнулся, предмет не выдержал подобного изнасилования себя и переломился под Азри. Благо реакция у длая была неплохой и совсем позорно он не грохнулся, но очень ощутимо ударился локтем правой руки, а левое плечо, очень давно не беспокоившее, отчего-то неприятно заныло. — Вот дерьмо, не могут сраную табуретку поменять на нормальный стул, — проворчал Азри, поднимаясь с пола и потирая локоть.
— Ты плохо стараешься, — тоже проворчал Элиот, скосив глаза на пострадавшего из-за собственной расторопности Азри. — Чтобы стать моим соседом по палате, тебе придётся упасть таким образом ещё раз тридцать.
— Если бы я хотел сломать себе ногу или шею, то не стал бы так извращаться, а попросил бы тебя помочь, думаю, у тебя неплохо получилось бы устроить меня в больницу, — буркнул длай и переместился на уже знакомое место на кровати Эла, при этом пристроив рядом увесистый биоразлагаемый пакет из бумагаподобного материала с купленной по пути едой. — Да и ты уверен, что хочешь иметь меня соседом?
— А ты думаешь, что можешь быть более бесполезен, чем он? — Элиот указал пальцем на прячущегося на своей кровати Нэнрила, уже, к большому саахшветскому сожалению последнего, вернувшегося с процедур и вынужденного лежать в своей палате рядом с «роботом». — Я в него даже бумажными комками кидать пытался, но он всё равно не реагирует. Давай хоть ты мой досуг скрась. Как устроился на новом месте? Понравилось там?
— Там довольно неплохо, — пожал плечами Азри, выковыривая из продуктового пакета контейнер с вермальтским рыбным салатом и одноразовый столовый прибор, больше всего похожий на пинцет. Открыл контейнер, защипнул пучок пахнущего специями салата, отправил в рот, пожевал и продолжил. — Интересные ребята собираются и определённо не скучные, за один вечер я столько всяких историй услышал, сколько не во всяком сомнительном баре свободной зоны услышать можно. Правда с санитарными условиями там... — Азри припомнил спальные места, несколько сомнительные с точки зрения чистоты. — Не слишком хорошо. Благо у меня с собой спальник нашёлся, с которым я чуть не спалился, хорошо, что, по-видимому, в стоимости туристического снаряжения там никто особенно не разбирался, или просто не смотрел, — Азри снова защипнул пучок салата с кусочком бело-голубого рыбьего мяса и употребил. — Про тебя там, кстати, тоже не забыли. Не знаю уж что ты там сделал, но не скажу, что к тебе там так уж враждебно относятся. Одна особа даже уговорила меня рассказать, что с тобой случилось, и в какой ты больнице лежишь, при этом, кажется, она за тебя даже переживала. А, вот, ещё, — длай на секунду отставил контейнер с салатом на кровать и погрузился в голографический экран своего терминала, а спустя секунд десять Элиоту упало сообщение с номером Имилы. — Она хотела с тобой связаться и даже номерок просила передать. Знаешь, я начинаю тебе завидовать, — усмехнулся длай и вернулся к поеданию своего салата, наполняя его ароматом всю палату.
«Интересно, однако», — номерок Имилы Эл сохранил, однако в том, что он когда-нибудь захочет с саахшветкой связаться, уверен не был. Впрочем… почему бы и нет? Они неплохо станцевались.
— Хорошо, хорошо, — как-то даже устало кивнул Эл, устроился на кровати удобнее, закрыл глаза. Если бы не бьющий в нос запах от салата Азри, то можно было бы даже расслабиться. — У меня такое впечатление, что ты ко мне в первую очередь пожрать приходишь, Аз, — не слишком довольным тоном отметил Эл. — Вне больницы ты что, вообще никогда не ешь?
— Почему это не ем? Ем, очень даже, просто сегодня не слишком плотно ночью перекусывал, да и утром не завтракал толком. Между прочим, и тебе найдётся что поесть, если хочешь. Мне вот почему-то, как прихожу сюда, и вовсе постоянно есть хочется, — пожаловался Азри, закрывая опустошённый контейнер. — Тебе разве есть не хочется? Ты, вроде, говорил, что тебя тут замучить хотят. Кстати к теме еды, знаешь, всё же не все в том отельчике сильно рады были твоему упоминанию, почему-то некто Сат очень скептически отнёсся к идее общения со мной и последующего ужина рядом, после того как узнал, что мы с тобой знакомы, и даже Имилу утащил следом, чтобы она со мной не общалась. Кажется, извиняться надо было в первую очередь перед ним...
— Не, Сат обойдётся, — отказал Элиот. — Ему я ничего не сделал, он сам себе что-то там придумал. Хотя… ладно, за моё чрезмерное враньё он надуться вполне мог.
Азри задумчиво постучал себя пальцами по бедру и вновь полез к продуктовому пакету.
— А у тебя что нового произошло?
— М. Лестер заходил, жив-здоров, может, тебе приятно узнать будет. Мне здесь осталось чалиться по-прежнему неделю. Даже от капельницы пока не отключают. Зато голова уже почти целые сутки совсем не болит. Ещё я нашёл место, которое здесь положено называть «душевая», и… всё оказалось не так плохо, как я ожидал. Где-то час назад я позвонил отцу, выпросив у Дэнни терминальчик, и-ии у меня есть для тебя новости. Плохая и хорошая. С какой начать?
— Давай с плохой, чтобы тебе не напрягаться и не говорить потом лишнее, а то мало ли что случится от плохой, да и потом хорошая, может, спасёт положение, — чуть улыбнулся длай.
— Vale, — улыбнулся Эл, открыл глаза и довольно резко привстал на локтях. Черноволосый заглянул Азри в лицо, чуть округлив свои глаза, и замогильным голосом сказал: — ТЫ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ РЕШАЕШЬ. Отмене папины меры не подлежат. Так что тебе теперь придётся мириться… кое с чем… а, точнее, кое с кем.
— Если ты скажешь, что мне придётся круглыми сутками спать с тобой в одной постели, мыться в одном душе и ходить в один сортир, причём одновременно вдвоём, то я всё же повозмущаюсь. Хотя спать — это терпимо.
— Мне лестно, что ты считаешь меня решением всех проблем, но всё-таки нет, — ещё шире улыбнулся Эл. — В твою жизнь теперь прочно впишутся два мужчины и одна женщина, которые являются профессиональными телохранителями. И вот уже с ними ты и будешь спать в одном помещении — а если хочешь, и в одной постели, — весело мыться вчетвером и всем разом, под бодрый марш, ходить в сортир. Хотя нет, нет, я, конечно же, шучу. Не вчетвером и не всем разом, работать они всё-таки будут посменно. Они прилетают уже завтра, — Эл посерьёзнел. — Отец сказал, что в ближайшее время вряд ли сможет помочь чем-то другим, потому что время, время. Но если ты будешь точно знать, что тебе требуется — более надёжное укрытие, чем то, которое я тебе предложил, например, — то этим могут заняться его ребята. Но вместе с тем он очень наставительно советует тебе не валять дурака и обратиться как можно скорее в полицию. Исключительно маловероятно, что с наёмниками масштабов «Черной метки» возможно обойтись своими силы. Говорит, такие как пошли, сами уже не остановятся.
— Не знал, что женщины бывают телохранителями, — давая себе время обдумать крайне неожиданную информацию, проговорил Азри. — Но это определённо хорошая новость. Даже не знаю, как отблагодарить твоего отца и тебя в данном случае, — Азри довольно озадаченно потёр лоб кончиками пальцев, всё ещё не до конца «переварив» информацию. — Это ведь, наверное, просто безумно дорогое удовольствие. Знавал я в своё время одного телохранителя профессионального... Теперь, значит, можно будет более-менее спокойно перемещаться, это не может не радовать. Передай своему отцу мою благодарность, и что я у вас в долгу. Что насчёт полиции, да, не стоит всё же откладывать поход туда, только нужно для начала хоть какую-то информацию подсобрать. Можно было бы даже слетать в одном место... — Азри вдруг задумался, явно что-то пытаясь припомнить. — Хотя нет, не сейчас. А как в целом твой отец отреагировал на мою историю? Что ты уже успел ему рассказать? — длай с любопытством глянул на Эла.
— Всё, что знал, то и рассказал, это не тот случай, чтобы что-то утаивать было в наших интересах. Отец отреагировал… никак. Не знаю, не уверен, абсолютно никаких комментариев не было, он просто молча выслушал, а потом сказал, что сделает, и что тебе стоило бы сделать. А «в одно место слетать» — это куда ты намылился? — тоже полюбопытничал Эл.
— Есть у меня один знакомый в свободной зоне, на станции при Эстуре, через которого за определённую сумму денег можно было бы узнать побольше о «Чёрной Метке», только не знаю, сколь хорошая идея летать сейчас по системам со своим паспортом. Да и есть ли смысл лететь туда, если я обращусь в полицию? Вряд ли стоит, полиция, наверное, и сама всё найти может, если захочет, конечно. Лететь туда есть смысл, только если параллельно с полицией самому что-то делать. Как считаешь?
— Не знаю, здесь я не уверен. Источники информации у тебя и у полиции различаются, значит, и полученные вами раздельным путём данные тоже могут не совпасть. Обязательно лететь туда лично? Электронных контактов у тебя с этим типом нет, или он так не работает? Я не думаю, что будет плохо, если ты туда слетаешь. Во-первых, всё равно твоё местонахождение здесь отнюдь не тайное, так что не будет хуже, если ты мелькнёшь где-то ещё. Все равно ребята из «Метки» знают, где ты. Ну и во-вторых, мне нравится сам вариант свободной зоны. Она сама по себе хороша тем, что на твои советские документы всем там, по большему счёту, плевать. На границе проверят, и… всё. Дальше растворяйся где хочешь. К сожалению, это не пройдёт в варианте станции, потому что там, если надо, тебя всё равно отыщут быстро. А планета… Вот о планете я бы на твоём месте задумался. Это очень хороший вариант для пряток. Вот например Альгамастер, судя по изображениям, на диво красив. Но туда — без меня, сам понимаешь, — киборг чуть усмехнулся. — «Красная» зона.
— Вот что нет, то нет, этот «источник» дистанционно ни за что не станет что-то посылать. Знаешь, по-моему все те, кто приторговывают информацией, вообще странные личности. Вот этот, например, вообще едва ли вылезает из своей конторы, он там, по-моему, и ест, и спит, а конторка его вполне смахивает на маленькую крепость внутри станции. Преувеличиваю, конечно, но охраны у него и систем безопасности хватает. Вот насчёт станций ты, кстати говоря, немного ошибаешься. Безусловно, найти кого-то на станции проще, чем на огромной планете, но тоже не самая лёгкая задача, затеряться и на станции очень даже можно, а учитывая, что на некоторых из них собирается всякий подозрительный контингент, то затеряться ещё легче в таких местах. Но, конечно, планета безусловно лучше... — довольно мечтательно и даже немного растягивая слова произнёс длай. — Там и воздух настоящий, стены не давят, гораздо комфортнее. А ты что бы, полетел со мной, если бы я позвал в такие места? — несколько удивлённо Азри уставился на Элиота. — Рванул бы в путь ни с того ни с сего непонятно куда? А вообщеее... Знаешь, говоря о свободной зоне и о том, куда бы ты мог слетать за компанию, то почему бы не Ларшененонь? Между прочим, тоже очень приятная планета, вполне комфортная, вроде. И это зелёная зона для киборгов.
— Специально одну из самых дальних планет выбрал? — черноволосый улыбнулся, после чуть удивлённо приподнял брови. — Ну, я не жить бы за тобой перебрался, конечно же, но просто слетать — почему нет? Какие тут вообще могут быть проблемы? Я не привязан ни к какой планете, я не обязан сидеть где-то безвылазно, хотя определённое время на Земле в ближайшем будущем провести более чем хочу. Рвануть куда-то безо всяких планов — это, судя по многочисленным историям, вообще мой стиль жизни, так что здесь ты попал по адресу.
— Не специально самую дальнюю, просто первую, о которой вспомнилось. К тому же я там разок бывал когда-то, мне понравилось, хорошая планетка, ухоженная. При наличии денег так и вовсе можно шикарно отдохнуть, причём развлечения там можно найти... на любой вкус, — припомнив своё короткое пребывание на Ларшененоне, Азри чуть улыбнулся и качнул головой. — А твоё непостоянство в месте нахождения я припомню, если правда соберусь куда-то. Не одному точно веселее будет. Ты много где бывал в свободной зоне? Есть какое-то любимое место у тебя? — поинтересовался после небольшой паузы Азри.
— Нет, ну я точно когда-нибудь сделаю себе бейджик с информацией про амнезию, — Элиот принял окончательно сидячее положение, подпер щёку кулаком. — Не знаю, где именно успел побывать, но знаю, что почти два года жил на Паналуи. Я её… фанат, наверное. Там просто райские условия для таких, как я, любителей жить в максимально цивилизованных и современных местах. За все города не отвечу, но в Йестиве, где я жил, сплошные небоскрёбы, соревнующиеся друг с другом в вычурности и оригинальности. Архитектура несколько хаотичная, но впечатляющая. Высотные парки там на крыше каждого второго здания — мне очень нравится эта идея. Можно прекрасно отдохнуть прямо в городе. А хочется настоящую природу — берёшь флаер, и уже минут через десять оказываешься на море. На тёплом, — Эл мечтательно улыбнулся. — В общем, настоящий рай, сразу и город тебе, и море. Не скажу, что Паналуи так уж сильно отличается от советской зоны по законодательству, но некоторая своя специфика там всё равно есть. А я ведь именно там работал в полиции, в Йестиве, в Свободной зоне, — киборг чуть усмехнулся. — Наверное, её существование там можно сравнить с консульством. Вроде бы власти на население она не имеет, однако определённые вопросы, собственные интересы она там всё равно решает. Не могу рассказать, чем именно мы там занимались, — Эл пальцами обрисовал на своей груди квадратик, намекая на уже упомянутый бейджик. — Однако могу предположить, что именно такое специфическое месторасположение участка и позволило мне без проблем туда пристроиться. Курсы я тоже проходил там — практически на сто процентов уверен. Но как мне такая идея вообще в голову пришла, — черноволосый развел руками, усмехнулся. — Это я даже не знаю, кто мне теперь расскажет. Хотя, зная себя, вполне могу допустить вариант «проходил мимо, увидел, подумал «а почему бы и нет»». Я уже успел побывать на Паналуи совсем недавно, писал заявление об увольнении из полиции. Но её духом, мной вроде бы любимым, не проникся, — Эл чуть пожал плечами. — Настроение совершенно было не то. Хотя… хотя он подхватил меня, этот город. Не порадовал, не увлёк, но всё-таки подлечил.
— Или можешь сделать татуировку со словом «амнезия» на видном месте, на лице, например, — с некоторым запозданием почти серьёзно предложил Азри, а после вернулся к теме путешествий. — Судя по твоему описанию, Паналуи действительно приятное место, жаль, не доводилось бывать там, мне вообще редко выпадало долго побыть в более-менее цивилизованных местечках. Меня чаще заносило в менее благополучные части свободной зоны, — тихо вздохнул Азри.
— Не удивлен, с твоей-то профессией, — Элиот пожал плечами. — Ну ничего, вся жизнь ещё впереди, наверстаешь, если будет желание. Быть может, для тебя вариант путешествовать сейчас и не самый плохой. Какова вероятность, что наёмники могут поймать тебя прямо на месте прилёта?.. Если незначительная, то путешествовать — это как минимум не хуже, чем сидеть здесь, на одном, всем твоим врагам уже известном месте. Впрочем, теперь у тебя хотя бы есть телохранители. Ну как «есть»… будут, если до завтра тебя никто не выцепит. Правда теперь, если решишь попутешествовать, то, боюсь, билеты тебе придется на четверых брать, х-ха. Ну ничего, летать можно и на грузовичках.
— Самое интересное, что как раз-то по профессии я почти не покидал советской зоны, по крайней мере в ней я находился значительно больше, чем в свободной, и при этом практически не спускался на планеты. А находясь в космосе, особой разницы, в какой зоне болтаешься, нет, со всех сторон одинаковая пустота. Про грузовики, надеюсь, ты издеваешься? Но вот перевозчики могли бы и делать скидку тем, кто с телохранителями летит. Или вовсе считать их за личное имущество. За багаж вот не приходится платить, а тут уж тем более ситуация важнее, — озвучил длай довольно странную мысль, пришедшую в голову.
— Не надейся, — усмехнулся Эл. — Даже на всяких опекунов и поводырей скидок не делают, а тут какие уж бесплатные телохранители. Ага, жди-ка, упустят бизнесмены хоть копейку из прибыли. А ты вот знаешь, что на Земле опекуны провожают своих подопечных везде бесплатно, инвалидам во многих областях делают существенные скидки, существуют бесплатные билеты на транспорт для маленьких детей, отпуск по болезни работникам оплачивается, а для старых людей предусмотрена пенсия? Пенсия — это когда тебе государство платит деньги за былые заслуги, за то, что ты свои лучшие годы отдал на служение ему. То есть ты до определённого срока дослужился, а дальше можешь спокойно увольняться, и тебе будут до самой смерти на счёт капать денежки. Не большие, но прожить на них спокойно можно. Как тебе системка, а-а? Жди-ка от вашего Совета такой халявы. …сказал тебе не-землянин, а советский гражданин.
— Конечно это очень приятная система, в которой знаешь, что в любом случае не останешься без копейки, но посмотри с другой стороны. Одно дело единственная планета, а другое — целая Галактика. Конечно, обеспечить индивидов на одной планете пенсиями и прочим можно, но в Галактике в целом индивидов уж слишком много, на всех никаких денег не хватит. Вот на исконных планетах каждой расы наверное такая система есть, по крайней мере на Вермальте тоже стариков не оставляют на произвол судьбы, хотя как таковые деньги и не выплачивают. Но в целом по всему советскому пространству централизовано платить пенсии... Нет, это слишком невыполнимая задача. Одно хорошо: никому из нас о пенсии явно можно не думать, — довольно загадочно и не менее задумчиво проговорил длай.
— Что ты имеешь ввиду? — мигом напрягся, насторожился Элиот.
— Я почему-то всегда думал, что до пенсии вряд ли доживу, слишком это далёкая перспектива. Даже самый обычный индивид, который просто каждый день летает на работу в офис на комфортабельном флаере и выходные проводит дома, имеет шанс не дожить до пенсии из-за всяких случайностей и болезней. А насколько же шансы падают, допустим, у меня? Даже если исключить нынешнюю ситуацию с наёмниками, то вряд ли после этого я стану примерным семьянином и натру задницу офисным стулом или диваном до геморроя. Хотя не скажу, что жалею о том, что могу не дожить до пенсии. Старым явно жить просто невероятно плохо, разве нет? Вот ты задумывался, чем бы занимался, если бы добрался до стариковской отметки?
— Я мог бы, например, написать мемуары, — Эл степенно улыбнулся, подпёр щёку ладонью, посмотрел на Азри. — Мог бы и дальше плодить кусты роз вокруг нашего марсианского особняка. Садоводство… может затянуть, ты представляешь? Я бы летал каждый вечер в кино — сам! — на флаере, смотрел новинки, а потом бы целый день брюзжал по их поводу. У меня было бы много собак, и я бы гулял с ними каждый день далеко-далеко — наверное, аж на целых километра… два. Потом принимал бы таблеточки, шёл в кабак и цеплял бы там красоточек, которые были бы младше меня лет на тридцать. Наверняка, как и у многих стариков, мне стало бы требоваться меньше времени на сон, и по ночам я бы выходил на балкон и стрелял бы из бластера по всяким летающим насекомым. Х-ха, уж на что я мог бы точно рассчитывать, так это на сохранение остроты зрения в свои преклонные года! На выходные я бы обязательно собирал вокруг себя своих друзей-старичков, и мы бы за столом со всякими великосветскими закусками увлечённо перемывали бы кости молодому поколению. «В мои годы такого не-е-е было!» — со смаком произнес киборг, а потом продолжил дальше своим прежним, степенно-мечтательным тоном. — Я мог бы не отвечать на звонки, когда мне бы этого не хотелось, а потом бы жаловался на слух, и никто бы меня в этом не смог упрекать. Когда у меня бы было плохое настроение, я бы ворчал на всех, и снова мне никто не посмел бы возразить. Я мог бы даже безнаказанно бить индивидов клюкой, ты только подумай…! Ещё я бы подсел на кофе и кубинские сигары, сидел бы на балкончике своего особняка, смотрел бы на марсианские панорамы и часами вспоминал свою лихую молодость. Я поучал бы молодёжь, о-о, ещё как бы поучал, ведь я так много могу рассказать уже сейчас! Я бы научился рисовать, и, даже если бы выходило у меня совсем херово, всё равно малевал бы свои бездарные полотна в дни, когда идёт дождь и не хочется выходить на улицу. Когда из-за смены погоды у меня бы стреляло в пояснице, я просил бы свою сексуальную сиделку растирать мне спину ароматным маслом, — тут Эл довольно похотливо улыбнулся. — А когда у меня было бы совсем вредное настроение, я приглашал бы репортёров на интервью и безбожно врал бы им обо всём. У меня обязательно была бы какая-нибудь стоюродная племяшка, или дочка-внучка подруги, и она бы любила меня, вредного старика, часто навещала, рассказывала свои нехитрые истории, а я бы готовил ей всякие забавные подарочки. И я был бы бодрым стариком, Азри, ты не думай! Я бы никогда не забросил спорт, делал бы гимнастику даже в те годы, когда уже ноги от пола отрывать мог бы не более, чем на метр. Я бы каждый день отжимался, занимался плаваньем, и все бы восхищались и ставили меня в пример молодым и крепким ребятам. Ещё я бы периодически ходил на кладбище к тем неприятным людям, которых я пережил, и долго бы смеялся над их могилами. О-о, Аз, что ты, у старости тоже есть для нас куча дел! — Эл как-то неопределенно улыбнулся. — Каждый период жизни уникален и по-своему прекрасен. Конечно, я хотел бы прожить их все.
— Нихрена себе у тебя масштабы планирования! — удивлённо воскликнул Азри. — Я столько планов и на всю жизнь не строил ни в какой момент, наверное. А ты не переоцениваешь свои возможности в старости? Уверен, что тебя на молодых девиц хватит, в солидном возрасте когда будешь? — длай слегка качнул головой, улыбнувшись. — Но твой оптимизм мне нравится и даже как-то вдохновляет. Хоть и не скажу, что мне даже под вдохновением приходят в голову подобные планы, но кое-какие идеи есть. Вот ты никогда не хотел не только летать на флаере, но и самому его приводить в порядок по технической части? Довольно ёмкая по времени процедура, но в старости очень даже можно себе позволить поторчать в гараже с флаерами или карами. Наверное, я хотел бы в старости иметь свой домик с хорошей мастерской. Лепил бы там всякие авторские проекты каров для себя. И, наверное, собрал бы хорошую коллекцию оружия, чтобы стояло за бронестеклом в гостиной, а иногда выбираться пострелять из него. Наверное даже не из оружия в общем, а скорее из снайперских винтовок, это самый лучший выбор, не сравнится ни с каким другим. Хотя, наверное, пришлось бы для таких целей найти себе хороший полигон, потому что стрелять из винтовки по банкам с сотни метров это не интересно, нужен хотя бы километр, вот это было бы куда увлекательнее. И желательно с кем-то, кто стреляет не хуже меня, чтобы было интереснее. А вот насчёт садоводства не знаю, никогда не понимал в растениях ничего, что странно, учитывая, сколько растительности в вермальтских городах. Да и барышень я бы вряд ли окучивал в старости, всё же я реалист, в отличие от некоторых, — Азри бросил на Элиота короткий взгляд, усмехнувшись. — и ещё мне кажется, что в твоём случае кофе, сигары и спорт как-то не очень согласуются между собой. Но, в целом, у тебя всё впереди, может ещё и я увижу тебя вредным стариканом. Только не становись как твой сосед.
— Не стану, не стану, — коротко усмехнулся Эл. — Да ладно, почему это мне в старости нельзя будет одновременно кофе, спорт и сигары? Мо-о-ожно! Вон, даже в молодости кто-то это всё делает и не мрёт! И с барышнями я уж точно крутить смогу, — на губах киборга появилась ехидная улыбка. — Может, моя мордашка и пострадает немного, и волосы перестанут быть чёрными, но все-таки мои обаяние и природный магнетизм от меня никогда никуда не уйдут. А вот ты, если сейчас этому всему не научишься, то в старости совершенно точно на романы рассчитывать не сможешь. Не уверен я как раз в твоём досуге с технокопательством и собирательством оружия, потому что, — Эл вытянул вперед руки, изобразил на них мелкую тряску. — Потому что это очень распространённая проблема стариков, по крайней мере для моей расы. А длаи что, тремора могут не бояться?
— То-то и дело, что всё это в молодости, а в старости курить и заниматься спортом явно не лучшее сочетание, да и барышни мне кажутся весьма сомнительным делом. Волос, лица и магнетизм-то может и не утратишь, а как быть с дальнейшим переходом к делу? У стариков с этим проблемы бывают, и мне кажется, никакие таблетки тут не помогут, хотя могу и ошибаться. И кстати, с чего это ты думаешь, что я всё это не умею? — в шутку обиделся Азри. — Может, я просто не слишком стараюсь этим заниматься, строить всякие интрижки, романы и прочее. Впрочем ладно, если серьёзно, то просто мне как-то не выдавалось особенно времени, чтобы практиковаться в этой области раньше. Но вот что точно мне можно не бояться, так это всякой трясучки рук, не встречал у нас стариков, которые этим бы страдали, так что у меня есть все шансы остаться при своих нормальных конечностях. А ещё мне, в отличии от многих рас, можно не опасаться слишком испортиться внешне, — крайне самодовольно улыбнулся Азри.
— Ну да, — а вот Элиот улыбнулся слегка-слегка. — Зато и вариаций на внешность, на какие-то яркие и особенные выделения, у вас совсем немного. Я как раз вчера разговаривал с одним человеческим мальчишкой на эту тему, так вот: ваша раса воспринимается им очень… однолико. Я-то длаев в своей жизни видел довольно много, знаю, на что именно надо обращать внимание, чтобы вас уверенно друг от друга отличать. Хотя даже если бы и не знал — мне бы всё равно никогда не дала запутаться система. А ты вот как? Тебе инопланетяне одной расы не кажутся все на одно лицо?
— Это уже смотря какая раса, — длай ненадолго задумался. — Людей я уже давно научился различать, всё же вы сильно друг от друга отличаетесь, тебя бы я не спутал ни с кем, например, в этом я точно уверен. Впрочем, у тебя слишком яркая внешность, чтобы тебя с кем-то можно было перепутать. А вот каких-нибудь некху или лаккийцев я вряд ли когда-нибудь научусь различать, как по мне, они все абсолютно одинаковые. Да и таними я тоже не очень порой различаю, — и не забыл длай задать встречный вопрос. — А нас ты по каким признакам различаешь, вот интересно? Потому что многим людям правда сложно отличить одного представителя нашей расы от другого, вариации слишком... тонкие. И что это за парнишка такой?
— Братишка Джен, Дэнни, я уже успел при тебе его упомянуть. Ну, он вообще сидит на своей Луне, более-менее хорошо знает только одного длая — конечно, вы ему не только все на одно лицо, но и на один пол будете казаться. Что же насчёт меня… начну, наверное, с банальной пошлости — татуировки на ваших лицах всё-таки различают вас довольно сильно. Уникальные рисунки, уникальная информация, всё это хорошо, но иногда даже просто одной маленькой закорючки достаточно, чтобы выделить и навсегда запомнить конкретную особь. Вариантов на цвета глаз у вас всё-таки не так много, однако это тоже отнюдь не последний признак, поскольку можно «прицепиться» к оттенку. Вот у тебя, например, тоже — вроде глаза и типично длайски-голубые, но всё-таки особенные, такие чистые и холодно-льдистые, что я бы с другими спутать их навряд ли смог. Гребни у вас могут заметно разниться как по форме, так и по размерам, и эти ваши жвалы — тоже хороший отличительный признак. И, пусть и менее, чем у других гуманоидных рас, но всё-таки и черты лица у вас тоже играют в опознании особи определённую роль. Я без понятия, что у вашей расы считается красивым — хотя про гребни ты мне уже рассказал — но всё-таки внешность твоих сородичей меня навряд ли введёт в заблуждение. Не знаю, почему ты путаешь между собой таними, с лаккийцами я соглашусь отчасти, но вот с некху — солидарен на все сто! — Эл даже поднял вверх обе руки, выражая своё согласие с длаем. — Вот как, ка-а-к?! По цвету, серьёзно, их можно различать только по цвету?! А количество щупалец, х-ха, порой даже система сосчитать затрудняется. Ещё аштены и конжуйчиане довольно похожи, тут уже совсем не факт, что я справился бы с идентификацией их собственными силами. Вот им тоже определённо надо бейджики с именами на груди носить. Хотя о чём это я — аштены ведь нередко и носят. Гениальное решение.
— Вот уж не думал, что людям легко разбирать надписи на татуировках у нас. Может, ты ещё читать их умеешь? Тут уж я бы точно очень удивился, потому что не припомню как-то знакомых людей, кто бы разбирал наши старые символы, особенно учитывая, что они очень сильно стилизованы, хотя, конечно, смысл в них определённо есть. Правда уже довольно много длай, что родились за пределами Вермальта, подобные рисунки не делают, это уже почти архаизм, связанный с нашей культурой и историей. А насчёт глаз – спасибо за комплимент, — кивнул в знак благодарности Азри. — К слову, кстати, твой новый цвет глаз вполне мог бы считаться среди длай очень даже красивым и довольно редким, ну, это на случай, если решишь к нашим девушкам поприставать. Они точно оценят такой цвет как довольно сексуальный, — отвесил ответный комплимент длай, улыбнувшись. — «Жвалы», между прочим, гораздо проще называть на нашем языке «заальх», правда мало кто в Галактике на этот счёт задумывается, хотя если в разговоре каким-то образом длай затрагивает тему этих самых наших «жвал», то только на родном языке их и называет. Просто перевода на лингву нету, и так, по-моему, культурнее звучит. Это тоже на всякий случай, может, тебе пригодится. В остальном да, рас, которых сложнее различить, явно не так уж сильно мало. А вот кстати насчёт эрлайцев даже не знаю, что сказать. С ними вообще чёрт знаешь как быть, вроде бы они избирают какой-то один облик на постоянную основу, вот только если поменяют, то как тогда?.. И как они вообще друг друга узнают при условии, если кто-то радикально сменил внешность? Странные индивиды, по-моему, даже не представляю, каково это — лепить из себя абсолютно иное существо. Вот с аскеронь хорошо: тех, что можно встретить на улице, вряд ли перепутаешь между собой, все они любители собрать себе уникальные железяки, отличные от других по виду. В целом даже не знаю, о ком упомянуть ещё. Шах-ши, наверное, между собой сложно различать, только лично мне даже не доводилось их лично встречать.
— С тем же успехом можешь не думать и об эрлайцах, — снова как-то не очень довольно отозвался Эл. Мужчина запутал правую руку в волосах, упёрся виском во внутреннюю часть запястья. — Их не слишком-то сильно больше, чем шах-шей, в советской зоне.
Элиоту не особенно понравилось, что сказал длай о его глазах, хотя сознательно он воспринял эти слова не более чем за ответный комплимент, не посчитал неуместное, на его взгляд, прилагательное «сексуальный», относящееся пусть даже и просто к цвету, за издёвку, хотя в ином случае очень даже мог бы. Даже то, что параллельно с этим Азри снова стал использовать применительно к нему ксенофильские понятия, Эл как-то мимо ушей пропустил.
— А на лице у тебя прописан твой статус, — заметил Эл, переведя свой взгляд на татуировки Азри. Система мгновенно, по запросу, снова предоставила перевод тех символов, значение которых ей удалось распознать и перевести. Не то чтобы Эл видел эту сводку впервые, просто раньше он не вчитывался в неё, не заострял на ней внимание. Не то чтобы семейные истории длаев как-то особенно интересовали киборга. И, как выяснилось, в случае Азри очень даже зря. — Что вы, Д‘Хаворды, давно и прочно пустили корни в военной карьере. Про родственников твоих информация вплетена. Папочка твой уже нами с тобой кратко обсуждённый, и… Инзсиар Д'Хаворд, серьёзно? Даже я знаю это имя. Ха, да ты у нас, получается, кто-то вроде длайского принца. Мне вот интересно, вам никогда не бывает дискомфортно из-за этих ваших татуировок? С ними же, по сути, нет абсолютно никакого шанса сохранить инкогнито, если на то возникнет какая-либо необходимость.
 Анкета
Призрак ♀ Дата: Пятница, 03-Фев-2017, 18:07:12 | Сообщение # 583    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
400е советские сутки, Фельгейзе
Часть III

— Среди своих бывает сложно, — согласно кивнул длай. — Но не так уж часто. И ещё у нашей расы, в общем-то, не принято таиться, строить интриг и тому подобное, и потому от кого нас это инкогнито защищать должно? Все и так всё про всех знают. Конечно тем, у кого фамилия вроде моей, правда могло бы быть попроще без столь яркого крика об истории семьи. С меня из-за этого всегда спрос был выше, чем с остальных. Не уверен, что особенно правильно понимаю, что ты подразумеваешь под словом «принц», но да, если провести аналогию с вашей расой, то, наверное, можно назвать меня индивидом «знатного» происхождения. Вот только никаких привилегий особых никогда я не получал, как не получали их мой отец и прочие родственники. При этом спрос со стороны общества для нашей семьи всегда был значительно выше, чем для остальных. Вот даже тебе самый яркий пример: представляешь, какой бы скандал разразился, если бы общественность узнала, что сын члена военного совета Вермальта промышлял контрабандой и прочей нелегальщиной? Между прочим, скорее всего, всю нашу историю потёрли бы из всех архивов, такое уже случалось с другими семьями. Даже не знаю, как понятно объяснить, как к такому относится общество нашей расы. Если очень грубо, то это всё равно что заявить, будто все ценности и силы, которые вложили твои предки в построение лучшего мира, для тебя не значат ничего, что ты плюёшь на них. Можно, конечно, было бы подумать, что в таком случае лишь провинившийся должен нести наказание, однако нет. Обществом это воспринимается как отвратительное воспитание предками ребёнка, это ведь позор, что они не смогли вырастить достойного члена социума, это дефект семьи и это значит, что впредь ничего путного от этой семьи уже не будет. Конечно, таких родственников, как Инзсиар, вряд ли удалят из истории, всё же он слишком важной фигурой был, но вот отца точно из совета выгонят, а меня даже близко к планете впредь не подпустят. И вот тебе для сравнения ещё: имей кто-то с более простой родословной такие прегрешения, он бы отделался общественно полезными тюремными работами, пусть может и очень тяжёлыми, но тем самым он всё же реабилитировался бы перед обществом. Мне же реабилитироваться, если про мои проблемы с законом узнают, будет крайне сложно. И ещё поэтому отец был, мягко говоря, не рад, когда узнал, что во время стажировки я натворил дел и оказался сослан отрабатывать свои ошибки на Анурах. Когда я домой прилетал, он даже особо со мной разговаривать не стал. Так что да, порой без этих татуировок было бы легче, но такова уж культура наша, — тяжело вздохнул Азри и развёл руками, после чего вытащил из продуктового пакета бутылочку с соком, отхлебнул немного содержимого и поинтересовался уже у Эла. — А то, что твоя семья знаменита, накладывает на тебя больше ответственности перед обществом, чем на обычного человека, или у людей с этим проще?
— Пока я видел от этого больше положительных сторон, — Эл поднял вверх уголки губ. — То есть внимание общественности, знаки внимания со стороны и бонусы, которые мне не упали бы, не будь я Ривзом. Однако не скажу, что мне нравится всё-всё внимание: например, некоторые жёлтые статейки заставили меня знатно погневаться. И ещё, когда я завалился в тот приют, мне несколько раз заявили, что где-то раньше меня уже видели. Вот, кстати, пример, где любому пригодилось бы инкогнито. А можно к прошлой теме, Аз? — Эл подался вперед, стёр с лица улыбку, чуть нахмурил брови. — Если всё, что ты мне рассказал про отношение вашей расы к прегрешениям членов семей именитых фамилий, правда, то какого хера ты вообще пошёл возить эту чёртову контрабанду?! Ты же не умирал от безденежья, тебя никто не принуждал, ты, coño, по сути просто скучал! У людей нет подобного, совершенно — допустим, если бы я сейчас пошёл и задушил подушкой Нэнрила, то меня бы отправили сначала на экспертизку, а потом надолго в тюрьму, в прессе наверняка бы поднялся знатный хай, однако всё это не подвело бы под откос дело моей семьи, и уж совершенно точно не запятнало бы её уже минувшую историю. Если бы я возил контрабанду — то снова это было бы исключительно моё дело и исключительно мои проблемы. Но ты?..
Эл коротко, немного нервно вздохнул, чуть расслабил спину, положил подборок на сцепленные пальцы рук, опустил глаза куда-то на больничную простынь.
— Тебе было тогда совсем херово, да?.. Так, что настолько всё равно?
— Мне было абсолютно никак, по-моему, — после долгой паузы ответил Азри. Его очень удивило, сколь эмоционально воспринял Элиот уже знакомый ему эпизод из жизни длая при упоминании всего лишь одного факта о его расе. Далее Азри говорил довольно тихо, словно вновь затронутые моменты прошлого, воспоминания о том, что он чувствовал когда-то, выдавили из лёгких большую часть воздуха своей тяжестью. — То время я одновременно довольно чётко помню с точки зрения событий, но совершенно не помню, что чувствовал от своих действий в тот или иной момент, словно выпал из реальности. Мне хотелось чем-то заняться – я занялся, совершенно не задумываясь, к чему это приведёт. По правде говоря, от чего-то первые месяцы после госпиталя мне даже не верилось, что я вообще живой, думал, что это просто воспоминания прошедшей мимо жизни, потому и поступки никакие у меня не вызывали сожаления или волнения. Я-обычный будто... умер. А на смену пришёл я-другой, который жил только ради себя и даже в какой-то мере специально делал всё вопреки порядкам, считая, что уже достаточно отдал обществу и теперь ни в чём перед ним не отвечает. После той аварии и прочего, что было потом... Что-то сломалось внутри, хотя теперь, кажется, вновь восстановилось. Я не знаю, как точно ответить на твой вопрос, мне было одновременно и без разницы в том смысле, что я не задумывался о запятнанной репутации семьи, и при этом не всё равно, ибо мне хотелось хоть раз в жизни сделать что-то не для социума, а для себя, потешить какое-то самолюбие, может... Знаешь, ведь то, что я тогда выполнил задание и ко всему перебил наёмников, спас груз, осталось незамеченным, все восприняли это как должное, а не как какое-то уникальное деяние. Я понимаю, что так принято издревле, каждый жертвует собой на благо общества, но... Почему-то я не могу это спокойно принять, видимо, я какой-то неправильный, раз не готов делать всё только для других, — Азри говорил удивительно спокойным тоном, но при том где-то в глубинах интонаций можно было услышать горькие нотки.
— А сейчас? Какой ты сейчас? — Эл поднял на Азри глаза, распрямил спину, чуть подался вперёд. — Много ли в тебе осталось того Азриаэриэля, который жил до той истории, которая привела тебя в больницу? Много ли сейчас того оторвы, который, наплевав на всё, возил по Галактике контрабанду? Изменился ли ты после нашей истории на базе? Кто ты сейчас такой? Кого в тебе… больше? Не может же индивид измениться так сильно, чтобы в какой-то момент начать самому себе-старому полностью противоречить. Я ведь… прав?
— Это сложные вопросы, Эл, — после довольно затяжной паузы произнёс длай. — Мне кажется, вообще сложно говорить что-то объективно о себе, поступки обычно гораздо лучше говорят за своего вершителя. Но если всё же озвучить моё мнение, то... нет, чёрт, не знаю, — Азри немного нервно мотнул головой, будто бы это действие могло каким-то образом поставить мысли на нужное направление и явить на свет какой-то мало-мальски сносный ответ. — Если подумать, то, наверное, не слишком много осталось от того Азриаэриэля, который торговал оружием и стрелял в конкурентов. Сам посуди, останься я тем, кем стал на период после госпиталя, то вряд ли бы я отстреливался на базе от пиратов. Гораздо вероятнее, что я бы оказался среди них, или, как минимум, снабжал бы их оружием. Но всё же я выбрал путь полицейского и сам лично стрелял в этих недоносков. Значит, как минимум подонком я не стал. Изменился ли я? Мне кажется, подобные события меняют любого, даже такого, как я. Видеть смерть, ожидать смерть... Это всегда меняет внутренний мир хоть немного, даже если до этого ты миллиард раз нажимал на спусковой крючок. И сколько бы раз не побывал в бою, то каждый раз страх смерти откладывает отпечаток. Хотя в моём случае база стала скорее чем-то хорошим в моей жизни, насколько бы это дико не звучало, — Азри на несколько секунд замолчал, прикрыв глаза, будто пытался заглянуть куда-то внутрь себя. — Если бы не база, вполне возможно, я бы так и остался в каком-то «замороженном» состоянии, в каком пребывал со времён аварии. Я не знаю, что именно заставило меня прийти в себя. Вряд ли смерть, я её видел и раньше, но, с другой стороны, раньше дохли всякие подонки, а здесь умирали те, кто был на моей стороне, те, кто раньше никому не причинял вреда. Да чёрт, большинство из стажёров даже оружие-то держали максимум в тире! Что-то щёлкнуло тогда, словно переключив меня с режима «убивай всех, кто хочет убить тебя» на режим «не дай убить тех, кто на твоей стороне». Это было первым толчком, что вытянул меня из... не знаю из чего. Депрессии? Или ещё чего-то? Я не сраный психолог, чтобы в этом разбираться. Но именно после базы я ожил, начал понимать, что прошлый мой путь был, мягко говоря, не верным. Но при этом я всё равно не стал и вряд ли стану образцом для подражания и эталоном поведения. Всё равно во мне остался тот контрабандист из прошлого, который, не задумываясь, убивал. Не знаю я, кого во мне больше. Я не чувствую в себе каких-то положительных или отрицательных крайностей. Знаю, что больше не буду творить то, что делал раньше, но и не уверен, что встану на праведный путь и буду достойным членом нашей семьи. Достойным мне уже никогда не стать, но в моих силах не позорить её сильнее. И ещё одна проблема: Чтобы ответить на твой вопрос, мне как минимум надо понимать, каким я был когда-то, а в этом я не уверен. Ты прав, вряд ли кто-то может биться из крайности в крайности, но тогда, получается, что и первоначальный я был не сильно лучше себя после госпиталя, просто тьма спала где-то глубоко, а после вырвалась наружу. Не думаю, что я могу стать преступником, но и гордиться мне особо нечем, во мне нет хороших сторон, но, надеюсь, нету и радикально плохих. Наверное, от того «оторвы», как ты выразился, мне навсегда останется грань авантюризма и импульсивности, но вот что ещё останется от того Харроса... Может, после базы всё плохое просто снова заснуло, и я ошибаюсь в том, что впредь дерьма не сделаю какого-то, не сорвусь в какую-нибудь сомнительную авантюру. А ты, как ты видишь меня с точки зрения стороннего наблюдателя? — длай резко вперился взглядом в Эла, взглядом цепким, как ледяные крючья. К счастью, Азри не мог слышать со стороны свои слова и понять, сколько противоречивые и странные ручьи слов он сейчас излил.
— Я вижу тебя как индивида, у которого нет своего места в Галактике, и которому от этого плохо, — Эл подался ещё ближе к Азри, тоже вцепился взглядом в его лицо. На лице Эла легко можно было читать эмоции, на лице Азри — нет; однако черноволосому необязательно было смотреть прямо в глаза длая (запретный жест!), чтобы видеть их выражение. Мужчина свел перед собой руки, чуть-чуть наклонил голову к левому плечу. — Кто-то может быть перекати-полем без роду, без племени, но это точно не для тебя. Ты тыкаешься в разные места, пытаясь это исправить, но каждый раз промахиваешься. Кидаешься из крайности в крайность. Военный — контрабандист — полицейский? Серьёзно? Это изначально не могло стать хорошей цепочкой.
Киборг чуть откинулся назад, снова сцепил между собой пальцы рук, и вместе с тем прекратил так пристально разглядывать Азри, однако пока не уводил взгляда с его лица.
— Я слишком плохо тебя знаю, чтобы сказать что-то определённое. Не могу дать характеристику индивиду, которого знаю так мало. Если бы ты попробовал описать меня, то ты бы тоже ввёл своих слушателей в заблуждение. Можно с чем-то угадать легко. Можно сказать, что я — весёлый, а ты — сдержанный. Но этого мало. В личности всегда таится много подводных камней. У кого-то в характере, похожем на мутную речку, у кого-то в совершенно неожиданной биографии, у кого-то в том, что индивид сам никак не может определиться с тем, какой он, не имеет стержня и болтается, следуя всем ветрам. Я могу сказать, что ты хочешь и пытаешься исправить свою жизнь. Что ты хочешь общения, но не всегда знаешь, что с ним делать. Что ты прямой, но застенчивый. Ты умеешь быть честным и откровенным, ты достаточно сильный, чтобы перешагнуть через сложные для тебя темы. Что ты боишься чужих, но доверяешь тем, с кем начинаешь ладить. Я бы обратился к тебе за помощью, если бы мне это было нужно. Что ещё? Могу повторить, что ты шмоточник и любишь шоколад, — Эл пожал плечами. — Что выходец из известной семьи, не бедный, любишь корабли и оружие. Что тебе не чуждо себя показать. Что тебе тоже свойственно сначала сделать, а потом подумать. Но этого всего мало, понимаешь? Разрозненные детали. Я не могу пока составить общую картину, не могу сказать, чем ты хороший и чем плохой. Потому что каждая озвученная мной деталь многогранна. Чтобы понять, к чему она ведёт, надо вглядываться в неё довольно долго. Я могу моментально составить своё мнение об индивиде, однако я осознаю, что я не всегда бываю в этом мнении прав, у меня перед глазами промелькнуло не так уж и мало примеров собственных ошибок. Я не склонен кого-то анализировать, разбирать по косточкам. У меня простое деление: нравится/не нравится. Тому, кто нравится, можно простить многое, а тому, кто не нравится — ничего. Думаешь, это неправильно? Но вот тебе такая моя сторона. И я тебе не сторонний наблюдатель. Я описываю тебя с позиции твоего товарища. Я уже не могу далеко отойти и абстрагироваться, потому что солидную часть информации о тебе я получил не из сторонних источников, а взаимодействуя с тобой. То есть, возможно, со мной ты чуть-чуть иной, чем с другими, и моя оценка не будет объективна. Но знаешь, Аз, такие оценки более важны. Для меня более значимо, как индивид ведет себя именно со мной, а не то, каким его при этом видит общество. То есть, оценивая индивида, я бы поставил наверх своё мнение и выкинул бы с постамента мнение общественности ну вообще. Я могу быть не прав — но меня всё равно по отношению к этому индивиду будет вести именно моё мнение. Если бы я знал тебя больше, я бы рассказал тебе о том Азе, которого вижу я. Но я пока вижу тебя довольно смутно. Нам определенно нужно проводить больше времени вместе, — на этом месте уголки губ до того серьезного Эла поднялись наверх. Вместе с тем черноволосый расфокусировал взгляд, «отцепляясь» от лица Азриаэриэля.
В свою очередь Азри взгляд от Эла не оторвал, а, напротив, ничуть не ослабил своё внимание, может даже усилил его, если это в принципе было возможно. Отчего так? Ах, если бы сам Эл понимал, как попал в точку со своих первых же слов, сколь точно выразил те мысли, что сам Азри не мог воспроизвести сходу при разговоре с кем-то, но которые его посещали, неясные и нечёткие, словно накрытые мутной пеленой сомнений. Никогда не удавалось Азри признать именно этот момент, свою неприкаянность, отсутствие родного места, которое было ему нужно. Отчего так – он не знал, но всегда ему хотелось иметь какую-то опору, место, в котором ему всегда будут рады, где можно отдохнуть от мира, раствориться в тишине и покое. Но такое место он до сих пор не нашёл. Свой родной дом на Вермальте таким местом он не мог назвать.
— Может ты меня и плохо знаешь, но сходу же, с первых слов, угадал одну из проблем, которую я до сих пор не разрешил. Я перепробовал довольно много разных сторон в жизни, но так и не нашёл ту грань, которая меня бы устраивала. И вообще не знаю, есть ли образ жизни и такое место, где мне было бы комфортно. Мне хотелось бы осесть где-то, но при том долго находиться в одном месте, ничего не делая, мне тоже сложно. Довольно парадоксально, но факт. Причём так было почти всегда, кажется. Не было такого места, которое мне казалось бы домом, всюду находилось что-то отталкивающее, или, напротив, чего-то не хватало... — длай на минуту задумался, рассеянно смотря сквозь Элиота, и в конце концов, когда ожил, просто неожиданно сменил тему. — Знаешь же, что «проводить больше времени вместе» звучит довольно двусмысленно, да? — Азри с улыбкой глянул на Эла. — А если серьёзно, то, возможно, и надо бы, может, если тебе не надоест, то ты разгадаешь загадку, что же мне нужно, потому что сам я ответа на неё не знаю и даже не догадываюсь, где его искать. Явных пожеланий к жизни у меня нет, но при том всегда, во всех её гранях находится что-то, что мне сильно не нравится и отталкивает от такой жизни. Поэтому со стороны может быть виднее. А как бы ты предложил проводить это самое время? Мне вот и с этой точки зрения ничего особенного в голову не приходит, потому что очень мало вещей я умею делать в совершенстве, и ни одна из них не очень-то подходит для совместного досуга, по крайней мере не думаю, что тебе многие из моих увлечений интересны. Наверное, всяческую стрельбу, особенно из винтовок и прочего, стоит отмести?.. Как и всякую инженерию. Вот ты чем занимаешься в свободное время, если не гоняешь на карах и флаерах? Есть у тебя какое-то занятие, которое тебе не надоедало? Или, может, есть нечто, что ты хотел бы освоить, но не было времени? — и снова из Азри посыпался новый поток вопросов, потом длай чуть задумался и озвучил сильно запоздавшую мысль, словно затерявшуюся где-то на пути к изречению. — Кстати, насчёт личного мнения и постановки его выше сторонних мнений, это мне кажется вполне нормальным, ведь не со впечатлением общества придётся жить, а с собственными ощущениями.
— У тебя очень странные мысли, что делать вместе можно только то, что умеешь в совершенстве, — Эл скептически хмыкнул. — Тогда бы никто ничем ни с кем не занимался, поскольку, во-первых, совершенство в принципе едва ли достижимо, а во-вторых, даже подобрать такое дело, в котором все участники просто очень хороши, не всегда бывает легко. Кто мне в следующий раз скажет, что у меня высокое самомнение, тому я просто укажу на тебя. Если принять упомянутые тобой стрельбу и инженерию за интересы, то от второго я, пожалуй, откажусь, всё-таки мне ещё не настолько стало скучно жить, а вот первое — почему нет? С чего ты взял, что мне не нравится стрелять? Очень даже нравится. Причём пробовать из оружия мне довелось много чего, но вот винтовки…— Эл поднял глаза к потолку, задумчиво прикусил нижнюю губу, взяв короткую паузу на то, чтобы попытаться разобраться в том, знаком ли он с технологией стрельбы из подобного оружия или всё-таки нет. — Но вот из винтовок, кажется, нет. А я бы не отказался попробовать! Это должно быть крайне занятно. Знаешь, Аз, последние года два у меня было чертовски мало свободного времени и не сильно больше возможностей, так что в своём собственном досуге я ещё не слишком успел разобраться. Вот знаю, что нет для меня ничего хуже, чем просто сидеть на месте и бездельничать. Что угодно лучше этого, Аз, что угодно, хоть какое занятие! Хоть даже мойка посуды в промышленных масштабах! — Эл заложил руки за голову, откинулся назад, прислоняясь к поднятой спинке кровати. При этом киборг продолжал смотреть на лицо Азри. — Эта больница для меня сущее наказание. Я уже потихоньку начинаю сходить с ума. Я радуюсь каждой медсестричке, которая ко мне заглядывает, но в то же самое время могу отругать её, наорать, просто потому, что мне скучно, и что у меня плохое настроение. А ведь встречаются симпатичные, — Эл досадливо поморщился. — Особенно есть одна хорошенькая из хирургического отделения, в иное время я бы её не упустил. Но нельзя мне секса — и, знаешь, как-то настроение даже просто позаигрывать от этой мысли быстро исчезает. К слову, «заигрывать» и «секс» — это тоже то, что занимает приличную долю моего свободного времени, но это ты, наверное, уже понял. Ещё меня вполне развлекают фильмы и видеоигры. Я люблю танцевать и делаю это классно. Увы, все эти три позиции мне тоже категорически запрещены. Я в принципе люблю что-то активное, что требует движений, так что ни от чего такого я отказываться не буду. Вот только будет мне можно, можно-можно-можно! В первый же день полечу в спортзал и не вылезу оттуда до тех пор, пока у меня батарейки не разрядятся. Вот никогда не занимался регулярно, а теперь, вынужденный валяться в постели, больше всего о такой возможности мечтаю. М-м. Плавать я очень люблю. Плавать — здорово. А вы, длаи, плаваете? Выглядите так, будто бы в любом случае при нахождении в воде потонете. Если говорить о чём-то менее энергичном, то мне нравятся места, в которых толкается много народу, и где можно себя для этого народу как-то… принарядить, что ли. Ну, знаешь, всякие выставки-открытия, вечеринки, дискотеки и прочее такое. А вот просто сидеть на одном месте, да ещё и в одиночестве, я совершенно не умею.
— Не скажу, что мы тонем сразу, хотя плаваем весьма скверно. Сам подумай, откуда нам было вообще научиться плаванью на родной планете, где водоёмы имеются только под землёй, и при этом основной объём их уходит под землю, а к пещерам выходит лишь маленький кусок, где не наплаваешься? Когда мы вышли в космос, то, конечно, узнали о такой вещи, как плаванье, но ты прав — пловцы из нас не ахти из-за физики тела. Например, я могу с трудом держаться на поверхности, но вот плавать... Нет, не слишком могу. Максимум — не тонуть способен, — тут Азри припомнил свои опыты нахождения в глубокой воде и грустно вздохнул. — Так что в воде я точно тебе не соперник. А вот пострелять если, так это вполне могло бы быть интересно тогда. Пожалуй, я мог бы тебя даже научить стрельбе на длинные дистанции без всякой вспомогательной электроники, если смогу вспомнить, как учили меня этому в детстве. Только надо найти место, с которого открывается хотя бы километр-полтора видимого, чистого пространства. На Вермальте с этим проблем нет, но вот где ещё найти такое... Тут с тебя предложения, если ты правда хотел бы поучиться и посоревноваться. Мне было бы, пожалуй, любопытно поучить кого-то данному навыку. Готов к поражению заранее? — длай неожиданно весело глянул на Элиота с явной самоуверенной улыбкой, подтверждая слова киборга о том, кого следует ставить в пример субъекта с высоким самомнением.
— Не надейся, — Эл в ответ растянул губы в не менее самоуверенной улыбке. — Я очень быстро учусь.
Подумав об остальных видах досуга с минуту, в течение которой Азри успел снова начать есть, на этот раз какую-то странную красно-янтарную массу, длай продолжил:
— Кажется, у тебя слишком разнообразный и необычный досуг, потому что я даже не могу сказать, в моём вкусе это или нет. Дискотеки и, как ты выразился, выставки... Не слишком могу представить себя в этих местах, хотя в своё время, давно, мне приходилось бывать на довольно шумных праздниках. Чего стоит только выпускной после академии, вот там правда масштаб был, тебе бы явно понравилось. Во всяких шумных местах я часто бывал, но не сказать чтобы с активной ролью, в основном я там просто пил или искал что-то. Или встречался с кем-то, но вот чтобы превращать посещение общественных мест в развлечение... Не припомню такого. Пожалуй, в случае, если нам выдастся поводить время вместе, то явно стоит назначать тебя главным по организации, у тебя ведь даже с потерянной памятью идей больше, чем у меня. И уж точно ты не выберешь что-то, что выльется нам в проблемы, в отличие от моих выборов, — Азри как-то странно улыбнулся, едва-едва, а по его взгляду явно виделась короткая задумчивость, словно он что-то вспомнил, но тут же отогнал мысль.
— …ты просто мало читал обо мне в архивах прессы, — не преминул влезть в образовавшуюся паузу киборг.
— Но вот чем ты меня сейчас точно озадачил, так это тем, что включил в свой список «секс» и заигрывания. Мне, конечно, интересно узнать, как ты проводишь время, но на всякий случай: нам, наверное, именно этот пункт стоит как-то избегать в совместном досуге, ибо иначе это бы очень странно выглядело, тебе не кажется? Или всё же ты это же целенаправленно включил, как возможное совместное действие? — с наигранным ужасом Азри посмотрел на черноволосого, причём довольно натурально изобразив данную эмоцию.
— Ты спросил, как я провожу свой досуг, я ответил, — черноволосый лукаво улыбнулся. — А всё остальное ты себе сам додумал.
— Я не надумывал, а лишь буквально воспринял сказанное тобой, — возразил длай. — А ты бы подумал иначе, будь на моём месте? — лёгкий и неопределённый взгляд скользнул по лицу киборга.
— Уж наверное, — хмыкнул тот. — Моё «буквально» было бы более буквальным.
— Таким образом выходит, что ты намекаешь на... — Азри задумался, как бы это сказать. — Да ну нахрен, ты не мог бы такого подумать, потому что ещё буквальнее это совсем жутко звучит, — уже вполне реально ужаснулся длай.
— Я вообще сейчас не понимаю, что происходит в твоей голове, — Эл нахмурился. — Что ты там себе сочинять начал?
— Что-то совершенно неприличное и странное, — довольно сконфуженно пробормотал Азри. — Может опустим эту тему и сделаем вид, что я ничего не подумал на этот счёт?
— По-моему, ты извращенец, — коротко выдохнул Эл. — Ладно-ладно, что-то мне тоже уже не нравится эта тема. Что у нас там было до неё?.. Совместные развлечения?..
— Совместные, именно, — согласно кивнул Азри и добавил уточнение. — Без сомнительных моментов интимного плана. Потому что я ни разу не извращенец, вообще-то, — даже немного обиделся длай.
— Если я пытаюсь перевести тему, то ты хотя бы не сопротивляйся, — и тут Эл сам не удержался от ехидного комментария. — Или она тебя никак не отпускает?
— Всё, я молчу, — Азри в шутку поднял руки на уровень плеч, словно капитулируя, при этом улыбнувшись. — Переводи тему подальше от этого кошмара.
— Как насчёт спаржи? Ты любишь спаржу? — быстро проговорил киборг, практически не делая пауз между словами.
— Люблю что?... — длай озадаченно подвис, пытаясь откопать где-то в памяти информацию о неизвестном слове, но ничего подобного даже не припомнил. — Я даже не знаю, что это за штука, даже не слышал, кажется. А что это такое? Похоже на название какого-то... пластика.
— Такая дрянная земная трава, — Элиот усмехнулся. — Но если говорить о её вкусовых качествах, то ты ошибся не так уж и сильно. М-мм. Укради для меня откуда-нибудь медицинский журнал, а? Я буду записывать туда свои планы на то время, когда выйду отсюда, нагло щурясь и покусывая кончик ручки, прямо на глазах у обворованного медперсонала.
— А мне казалось, Эл, что ты современный индивид, который знает, что никто уже не пишет на бумаге, — усмехнулся Азри. — Но вот медицинский электронный планшет очень даже могу украсть, даже просто из соседнего кабинета. Уж взломать дверь для меня будет не проблемой. Тебе он правда нужен? — Азри даже чуть поёрзал на кровати, словно был готов подняться и пойти совершать незаконное изъятие больничной собственности.
— Везде ещё каким-то образом пишут на бумажках, — возразил Эл. — Но мне, в принципе, не важно, блокнот или планшет. Давай. Мне он очень-очень нужен.
— Мм... Ну, хорошо, сейчас поищу, надеюсь, меня за кражу планшета не посадят в тюрьму, это было бы обидно, на самом деле, — с этими словами длай встал с кровати и вышел из палаты.
Долго искать необходимый предмет даже не пришлось, Азри осторожно вошёл в один из соседних кабинетов, даже не запертый, и прихватил со стола тонкую, прозрачную пластинку одного из пустых планшетов с тоненьким металлическим бортиком на одном ребре.
Вернувшись в палату, Азри гордо потряс планшетиком в воздухе, плюхнулся на кровать и протянул оный добытый предмет Элиоту.
— И что ты собираешься с ним делать? Мне кажется, ты спокойно мог бы делать все записи куда-нибудь себе в систему.
— Мог бы, — усмехнулся Эл, принимая из рук Азри планшет и немедленно откладывая его себе за спину, на тумбочку. — И вообще, мне все экраны запрещены. Ты ещё не понял, что мне просто дико скучно?
— Понял, это несложно понять. Да и к тому же мне тоже не сильно веселее, если так посмотреть, потому один украденный планшет тоже может стать хоть каким-то развлечением. А ещё, ты знаешь, я снова забыл, о чём мы говорили до того, как ты начал считать меня извращенцем, но мне смутно кажется, будто мы о чём-то не договорили, нет? Или это было до спаржи... — длай подвис, пытаясь припомнить.
— Ага. Совместный досуг мы так до конца и не обсудили. Я рассказал, что мне нравится, ты дал свои комментарии, закончив всё уже известной нам темой. Но никакого определённого итога мы так и не подвели.
— Но как минимум один возможный вариант у нас уже есть, который устраивает обоих. При первой же возможности ты ищешь нам полигон, мы берём пушки и летим учить тебя стрельбе на дальние дистанции, попутно разубеждая тебя в твоих навыках быстрого учения. Кстати, а если стрелять без помощи системы, то ты как, на уровне? Или ты пользуешься ей всегда?
Элиот задумался, потёр пальцами правое крыло носа.
— Смотря что ты считаешь за помощь системы, — спустя некоторое время аккуратно отозвался он. — Если ты имеешь ввиду программируемые решения, полностью автоматические действия, то тогда нет, этим я почти никогда или даже просто никогда не пользуюсь. Потому что никакого эмоционального отклика я в этот момент получить не могу. Если частично задействовать её потенциал — например, рассчитать прицел и поставить свои руки в соответствующее положение, чтобы стрелять одновременно из двух пистолетов — то тогда я этим периодически пользуюсь, потому что это выглядит круто, и вообще грех упускать подобные возможности. Если совсем чуть-чуть — например, синхронизировать оружейный экранчик с моей сетчаткой — то, наверное, делаю подобное очень часто, даже не замечаю, поскольку такие элементарные действия уже вылетают сами собой. Я стреляю, и не запрашивая абсолютно никакой активной поддержки от системы, и тоже показываю себя на высоте, пусть уже и не могу исполнять всякие нереальные штучки. Но совсем, совсем-совсем без системы — это нет, я же не могу её выключить. Насколько много моих действий, движений каким-либо образом контролируются или корректируются ею — этого я не знаю. Наверное, совсем немного, и всё-таки я не могу их выделить, выцепить, осознать. Ах да, ещё мои глаза. И всякие связанные с ними, неплохо помогающие в стрельбе интерактивные штучки. Не думаю, что моё зрение полностью переложено на систему, но и не факт, что без неё оно могло бы нормально функционировать. По крайней мере, «прицела» бы точно пришлось лишиться. А может, и вовсе всего. Не знаю.
— Да уж, знаешь, я тебе даже в чём-то завидую теперь, мне бы такие возможности в своё время, как бы проще было. Это же можно, получается, вообще никакими внешними устройствами не пользоваться. Хотя нет, нельзя, поправку на ветер ту же твоя система не сможет наверняка сделать, ибо нет датчиков необходимых, не так ли? — короткий взгляд на голову Эла, словно бы там могла торчать маленькая крыльчатка анемометра. В ответ на это Эл усмехнулся, облизнул указательный палец и поднял его наверх.
— Старый, добрый, грубый, но более чем рабочий метод. Даст направление, скорость ветра я могу прикинуть по поведению окружающих предметов, а дальше уже что-то там с этими данными творит сама система. Наверное, есть какие-то таблицы. Но, знаешь, я даже не вспомню, когда я в последний раз этим пользовался. Точно до амнезии. Ну и не сказать, чтобы мне когда-либо вообще нужно было стрелять из кинетики на открытых пространствах. Может, с банками на заднем дворе развлекался.
— Ты больше предпочитаешь энергетическое оружие, выходит? — с интересом посмотрел длай на Элиота.
— Да я и из лазера тоже по зайцам в полях не стрелял, — ухмыльнулся киборг. — Наверное. Скорее, я подчеркивал нужность этого навыка, а не предпочитаемый мной вид оружия.
— А какое всё же тогда оружие у тебя любимое? Уверен, должно такое быть. И вообще, на что у тебя лицензии есть?
— Что у меня любимое, то Советом запрещено, — на губах Элиота расцвела очень широкая ухмылка. — А что насчёт лицензий, то… — киборг «подвис» на несколько секунд, сверяясь со своим документом, потом выдал: — 0АБ, полные 1-2, 4АВ, — тут киборг сделал короткую паузу и добавил, чуть прищурившись: — и 7.
— Семёрка, серьёзно? На какой хер тебе дезинтегратор вообще? Вот уж точно никогда бы не подумал, что ты настолько кровожаден, — в шутку произнёс длай. Эл только загадочно улыбнулся и пожал плечами.
— Но нет, знаешь, всё равно завидую. Значит для чистоты эксперимента найдём тебе что-нибудь, в чём прицел не позволит синхронизацию с системой, — это Азри сказал скорее для себя, просто вслух. — Хотя, судя по твоим словам, даже с самой простой пушкой ты будешь стрелять как минимум не хуже простого органика, ибо ты сам себе в таком случае цифровой прицел, — короткая улыбка мелькнула на лице Азри. — Но разве не бывает скучно от того, что в каких-то вещах тебе проще, чем обычному индивиду?

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Эрин ♀ Дата: Пятница, 03-Фев-2017, 18:08:21 | Сообщение # 584    
Сообщение отредактировал(а) Эрин - Пятница, 03-Фев-2017, 18:13:41

Клан Созвездия Волка
Ранг: Зрелый волк

Постов: 2284
Репутация: 281
Вес голоса: 5
400е советские сутки, Фельгейзе
Часть IV

— Да почему же все считают, что мне от этого должно быть скучно, — раздражённо выдохнул Эл. — Ну вот скажи, музыканту скучно исполнять музыку? А ведь он, раз музыкант, изначально талантливее других индивидов в этом смысле. …ладно, не всегда, но давай рассмотрим идеальный пример.
— Даже если мы возьмём идеальный пример музыканта, то ему всё же нелегко было научиться играть, ведь талант его лишь в органах чувств. Но при этом он учил ноты, осваивал инструмент с нуля, сам. У тебя же, насколько понимаю, если задействовать систему, почти совсем отпадает необходимость вмешиваться в процесс той же стрельбы. Система сама сделает поправки и упреждения, поставит руки как нужно. Я могу ошибаться, конечно, ты уж извини, но мне казалось, что киборгам почти не нужно напрягать свою органическую часть для таких действий. Я ошибаюсь?
— Когда как, — пожал плечами Эл. — Разные обстоятельства, разные условия — разное участие меня-органика. Тогда другой пример. Когда ты смотришь кино, твой мозг сам, без твоего участия, создаёт для тебя движущуюся картинку. Ты ничего при этом сам не делаешь. Но тебе ведь не скучно, нет? Пусть твоё участие в данном развлечении и пассивно. Мозг избавляет тебя от ненужных, рутинных действий. Ну а моё участие в стрельбе, даже в том случае, когда я значительно полагаюсь на электронику, куда более активно. Взять ту же самую поправку на ветер — ну, посмотрел бы я на анемометр, потом на шпаргалку в блокнотике, сделал бы по сетке прицела необходимую поправку — ну и это что, интересный труд, что ли? Не-е-т. Интересно нажать крючок и поразить мишень. Интересно навестись, интересно почувствовать отдачу, увидеть вспышку. Интересно выиграть. Вот это всё — интересно, а всякая мелкая рутина? Увольте. И давай снова вернёмся к поправке на ветер. Я могу получить её двумя путями. Первый — полностью довериться автоматике, доверить ей в буквальном смысле свои руки. Второй путь, который идёт по умолчанию, если не запрашивать иное — вывод подсказки мне на сетчатку. А дальше в дело полностью вступает органическая часть меня. Могу воспользоваться советом, могу проигнорировать — дело исключительно моё. Где же тут поскучать-то? Если подумать, то я, напротив, экономлю кучу времени, освобождая себя как от выполнения ручной процедуры поправки, так и от обучения на неё. И могу сразу приступать к интересненькому.
— Я бы не сказал, что сам процесс подбора параметров стрельбы скучный. Ну разве не интересно самому подобрать отклонение по ветру, коррекцию траектории на расстоянии, своими глазами, не используя электронику, попытаться прикинуть дистанцию? Когда полагаешься только на самого себя, оставшись без своих помощников, и попадаешь в цель на огромном расстоянии – разве это не настоящее удовольствие? — говорил Азри на удивление эмоционально, даже слишком. Казалось, ещё чуть-чуть, и он начнёт даже активно жестикулировать. — Но я уверен, ты ещё успеешь оценить прелести классической стрельбы, особенно когда начнёт получаться. И поверь, сам процесс подготовки не менее увлекательный, по крайней мере для меня. Конечно, сейчас очень многое за стрелка делает компьютер, но при этом по-настоящему хороший снайпер способен не хуже стрелять, полагаясь только на свои знания и навыки. Знаешь, я когда-то давно интересовался оружием разных рас, и меня очень впечатляли ваши стрелки, люди с Земли, воевавшие, когда ещё оружие было огнестрельным, на пороховых газах. Вот ты знал, что был снайпер-человек очень-очень давно, который из обычной пороховой винтовки, с обычным оптическим прицелом, без всякой электроники, с расстояния почти в два с половиной километра поразил результативно сразу двух противников, и это в условиях боя? Так что мне не кажется скучным процесс подготовки к стрельбе. Хотя сама по себе стрельба тоже интересна, но интересна по-другому.
— Нет, не знал, — Эл чуть улыбнулся. — Вау. Какой ты, оказывается, энтузиаст в этом деле. Давай я проясню тебе ещё один вопрос: когда за меня что-то делает система не в автоматическом режиме, я просто не чувствую её вмешательство. Что она, что органический мозг — мне как-то параллельно. И то, и другое — это всё я. Когда я поднимаю какую-то тяжесть сверх человеческих пределов — то мне по твоей терминологии «не скучно», потому что система не дергает меня за ниточки, а просто активирует импланты. Для меня ощущения те же самые, как если бы я продолжал тянуть груз исключительно своей мускульной силой. Все мои рефлекторные прыжки, отскоки, уклонения — лично для меня они ощущаются совершенно одинаковыми, кто бы ни послал на них первичный импульс. В том случае, когда я не программирую какое-то действие, его исполнение, даже если и скорректировано системой, воспринимается мной как полностью моё собственное. Вообще, если подумать, это не должно удивлять — потому что так всё на самом деле и есть. И та же самая многострадальная наводка на ветер. Вот ты, опытный снайпер, словил характерные признаки, и думаешь — ага! Мне надо подвинуть ствол чуть-чуть влево! А я, пусть и не опытный, но ловлю точно такой же признак, тоже никак его не обдумываю. И тоже: — ага! Моему нацелу нужна поправка! Нацеливаюсь, — Элиот изобразил жест нацеливания, прищурил один глаз, и дернул руками, изображая отдачу. — Пдж. И стреляю.
— Ну хорошо, хорошо, убедил, тебе не скучно, ладно, — сдался Азри. — Чувствую, довольно сложно убедить тебя в некоторой читерности твоей системы из-за того, что это уж очень сильно часть тебя. Но вот насчёт того, что я опытный снайпер, это ты меня переоценил всё же несколько, я скорее любитель. Всё же воевать в этой специализации мне не выдавалось особенно, больше как-то на средних и ближних дистанциях приходилось работать, — довольно скромно отозвался длай. — А теперь твоя очередь излагать мне теоретические сведения о каком-нибудь виде досуга из озвученных ранее. Не знаю, о каком, правда. Выберешь на свой вкус, или мне напрячься и попытаться сообразить что-то? Просто иначе, чувствую, мы будем очень долго придумывать, чем заняться, а это совершенно не годится.
— В бар, — Эл наставил на Азри указательный палец. — Пить и кадрить девах.
— Мм... — многозначительно промычал Азри, как-то странно посмотрев на Элиота со смесью скепсиса и удивления. — Насчёт пить я ничего точно против не имею, — после довольно затяжной паузы ответил длай.— Но вот насчёт второго пункта у меня нету уверенности, что это удачная идея именно в моём случае, я не специалист по знакомствам, это абсолютно точно. Особенно в таких местах. Даже во времена моей теневой бытности и хождения по сомнительных заведениям я таким не пробовал заниматься, потому что даже близко не представлял, как оно это. Видимо, у тебя какой-то природный талант просто, быстро сходиться с индивидами в любом месте, но это точно не ко мне качество, — усмехнулся Азри. — Хотя, может поучусь у тебя со стороны.
— Вот и поучишься, — согласился Эл. — Хотя в принципе второй пункт ты можешь оставить и целиком мне, — мужчина усмехнулся. — Всё равно это, как правило, финальная стадия вечера. Все идут спать — просто кто-то один, а кто-то не один, — черноволосый чуть сощурил свои глаза, и на его лицо наплыло лёгкое мечтательное выражение.
— Ну уж нет, раз уж пойдёт игра настолько по-крупному, что мы заберёмся в какой-нибудь бар, где будет много представительниц женского пола, то тут уже придётся мне идти ва-банк и учиться данному странному навыку у тебя. Знаешь, ты на меня странно влияешь, я о подобном досуге раньше даже не задумывался ни разу.
— Не «странно» влияю, а «хорошо», — усмехнулся Эл. — Пора тебе уже как-то начинать жить, выбираться из своего панциря на свет радостей и удовольствий. Э-э, не буквально «выбираться». Coño, надо же только подумать, как давно я не занимался чем-то подобным! Да-а, девушки и бар — ещё один пункт в список «неотложно к выполнению после выхода из пыточной». Прямо даже не знаю, с чего надо будет начать, с этого или с грандиозного возвращения в мир физических нагрузок. Хоть к программе случайного выбора обращайся. Перед тобой вот сейчас все возможности открыты — я даже завидую. Даже от наёмников бы твоих не отказался — хоть какое-то приключение. Кажется, я начинаю понимать, каким образом я когда-то давно мог попасть в полицию. Вот именно за этим. Что же, если так, то отлично наприключался, ничего не скажешь.
— Если тебе всё ещё не хватает приключений, то я с удовольствие скажу своим врагам, что ты жаждешь познакомиться с ними, — ехидно улыбнулся длай. — Уверен, ты их заинтересуешь не меньше. Да и даже без оповещения наёмников, если быть реалистами, есть вероятность, что они и на тебя обратят внимание как на моего... — Азри запнулся вдруг, не уверенный в уместности слова, которое хотел произнести. — Друга. Тогда тебе точно скучать не придётся. А если будет тебе ну уж совсем невмоготу скучно, то нам правда стоит попутешествовать по свободной зоне, а может, даже заглянуть в парочку сомнительных мест. Ну или если совсе-е-ем безумный вариант... — Азри задумчиво глянул в потолок. — То можно и самим поискать встречи с моими оппонентами. Ну, ты понимаешь, надеюсь, что про последний вариант я шучу: это самоубийство почти что.
— Да ла-а-адно, — Эл снова прижался спиной к изголовью кровати, снова завёл руки за голову, и посмотрел на Азри, чуть-чуть прищурив один глаз: — Я один целой армии стою.
— Я не ставлю под сомнения твои навыки, физические и умственные качества, Эл, — вдруг посерьёзнев, произнёс Азри, переведя взгляд в пол. — Но порой бывают случаи, когда, как выражаетесь вы, люди, «один в поле не воин». Несомненно, учитывая, что никто не собирается гнать сюда армию, а работать будет наверняка один индивид или маленькая группа, то ты наверняка справишься с ним или ними, однако, это при условии, что тебя не застанут врасплох. Не буду врать, у тебя точно явное преимущество перед множеством врагов, какого нету у меня. Но всё равно, не стоит быть слишком самоуверенным, просто совет маленький из своего опыта. Однако, иметь тебя на своей стороне это... хорошее подспорье, — Азри вновь обернулся к черноволосому и слегка улыбнулся, на миг скользнув взглядом по фиолетовым глазам Элиота. Тот тоже улыбнулся, легко и открыто.
— Что же, считай это подспорье у тебя есть.
— Мне расценивать это как «тащи броню, пушки и пойдём вместе на врага»? — несколько озадаченно посмотрел длай на Элиота. — Что ж, если так, то я совсем не против, правда, надо будет тебе внушить хотя бы малейшее чувство осторожности для начала. Но броню найдём твоего размерчика, только с фасоном бы угадать под твой вкус, — явно в шутку добавил Азри.
— Ха! Изготовлю дизайнерскую на заказ! — Эл задиристо, коротко улыбнулся. — Только ходячий танк из меня не делай. Это выглядит не круто.
— По-моему наоборот впечатляет киборг, прущий в тяжёлой броне и держащий в левой руке дезинтегратор, а в правой плазменный многоствольный пулемёт, разве нет? Да и кому-кому, а тебе точно стоит задуматься о хорошей, полной броне, если правда захочешь повоевать, это мне стоит только дырок опасаться в себе, у тебя есть и похуже варианты поражения, — загадочно произнёс Азри. — Но только если будешь делать броньку на заказ, постарайся без ярких цветов, ладно?
— Если это экзоскелет с силовым приводом, то какая разница, кто внутри сидит? — резонно возразил Элиот. — И этот кто-то тоже сможет без проблем хоть в каждой руке держать по дезинтегратору. А что ты имеешь против ярких цветов? Думаешь, маскировка сильно запрячет от глаз противника нечто танкоподобное?
— Ну, допусти, ладно, тяжёлая броня отпадает, но хорошую среднюю броню или усиленную лёгкую очень даже нужно бы надеть тебя было. Вот тогда ты бы был защищён хоть немного от пуль, плазмы и всякой противоэлектронной всячины, вредной для киборга, вроде широкозонных разрядников, электронных пуль и ЭМ-гранат. И теперь, когда мы решили отказаться от тяжёлой брони, то вопрос маскировки вполне можно поднимать, по крайней мере если мы в гипотетической ситуации не будем предпочитать лезть напролом, а станем пользоваться мозгом и тактикой. Тогда ходить розовым бронивичком с фотографией гурталинов на груди... — тут Азри непроизвольно вспомнил фартук в кухне Ланы и саму девушку, отчего подвис довольно заметно. — …Было бы неуместно. А вот интересно, ты слышал о мимикрирующей броне? Я вот о такой мечтал когда-то, но так и не довелось прикупить, слишком уж дорогая, сволочь. Но своей цены стоит в определённых ситуациях, по крайней мере один раз мне бы она очень даже пригодилась в прошлом... Но не судьба, — вздохнул Азри.
— Надеюсь, тех ситуаций, в которых она тебе могла пригодиться, мы всё-таки избежим, — Эл подумал о фееричном приземлении Азри на планету, о приключении, в котором длай потерял руку. — Не знаю, что-то меня это всё не вдохновляет, — киборг почесал голову. — Всякие медленности и засады — это скучно, всякие шлемы на голову — ничем не лучше. Я уже даже начал теряться, всерьёз ты сейчас строишь планы по снаряжению меня или нет.
— Одновременно всерьёз и не всерьёз, — неопределённо ответил Азри. — С одной стороны, я тоже надеюсь, что всё это не пригодится, но всё равно интересно было представить тебя в бронекостюме. Да и мало ли, всегда остаётся маленькая случайность, которая включает в себя всё невероятное. И вот в чём точно могу согласиться: засады — это правда скучно. Сам не бывал в таких операциях, но мне рассказывали довольно много всяких историй на такие темы, любил мой дядя похвастаться. Тебе тема снаряжения кажется утомительной? — на Эла тут же оказался брошен любопытный взгляд. — Можно сменить тему.
— Не знаю, — Эл подавил зевок: тело будто бы за него решило ответить на вопрос о скуке. — Я в больнице, мне ничего нельзя, и всё на свете лучше, чем лежать и смотреть в потолок. Но да, не скажу, что броня — это то, о чём я мечтал бы видеть красочные сны. О чём мечтал бы, не спрашивай — скатимся снова к моим увлечениям.
— Разговор о твоих увлечениях тоже, как по мне, не слишком скучен, если только избегать некоторых неудобных тем, — заметил длай.
После этого они с Элиотом ещё какое-то время поговорили, и, конечно же, разговор их, как и прогнозировал киборг, плавно перешёл на увлечения и то, чем они могли бы заняться в свободное время. Правда, никакого нового результативного решения они так и не приняли. В конце концов настала пора Азри покинуть уютную палату, но перед этим он вдруг вспомнил, что совершенно упустил из виду один важный вопрос.
— Одну важную деталь я всё же забыл спросить. Ты сказал, что телохранители мои прибудут завтра, но во сколько? И куда? Нам ведь надо как-то пересечься, что-то конкретное на этот счёт есть, или мне самому с ними договариваться? И вообще, честно говоря, пока я очень смутно представляю себе весь процесс своей защиты постоянной. Тебе самому доводилось пользоваться подобными услугами?
— А-амнезия, Аз, а-амнезия, — пропел Элиот. — Может, и доводилось, но теперь я без понятия. Хотя как ты вообще думаешь, мне нужен телохранитель? И кем он должен быть, чтобы продуктивно меня защищать? Киборгом-гурталином? Ты не смотрел случайно «Стерилизатора»? — черноволосый растянул губы в широкой, какой-то злорадной улыбке, показав зубы. — Нет? Ну и не смотри, там про нас всё врут. Телохранители будут завтра около полудня здесь. Придут прямо в мою палату. Папа сказал, что мне будет какой-то сюрприз, — Эл нахмурился. — И что-то мне это не очень нравится. Лучше бы это был просто тортик. Но не важно. Приходи в это время, заберёшь их. Как процесс сохранения твоего тела будет выглядеть, потом мне сам и расскажешь. Но, наверное, всё будет именно так, как ты описал: совместно писать и совместно спать.
— Жаль, что я не олигарх, который может позволить себе особняк с гигантской спальней, куда влезла бы пятиместная кровать и огромный сортир, где смогут справлять нужду, так сказать, свита и король, — крайне иронично произнёс Азри, улыбаясь. — А ведь представляешь, как было бы удобно и безопасно. А так, даже ссать вместе не получится возможно даже, из-за определённого фактора. И, если хочешь, я тебе принесу тортик утром, на всякий случай, если сюрприз от твоего отца оным не окажется, м?
— Хочу, конечно, ещё спрашиваешь, — немедленно согласился черноволосый.
— Договорились, тогда жди меня утром со спасительным тортиком от утренней хандры. До завтра, поразвлекайся может как-нибудь с планшетиком, не зря же я его спёр, — чуть улыбнулся Азри и покинул палату.

…тот же день, та же больница, палата №11
Почти к семи часам вечера в палату к Дженнифер опять явился Доуэлл. Он вошёл без колебаний и без стука, будто к себе домой и, ничего не говоря, сел на край койки в ногах у Джен, опустив на прикроватную тумбочку какой-то небольшой свёрток. Сел и просто замер, смотря даже не на Роуз, а куда-то в стену напротив.
— Джош? — через почти минуту решилась обратиться к оперативнику Дженнифер. — Ты, эм... зачем тут?
— Не знаю. — глухо отозвался Доуэлл, и по его голосу и характерному запаху рыжая поняла, что мужчина пьян.
— Тогда почему пришёл?
— Не знаю! — огрызнулся оперативник, и в голосе его проскользнули какие-то истерические нотки. Он дёргано сунул руку в нагрудный карман куртки, вытащил оттуда пачку сигарет и старомодную зажигалку. Обнаружил, что коробочка пуста, скомкал её и бесцеремонно вышвырнул куда-то под кровать соседки. — Сигаретки не найдётся?
Дженнифер усмехнулась.
— Глупый вопрос. К тому же, нельзя здесь курить.
— Как будто это мне когда-то мешало. И первое, и второе... — неопределённо отозвался Джошуа, принявшись клацать зажигалкой просто так, включая и выключая её маленький огонёк.
Дальше последовало долгое молчание. Джен сделалось отчего-то не по себе. Оперативник был какой-то нервный, бледный, его глаза нездорово блестели, а на обоих руках до мяса были содраны костяшки. Опять подрался? Да ещё и с кем-то твердокожим, похоже. Или... лупил стену?
— Скажи, Роуз, — спустя несколько минут хрипло произнёс Джошуа, — ты... испытывала когда-нибудь галлюцинации?
— Что? — ещё больше насторожилась рыжая.
— Что слышала, — отмахнулся опер. — Ну, типа... перед тобой один индивид, а вместо его лица видишь... чужое. И, несмотря на то, что понимаешь — это не он, не тот, всё равно продолжаешь бить. Удар за ударом, удар за ударом... — Доуэлл стиснул кулаки и отвернулся. Джен увидела, что его трясёт.
— О чём ты, Джош?
— Да я сам не знаю! Сам не знаю, понимаешь?! — он опять резко обернулся и вперил свои серые, лишённые какого-либо выражения глаза в зрачки Дженнифер. Девушка вздрогнула от такого, подалась назад, подвинув от опера свои ноги. — Я вот не понимаю... мне кажется, что я с ума схожу. Посмотри на меня! Это же всё не нормально.
Оперативник опёрся локтями о колени, утопил лицо в ладонях.
— Джош, ты пьян. Проспишься — будет лучше.
— Не будет, — мрачно отозвался Доуэлл. — Не будет, Джен. Это уже некоторое время продолжается. Я затрахался с этим. Но остаётся только терпеть. Так уже было когда... давно.
— Когда что?
— Неважно.
— Важно. Если это тебя так мучит — важно.
— Хорошо, — Джош резко вскинулся, посмотрел на Джен блестящими глазами и нервно рассмеялся. — Ты права! Это, вообще-то, очень важно! Самое важное событие в моей жизни, чёрт побери! Спасибо, что напомнила!
— Так о чём именно напомнила?
— Тебе этого знать не нужно, — Доуэлл снова отвернулся.
— Почему?
— Не хочу давить на жалость.
— Джош, — Джен вздохнула, нерешительно тронула оперативника за плечо. — Что случилось?
Доу долго молчал. Но потом всё-таки ответил:
— Мы с Акарией ловили мелкого наркоторговца. Так, чисто от делать нечего. Он нас спалил и припустил, что есть мочи. Я рванул за ним. Нагнал в какой-то подворотне, мы подрались и... — Джош потряс головой. — Когда нас нагнала Карри... Джен, она еле оттащила меня. Я избил этого парня до потери сознания. Сначала я схватил его, посмотрел и... вместо его лица увидел морду одного ублюдка. А дальше просто... просто бил. А ведь они даже не похожи! Только шарф, долбаный шарф, а меня так накрыло… fuck. Fuck!
Металлическая зажигалка была сильным броском отправлена на пол. От неё что-то отлетело и стрельнуло в стену.
— И этим ты боялся вызвать жалость? — через некоторое время уточнила Роуз.
— Нет, Джен. Это только хвост истории. Но начало я тебе не расскажу.
— Если ты пришёл сюда за помощью, то тебе нужно сказать больше.
— Я не пришёл за помощью, Роуз. — Джош нервно потряс головой. — Я вообще не помню, как тут оказался. Я просто... вышел из участка и оказался тут. Понятия не имею, что я делал между этими двумя моментами. Почти целых два часа...
— В смысле... совсем не помнишь?
— Совсем. Абсолютная пустота.
На какое-то время — опять тишина. Джен не знала, что происходит, и что она может на это сказать. Не знала, как вести себя с таким Доуэллом. Сам же Доуэлл просто молчал.
— Знаешь, а может быть, вы с Карри правы, — совершенно неожиданно вдруг проронил он, вскакивая с насиженного места. — Может, если я отдохну, правда станет хоть немного лучше.
И решительно двинулся к выходу. Дженнифер отважилась окликнуть его только у самой двери.
— Джош..?
— Что? — он обернулся так резко, что едва устоял на ногах.
— Поосторожнее... там. Не нарывайся.
Он едва заметно грустно улыбнулся.
— Попытаюсь.
И ушёл. А у Джен на душе воцарилось какое-то весьма неприятное чувство неопределённости и незавершённости. Зачем приходил? Как его принесло? И ушёл так же внезапно, не принеся и не получив ничего полезного от этой короткой встречи.

После Доуэлла в палату к Дженнифер заглянул Лестер — прознал на работе о случившейся беде, пришёл навестить своего орлёнка, принёс ему апельсинов, ничего не ведая о том, что нормальный способ питания для Дженнифер пока под запретом. Сплетни на работе ходили полные, потому и про нахождение в этой же больнице Элиота Джим был осведомлён прекрасно. Заглянул капитан и к нему тоже — в конце концов, и киборга он считал для себя не менее «родным». Досталось апельсинов и черноволосому, которые тот скушал прямо во время разговора с Лестером. Разговор получился дольше, чем изначально ожидали что Эл, что Джим, поскольку речь как-то сама собой зашла о Бидд. Элиот рассказал о том, как посетил её в больнице, и капитан, в свою очередь, поведал, что тоже несколько раз заглядывал к Уилан и собирается заглядывать впредь.
Никаких прогнозов. По-прежнему ни малейшего улучшения в её состоянии.
Помолчали, как на поминках — и Лестер ушёл. Оставленному в одиночестве Элиоту, мрачному и подавленному разговором с капитаном, даже не пришлось ничего изображать, чтобы заглянувший в самом конце вечера Орвуш — тоже с маленьким гостинчиком! — перестал подозревать Ривза в том, что в день экспертизы тот не попал в переделку, а просто отфилонил от своей работы. Если ему сейчас так плохо — то, наверное, тогда уж тем более было не до сообщений? Выходит, не врал.
Орвуш ушёл, не стал задерживаться, не стал развлекать Элиота. Но тот был этому и рад: у него снова начала болеть голова, и к ночи расходилась всё сильнее. До четырёх утра Эл лежал, уткнувшись носом в простыню, закрыв голову подушкой, надеясь заснуть. В конце концов всё же заснул — тяжело провалился в глубокий омут, тёмный, тревожный и слабо приносящий облегчение.
It doesn't matter what you've heard,
Impossible is not a word,
It's just a reason for someone not to try.©
 Анкета
Призрак ♀ Дата: Четверг, 09-Фев-2017, 23:32:41 | Сообщение # 585    

Клан Белого Лотоса
Синий Лед

Постов: 24353
Репутация: 972
Вес голоса: 9
396е сутки, Фельгейзе.
Часть I
— Для чего я родился? Чтобы убивать и умереть?
— Нет.
Голос тихий, как шёпот. Как шелест листьев, которого он никогда не слышал. Как песня ветра в расщелинах скал, которых он никогда не видел, к шершавой и холодной поверхности которых никогда не прикасался, не трогал наросший на их вековой камень мягкий и влажный мох.
— Тогда для чего? — его голос так сквозит отчаянием, холодным и промозглым, таким, каким пахнут старые, заплесневелые подвалы со скользкими, влажными ступенями-спусками.
— Чтобы жить.
— Да чего жить?! — к отчаянию примешивается раздражение, вливается в него, как кипящее масло в холодную и грязную болотную воду.
— Чтобы жить. —упрямо повторяет голос-шелест.
Под ногами — пропасть каньона, и в ней — река, шумная и быстрая, близкая и далёкая одновременно. Он никогда не видел ни того, ни другого, но сейчас всё было видно настолько отчётливо, что даже казалось ненастоящим. Река бежала где-то там, далеко внизу, но он знал, видел, как на камнях у берега греются диковинные ящерки, цветные и мелкие, не боле, чем с полпальца длиной. Видел, как они надувают свои крошечные чешуистые бочка, и какие диковинные у них когтистые лапки. Видел, как вздымается пеною вода, врезаясь в торчащий со дна на поверхности камень, как размазывается кипучими пузырями по своей же шумно бегущей глади. И всё это — десятки метров внизу, под подошвами сапог, маслянистой размытой картинкой обозначенное на общем плане...
— Жизнь должна иметь смысл. Ради чего я живу, ради чего я пришёл в этот свет?
— Чтобы жить. Чтобы жить, дорогой. — длинная и узкая ладонь ложится на макушку, запускает в волосы узловатые пальцы, похожие на ветви сухого, пожухшего бамбука. Такое знакомое чувство, некогда приносящее уют и тепло, дарящее покой и чувство защищённости, сейчас причиняло боль. Не физическую, не душевную, но какую-то среднюю. Потому что Альт не знал, но понимал — это всё ненастоящее.
— Долго ещё ты будешь твердить мне это, Бри?
— Пока ты не поймёшь.
— Я не могу понять, если ты только из раза в раз твердишь и твердишь одно и тоже, но ничего не объясняешь!
— Я не могу тебе это объяснить. — немного печально отвечает конжуйчианка, глядя куда-то вдаль своими мутными, забельмевшими слепыми глазами. — Потому что ты сам не знаешь ответа. Я дала тебе слово. Найди толкование.
И Альт вдруг чувствует, что сжимает в пальцах что-то твёрдое и шершавое. Продолжая глядеть куда-то на реку внизу, похожую на вскрытую мавхарнскую вену со стеклянно-прозрачною кровью, он проводит пальцами по щекотящей поверхности неожиданно тяжелого прямоугольника. Размыкает его где-то в середине одной из граней, и прямоугольник оказывается толстой книгой. Альт листает её ламинированные глянцевые страницы, подковыривая их кончиками когтей. Он видит их перед собой, но смотрит всё ещё в бурлящую воду реки. Он видит слова и символы, но стоит лишь прочесть, как прочитанное мигом исчезает из памяти, и в ней не оседает совершенно ничего. И Альт не может разобрать ни словечка.
— «Жить», — вдруг читает его голос будто откуда-то из-за кадра, но Альт не возмущён такой наглостью, и он знает, что зачитывает из сжимаемого в руках словаря, хотя по-прежнему смотрит на реку и по-прежнему не может разобрать смысла символов, чёткими рядками разложенных на видимых, но находящихся за границами поля зрения страницах, — «Существовать, находиться в процессе жизни, бытия; жить в каком-то месте; вести какой-то образ жизни»... Тут с десяток толкований! Сложное слово! Зачем ему столько значений? Неужели нельзя обозначать одно понятие одним словом?
— Когда для всего на свете отдельное место и отдельное время, жизнь становится плоской, размазанной по скучной однобокой карте. — шелестит над ухом голос Брихти. — Так и язык теряет свою самобытность, свою жизнь, если всё на свете будет иметь одно единственное своё слово.
— Но так же запутаннее, сложнее!
— Не всегда лучше то, что проще, — добродушно улыбается Бри. Она — единственная из конжуйчиан, на ком улыбка смотрится совершенно естественно... — Когда-то давно все расы не летали, а медленно ездили по земле, впрягая тягловое животное к ящику с колёсами. Считаешь, что это лучше, чем скользить среди звёзд или резать облака?
Альт долго колеблется. На камнях у реки по-прежнему лежат маленькие зверьки с золотистым мехом, и у подножия заросшего травой холма, на котором сидят ученик и наставница, в густом ворсистом покрывале каких-то жёлтых зерновых копошиться нечто, большое и страшное. Альт видит его движения, слышит его шумное дыхание, чувствует землю лапами и иногда видит себя его глазами сквозь частые соломинки странных растений.
— Но как же тогда понять, в каком случае что это слово значит? — задаёт он вопрос, продолжая смотреть на колыхаемые Нечтом колосья.
— Не нужно понимать, — говорит Брихти. — Нужно почувствовать. Потому что нельзя понять всё на свете. Как только тебе начнёт казаться, что ты что-то понял, что выстроил нерушимые логические связи, возникнет вдруг что-то ещё, что будет связано нерушимо с тем понятием, которое ты уже принял, каким-то невиданным для тебя ранее способом, противоречащим тому, что ты уже знаешь. Когда учишь языки разных не просто народов, а целых рас — без этого никак. Вот, например, какие ассоциации у тебя вызывает слово «справедливость»?
Альт думает долго-долго, прежде чем в голову ему приходят слова, похожие хоть как-то, и все они слишком сложные для обычного его состояния:
— «Беспристрастность», «объективность»? «Добропорядочность»?
Нечто в колосьях затихает и замирает, но Альт видит себя его глазами, видит, как приблизилась земля, и чувствует напряжение в могучих лапах.
— Так, — кивает Бри. — А саахшветам в первую очередь в голову придёт «равновесие». А солонианам не придёт ничего. В их языке не существует синонимов. Для каждого понятия там отдельное слово, и они не заменяют одно другим, не рисуют объёмной картины, стараясь подобрать симметричное понятие. У них слова не имеют совершенно никакой эмоциональной окраски и никак не связаны между собой.
— Как это? Что ты имеешь в виду? Я не понимаю.
— Не всегда нужно понимать. Нужно чувствовать.
— Жить..?
— Жить.
Ветер треплет колосья на поле. Колосья зеленеют и расцветают. Нечто недовольно фыркает, отскакивает прочь из своей готовой к броску позиции, болезненно-белый кончик его хвоста игольчатым клинком сверкает и пропадает над ярко-синими, кровавыми цветами. Небо становится багровым, и куда-то вниз с него стекает, опаляясь по краям, ядовито-зелёное светило. Альт не видел, но откуда-то знает, что ещё секунду назад оно было льдисто-голубым. А каким ещё быть светилу?..
Но сейчас оно стало зелёным, и Альту это не нравится, это вызывает у него подозрения и навязчивое беспокойство. Брихти молчит, выглядя так, будто всё хорошо, и это успокаивает немного. Они сидят на крохотном пятачке посредь огромного, плоского поля высоченной, по пояс Альту, травы. Она скрывает за собою горизонт, и отсюда, сидя, можно увидеть только тёмно-бардовое, винного цвета небо. Где-то за спиной, за густою стеной зелёных стеблей, твёрдых и ровных, словно тростник, журчит синтетическим шумом река. Альт устало смыкает веки.
— Если перед тобой три двери, от каждой из которых у тебя есть ключ, выбирай четвёртую.
— Что? — Альт оборачивается, непонимающе расширив глаза. Справа от него, там, где мгновение назад сидела, разложив по земле свой массивный хвост, Брихти, теперь восседает маленький нейрийский мальчик с пробитой головой и смотрит на Альта одним глазом, тем, что не застелен пеленою синей крови.
— Если перед тобой три двери, от каждой из которых у тебя есть ключ, выбирай четвёртую. — повторяет он терпеливо своим высоким детским голоском.
— А у меня есть ключ и от неё?
— Нет.
— Тогда зачем её выбирать, если у меня нет от неё ключа? — Альт недоумевает, приподняв брови.
— Так в том ведь и смысл. — деловито заявляет Михелир.
— В том, чтобы не смочь в неё войти?
Мих качает раскроенной головой. Сквозь рану видно желейную, запёкшуюся наполняющую его черепной коробки.
— В том, чтобы побороться за право войти. — с некоторой смесью разочарования и возмущения поясняет он так, как могут пояснять только дети невидящим очевидного взрослым.
— Но зачем, если я могу открыть три другие? Ведь на выбор целых три вместо возни с одной-единственной!
— Потому что лучший путь — не всегда лёгкий путь.
— Откуда знать, что он лучший?! Если не знать, что за этими дверьми, откуда?! — Альт не знает, почему он вдруг начинает злиться. — Почему вы все думаете, что я вас понимаю?! Почему никто из вас не может мне ничего объяснить?!
— Потому что ты сам не знаешь ответ. — на губах Миха появляется странная улыбка, его силуэт вытягивается, краснеют глаза и затягивается рана на голове. Неопределённое, чёткое и одновременно будто смазанное, неподвижное и при этом постоянно находящееся в движении лицо взрослого мужчины сменяет лицо мёртвого ребёнка. На вздутой, густо почерневшей шее болтается обрубок чёрного ремня. Криво остриженные волосы торчат в разные стороны. — Мы с тобой теперь похожи ещё больше, а?
Бахмир смеётся.
— Что?
— Волосы. Они отрезали тебе волосы. Теперь ты — почти моя копия.
Альт проводит рукой по голове, но пальцы путаются в привычных длинных прядях.
— С моими волосами всё в порядке.
— Это сейчас, — мягко усмехается Бахмир. Его голос звучит хором десятков чужих голосов, одновременно сливающихся в один поток и гласящих каждый на своей волне. — Сейчас вообще всё не так, как есть.
— А как есть?
— Не так.
Альт утомлённо вздыхает. Ну да, разве можно было ждать иного. Все они всегда говорят загадками. Где-то за спиной что-то шуршит. Это Нечто, Альт видит себя его глазами сквозь заросли тростника, чувствует, как мощные лапы врезаются в илистую грязь на берегу ручья, но сам не знает, что Нечто здесь, что оно наблюдает за ним и его переменчивым собеседником.
— Почему нужно выбирать четвёртую дверь? — решает вновь попытаться Альт.
— Я тебе не отвечу, — хитро щурится Бахмир. — Потому что ты не знаешь ответа.
— А если я знаю?
— Ты бы не спрашивал.
— А ты бы не давал мне повода спросить, если бы я не знал. Хватит играть со мной в игры, я знаю, кто ты.
— И кто же?
— Монстр.
«Бахмир» смеётся, и его лицо, трескаясь, осыпается на землю. Следом за ним осыпается и всё остальное, сухой штукатуркой падает вниз. Винное небо впитывается в какое-то белое полотно, оставляя за собой неприятные розоватые разводы, зелёное солнце шипит, закипает и гаснет, лопается с хлопком, как перенапрягшаяся лампа накаливания. Тростник рассыпается пеплом, и его уносит несуществующий ветер. Вокруг остаётся только неопределённое белое пространство, а потом и оно вдруг рвётся с оглушительным треском, от которого могли бы лопнуть, кажется, барабанные перепонки, и кровавая пелена застилает глаза. Но спустя секунду всё проходит, всё исчезает, и остаётся только бархатная чёрная пустота.
Альт поворачивает голову и видит рядом с собой себя.
— Посмотри, я — Монстр? — смеётся двойник. — Я, уверен?
Альт поджимает губы, непонимающе тараща глаза.
— Давай договоримся: я дам тебе пистолет, — говорит двойник, — А ты найди Монстра.
А Нечто всё ещё рядом, и Альт видит себя его глазами, чувствует напряжение мощных лап, готовящих массивное тело к прыжку, но всё так же не знает, не понимает, что за ним наблюдают, и что Нечто готово к атаке. И потому не осознаёт, что случилось, когда могучие лапы толкают в плечи, и на спину наваливается нечто большое и тяжкое. Толкает вперёд, и Альт падает. Ему казалось, что в этой черноте что-то есть, что он сидит на какой-то плоскости, но, падая вперёд, вместо того, чтобы быть размазанным огромной тушей Нечта по этой незримой поверхности, он начинает просто проваливаться в черноту. Исчезает тяжесть. Исчезает всё.
— Найди Монстра! — кричит вдогонку голос двойника, собственный голос. — У тебя есть пистолет!
У Альта нет пистолета, но он точно знает, что оный у него есть.
Он не замечает, когда чернота превращается во что-то. Когда вместо неочерченной тьмы появляются резкие грани коридорных лабиринтов. В них темно, в них нет ни одного светильника, и всё же откуда-то струится очень слабый, едва различимый свет, благодаря которому можно хоть как-то очертить взглядом пространство. Альт поднимается с пола, отряхивает свою толстую, тугую шкуру, делает несколько неуверенных шагов. Больно. Альт не видит, но знает, что у него рваные раны на горле и теле, и что они запеклись, но не зажили.
Острые зубы оставили их на его теле. Острые зубы... вот только чьи?
«Монстр. Конечно же, это Монстр,» — уверенно решает для себя Альт. — «Нужно найти его.»
Шаг за шагом, боль за болью. Поворот за поворотом, петляя в лабиринте из угольно-чёрных стен. То и дело где-то в стороне слышатся шорохи, и Альт спешит туда, напрягая изорванные мышцы.
«Найти и убить.»
Он полон решимости. Где, где ты, Монстр? Покажись! Тебе не жить.
Что-то тихонько ступает на пол совсем рядом. Что-то клацает за спиной. Очень характерно клацает.
Предохранитель. Предохранитель родной старомодной «свахши».
Альт вздрагивает, опускает взгляд вниз, уточняя — вдруг здесь просто всё как-то не так с восприятием — но нет, он не видит пистолета в своих руках. Не видит даже самих своих рук. По спине пробегает неприятный, липкий холодок, и сводит от ужаса что-то на затылке. Разом исчезает решимость. Альт медленно оборачивается через нетипично массивное плечо, глядит себе за спину.
И видит вновь самого себя, дрожащего, едва стоящего на ногах, с расширенными безумно глазами. Пальцы сжимают оружие, обе руки на рукояти, но ствол всё равно ходит ходуном.
«Что за..?» — последнее, что успевает подумать Альт перед тем, как...
...нет, не перед тем, как пальцы клона нажимают на спусковой крючок. Перед очередным провалом. Или, если сказать точнее, вывалом.
Альтаир подскакивает на ноги как бешеный, вжимается костлявой спиной в стену, таращит глаза. Не сразу удаётся сфокусировать взгляд на том, кто стоит по ту сторону решётки. Решётки..? Ах, да. Следственный изолятор, дальняя левая камера...
— Спокойно. Это я. — скрипучий и сухой голос так хорошо знаком, но Альту всё равно не сразу удаётся сопоставить его со зрительным образом. Когда же это, наконец, получается, нейриец с каким-то малообъяснимым облегчением узнаёт в своём госте Санта Морея Аула. — Фстафай. За тобой приехали.

— ...Ошейник с электрошоком, серьёзно? — Альт скривился, когда Морей закончил замыкать на его шее странное приспособление. Всего лишь металлическое кольцо, по виду совсем компактное и узкое, но всё равно неприятно-тяжёлое. А ещё с обоих сторон шеи в кожу сквозь ворот водолазки врезались теперь острые его штырьки.
— Откуда знаешь, что это? — поинтересовался Санта Аул отстранённо, отходя от Шакса к столу за ещё одним «необходимым» предметом для обеспечения безопасной транспортировки.
Альт немного помедлил перед тем, как ответить.
— Ортэ, глупый вопрос, — покачал он головой. — Я... промышлял работорговлей в определённый период своей жизни, помните?
Морей фыркнул.
— Помню. И что, фы использофали такие же?
— Я не хочу об этом говорить. — мрачно отмахнулся Альт.
— Тфоя фоля. — Санта Аул усмехнулся, вернулся к нейрицу, позвякивая какой-то странной конструкцией из кольца цепи и трёх болтающихся на нём браслетов.
— Эт-то ещё что? — удивлённо расширил глаза Альтаир, отпрянув от приблизившегося солонианина. — Что за орудие пыток?! Я это не надену!
— Не орудие пыток, просто усложнённые наручники. — Морей недовольно нахмурился. — Цекил, подержи его.
И Цекил, несколько сонный после ночного дежурства, послушно схватил Альта за плечи одной парой рук, а второй заломил руки самого нейрийца назад, по уже отработанной тактике заставляя его согнуться пополам. Санта Аул ловко и быстро сомкнул по туго сидящему кольцу на правом и левом плече Шакса, а третьим браслетом, широким и по форме напоминающим восьмёрку, сцепил сложенные друг с другом предплечья беловолосого, положив их одно на другое, заставив Альта согнуть локти. Удостоверившись, что странный агрегат держится достойно, Цекил нейрийца отпустил. Альтаир отпрыгнул в сторону, принялся извиваться и дёргать плечами, пытаться расцепить руки, вытянуть их хотя бы из третьего держателя, однако то, что все три браслета были насажены на одно довольно узкое цепное кольцо, этого сделать нейрицу не давало, а только причиняло ещё больше дискомфорта. Цепь только натягивалась, больно врезаясь в спину, и в руки впивались довольно узкие плечевые кольца. Альт, поняв, что ему не вырваться из этой гадской машины, возмутился и предложил надеть ему ещё и намордник. Морей сказал, что такая версия рассматривалась, однако всё же была отклонена. Беловолосый не понял, шутит он или нет.
Так Шакса и вывели на улицу — с заломленными руками и ошейником на горле. Так Шакс увидел Мир Фельгейзе во второй раз. Было раннее-раннее утро, и Фальтис едва-едва вылез из-за горизонта. Небо плыло, как недоспелая груша, серо-розовыми разводами на белёсой поверхности. Рыжие лучи превращали небоскрёбы в огромные слитки золота. Пахло свежестью после грозы, и на асфальте лежали алмазными плёнками лужи. На пространство внутреннего двора, в которое вывели Альта, падала тень стоящего напротив здания, окружённого ярким янтарным ореолом, а сам участок благодаря ему оставался всё таким же серым и невзрачным.
На площадке перед участком стояли и курили два индивида в строгой чёрной форме, явно боевого назначения, но совсем не полицейской, с парализаторами на поясах, и ещё один — в медицинском халате. Чуть поодаль припарковался флаер, большой и толстобокий, как пузатая чёрная рыба, которую часто приходилось готовить коку-Эдику в кризисные для «Стрелы» времена, потому что та рыба была дешёвая и сытная одновременно.
Цекил с Альтаиром замерли у входа, а Морей прошёл дальше и долго обсуждал что-то с «халатным». Затем солонианин обернулся к конвоиру и конвоируемому, кивнул своему помощнику, и тар-нау подвёл нейрийца к работникам в чёрном. Они положили руки Шаксу на плечи и бесцеремонно затолкали во флаер, грубым усилием заставили сесть на скамейку внутри довольно просторного кузова. Хэй, можно было бы и поаккуратнее, этому ведь даже сопротивления не оказывалось!
Морей зашёл следом и положил рядом с Альтом тёмный томик «Сказок народов Ахвешта», показанный вчера, оставленный Шаксу благодушной Сайрин.
— Береги эту штуку, — усмехнулся Санта Аул, разворачиваясь и собираясь снова покинуть флаер. — Она теперь — фсё, что у тебя осталось личного.
Альтаир посмотрел на книгу внимательно, пробежался, прочертил взглядом каждый завиток просто, но элегантно оформленной обложки.
— Буду, — уверенно кивнул он.
Морей вновь усмехнулся, сделал шаг прочь, оказался вновь стоящим на земле, и тут был остановлен:
— Вы правы, любовь стоит того, чтобы за неё бороться. Даже если всё безнадёжно. — Альтаир улыбался, странно и искренне, совсем не похоже на самого себя. — Даже если на пути к ней — непробиваемая каменная стена.
Санта Аул ничего на это не ответил, только кивнул едва заметно, и прошёл на отдаление, встав рядом с Цекилом. И два тюремщика принялись наблюдать, как грузятся во флаер работники нового дома Шакса, и как, тяжко отрывая брюхо от асфальта, взмывает лениво в небо пузататая их рыба.
— Даже не совсем верится, если честно, что всё это закончилось... — выдохнул Цекил, глядя, как она удаляется.
— Нет, лейтенант, фсё самое фесёлое ещё фпереди, — невесело усмехнулся Морей, сунув руки в карманы, и очень лениво побрёл к двери, открывающей путь обратно, внутрь участка. — Фот сейчас прознают журналисты, и нас фсех фозжаждут на мелкие кусочки разорфать. ...Ты идёшь?
— Иду. Да, иду... — вяло ответил Цекил, продолжая провожать взглядом флаер психлечебницы, и Морею показалось, что в голосе его подчинённого мелькнула какая-то странная меланхолия, тоска. — Куда ж я денусь...
Вскоре на площадке у чёрного хода полицейского участка номер тринадцать не было уже никого.
А «Рыба» плыла медленно, поднимаясь всё выше и выше, пока не поравнялась с верхушкам небоскрёбов. Их стеклянные, густо наставленные тела возвышались над плоской землёй, покрывали всё до горизонта, словно ворсины меха, лоснились в первых косых лучах пробуждающегося Фальтиса. Альтаир смотрел на это всё, вывернув тело и шею, прилипнув лицом к маленькому иллюминатору в большом кузове. Субъекты в чёрном о чем-то переговаривались негромко и странно хихикали, но нейриец их не слушал.
Город. Настоящий, настоящий живой город стелился под брюхом толстого флаера-перевозчика, а на горизонте виднелись зелёные волны лесного моря. Альт вглядывался в лабиринты уличных вен, и ему казалось, что ещё чуть-чуть, и он увидит снующих по дорогам индивидов. То и дело в поле зрения, то ниже, то выше «рыбы» пролетали другие флаеры и шаттлы. Пока что их было мало, и потому каждый экземпляр Шакс жадно ловил взглядом, разглядывая глянцевые металлические бока. Вытянутые спортивные модели, округлые или мягко-квадратные обывательские, грузные, толстые грузовички, широкие и массивные черепахи шаттлов. Альт смотрел на них и, несмотря на знакомость образов, видел их как что-то совершенно новое и невероятно прекрасное.
По небосводу медлительными слизняками скользили дождевые облака. Не пепельно-серые, не похожие на клочки шерсти, надёрганные из мышиных шкурок, но пушистые и искрящиеся, сочно-жёлтые от утреннего света, похожие на кусочки мякоти какого-нибудь фрукта. Шпили небоскрёбов проплывали мимо громадами швейных игл, уходили кое-где в маслянистую массу туч, разрезая их, вспарывая сочный воздух.
Альт смотрел на них и думал, что было бы здорово сесть за панель одной из таких вот летающих коробочек, флаеров, казавшихся крохотными жучками по сравнению со «Стрелой», и бороздить небо над городом вместе с другими представителями железного роя, огибая зубья небоскрёбных шпилей, лавируя меж шерстяных облаков. Альт не умел управлять флаером, но вдруг подумал, что очень хотел бы научиться.
Только вот... не судьба, выходит?
Проходило всё больше времени, и всё меньше теперь мимо пролетало других механических обитателей воздушного пространства, и небоскрёбы больше не соответствовали своему названию, не грозили поскрести макушкой бодро рассиневшийся купол, и Альт теперь смотрел на их вершины сверху вниз. Нет, «рыба» не сменила своей высоты — просто к окраинам Третий мельчал. Всё лучше виднелась на горизонте зелень. Всё ярче светил Фальтис, гордо взбираясь по небосводу, втаскивая своё толстобокое тело на по праву принадлежащий ему небесный трон.
А Альт смотрел на всё это и не мог насмотреться. Как там говорят люди? «Перед смертью не надышишься»..?
И сейчас он всё на свете готов был отдать за право хоть ненадолго оказать там, в этом мире по ту сторону стекла иллюминатора...
Но всё подходит к концу. И поездка до нового места обитания, конечно же, в один прекрасный момент тоже закончилась. У Альтаира началась необъяснимая паника, когда флаер стал снижаться.
«Рыба» села на площадку, по краям глодаемую туманом, разложила на ней своё толстое брюхо. Распахнулись двери её кузова, вывели нового заключённого из транспорта отчего-то безликие для него субъекты в чёрном. Альту казалось, что он видел яркий, золотистый свет здешнего солнца, но сейчас вокруг расстилалась только серая хмарь. Поэтому он уже не имел уверенности в том, было ли это на самом деле или стало очередной шуткой воображения. Но не может же в реальности всё преображаться так же быстро как... во сне? Шакс панически оглянулся, пытаясь найти вокруг своих двойников или осыпающиеся лица, прислушался к голосам о чём-то переговаривающихся конвоиров. Нет, только два, никаких единоличных хоров... Это реальность. Это должна быть реальность.
За спиною остался Третий город и раскрытое дверьми чрево флаера, казавшееся сейчас безопасным оплотом, колыбелью последних надежд. Впереди, за сетчатым забором, похожим на расчерченную в клеточку тетрадь, возвышалось семиэтажное, абсолютно квадратное серое здание. Стены его, совершенно гладкие, однотонно-мышиные, имели в себе лишь вытянутые прямоугольники по линейке выстроенных окон, со внутренней стороны отделённых от пациентов слоем решётки, видной сквозь не бликующее стекло. Альт на секунду задумался: и этим сетчатым забором они сдерживают психов-преступников? Но потом огляделся и узрел на отдалении большую каменную стену. Сетка — всего лишь маленькая клетка внутри большого вольера.
— И это...
— Твой новый дом, — перебив Шакса, с усмешкой сообщил один из конвоиров.
— Добро пожаловать, — холодно заметил второй.
За массивными двойными дверями, похожими на челюсти мёртвого монстра, такими же серыми, как всё здание, крылся просторный холл, устеленный грязноватой белой плиткой. Ботинки конвоиров и самого Альтаира прибавили на ней противных коричневых следов. В углу, видимо, от отчаяния, бился пластиково-металлическим телом в стену робот-уборщик, и никто отчего-то не смел ему помешать. Разрушала серую мертвечину только мелодия, льющаяся откуда-то из-за угловатого бугра будки то ли регистратора, то ли коменданта, ограждённого от остального холла бронированным стеклом в металлических оправах. Помимо запертой двери у него было всего одно окошко в мир: маленькое, спереди всей будки. Стекло с наружной стороны было непроницаемо-чёрным, но сквозь этот квадратик можно было разглядеть раздутое, сальное лицо какого-то танимийца преклонных лет.
— Группа семь-три-три, — представился в окошко один из безликих сопровождающих. — Альтаир Шакс — доставка завершена успешно, без происшествий.
Комендант-регистратор глянул на отчитавшегося, занёс что-то в базу, а затем кивнул с тихим «угу» и отдал со своего терминала какую-то команду. В дальнем конце холла раздался металлический щелчок: это снялся блок с двери на массивной решётке, возле которой дежурили два охранника. За порогом этой решётки начиналась настоящая, полноправная колония для душевнобольных.
И Альтаира не помедлили туда сопроводить. «Безликие» откололись на входе, дверь снова была заблокирована, и дальше экс-пирата сопровождал единственный тип в халате.
Белый-белый коридор, холодный не температурой, но атмосферой, с леденящим голубым светом мёртвых ламп и воздухом, пахнущим лекарствами. Лекарствами самыми разными — и простыми антисептиками, и какой-то сложной, ранее незнакомой дрянью. Чуткий нейрийский нос Альта улавливал неисчислимое количество медицинских ароматов. Не было здесь, очевидно, лекарства лишь от одного — от отчаяния. Потому что всё это место, каждая его дверь, каждая бетонная клеточка на энергетическом уровне фонили именно им.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)


Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года
 Анкета
Логово Серого Волка. Форум » Ролевые игры » Мир людей » С Третьей Космической
Поиск:
 
| Ёборотень 2006-2015 ;) | Используются технологии uCoz волк