По небесной глади во врата ада.

Дата: Воскресенье, 13-Мар-2016, 18:01:28 | Сообщение # 1381

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

— Я не телепат, говорить мне придется, — от того, как Рада на него смотрит, Сийрину становилось спокойнее. Он не нервничал, не тревожился за свою жизнь (раз пережил эту ночь — то позже покинуть этот мир шансы очень невелики), но ему не давало покоя другое чувство, липкое, противное, обволакивающее. Последствия своей унизительной беспомощности, отголосок тех ощущений, когда твои личные границы нарушены, твое тело тебе не принадлежит, и посторонние люди поступают с ним так, как им хочется, как могли бы поступать, например, с мешком старой картошки. Сейчас до сих пор казалось, что свое тело — оно чужое. Что оно предало своего хозяина, было в какой-то мере осквернено, и обладать им теперь было неприятно. Будто бы одет в грязную, снятую с другого человека одежду. Когда понимаешь, как легко кто-то другой может вторгнуться в твое личное пространство, потоптаться в нем, нахозяйничать, свое положение в мире начинаешь воспринимать немного по-другому. Мир темнеет на несколько тонов, теряет несколько градусов безопасности. Далеко не первое потрясение в жизни Сийрина, не первая тяжелая ситуация, однако именно вот так целитель попадал впервые. Чтобы отловили, скрутили и в определенном плане отымели — такого в опыте орка до вчерашнего дня не значилось. — Не волнуйся. Говорить мне не больно и не очень вредно.
Так вот, от Радиных глаз становилось спокойнее. Частично возвращалось чувство защищенности, как от присутствия рядом доброго хранителя. Как-то совершенно незаметно для себя Сийрин начал доверять Раде безусловно.
— Я все помню. Что-то ясно, что-то сквозь туман, но все, — Сийрин говорил спокойно, размеренно, глядя Раде в глаза. — Меня утащили прямо отсюда, но больше они сюда не вернутся. Незачем. Конкуренция в медицинской сфере — явление в городах всегда напряженное, правда чтобы вот настолько, я еще не видел. Все, что они хотели, они уже наглядно показали, я не принесу вам опасности. И, Рада, спасибо. Не любой на твоем месте стал бы со мной возиться.
Сийрин отвернул голову от Рады, принимая ровное положение. Попробовал аккуратно пошевелить плечами. Ауч, больно.
— В первую очередь сними с моей груди все перевязки, пожалуйста, — тон Сийрина был скорее деловитым, чем просительным. — Ребра все равно не получится зафиксировать, потому что я дышу. Перевязка только затрудняет дыхание. Они сами восстановятся, насколько возможно, но мы можем ускорить процесс. Надо сварить несложное зелье, для него нужны костная мука, меласса или патока, пророщенная пшеница и востроцвет. Востроцвет есть в моих запасах: прозрачная колба, бардовый порошок. Все остальное легко можно купить на рынке.
К концу монолога в речи Сийрина стали появляться короткие паузы. Виновато в этом было не повреждение челюсти, а то, что орку не хватало дыхания. И чем больше он говорил дальше, тем отчетливее проявлялась отдышка. Это был еще один очень неприятный симптом, подтверждающий появившиеся еще вчера подозрения, к которым Сийрин дал комментарии.
— Почти наверняка у меня внутреннее кровотечение. Не сильное, судя по тому, что этой ночью я не умер. Сейчас с этим ничего не надо делать, надо только наблюдать. Если оно незначительное, то кровь рассосется сама. Если нет — ну, своему пациенту я бы сделал пункцию, когда стало бы понятно, что само ничего не рассосется. Сам себе скорее всего не смогу, но если придется, сможешь ты. Это несложно, я расскажу, и все время буду "на связи". Куда денусь. Сейчас меня больше всего беспокоит ухо. Кровь, говоришь, была? Очень плохо, я им почти ничего не слышу. Бывает от вывиха челюсти... перелом стенки слухового прохода. Могу остаться полуглухим, если повреждена перепонка. Могу нет — если сейчас не слышу только из-за кровяного сгустка. Проверим, промой мне... ухо теплой водой. Осторожненько. Ожог постараюсь убрать магией, только дай мне зеркало. Мне и без него хватает шрамов на лице. Поесть надо. Что-то мягкое, чтобы не жевать.
Предложения становились все короче, начали появляться паузы в середине фразы. Сийрин выдохся, сказав лишь половину того, что хотел сказать.
— Помоги мне сесть, — последняя просьба на данный момент. Сийрин знал, что боль от сломанных ребер ослабевает в сидячем положении. Что же, вот возможность проверить это утверждение на собственном опыте. Применять обезболивающие орк не спешил: все лекарственные в той или иной мере меняют сознание, а все магические энергозатратны. Ни то, ни другое сейчас не подходит. До окончания самолечебных процедур нужно ясное сознание, нужен запас магических сил.

***

Лилии не нравились слова первого монаха. Не нравились и странные речевые обороты Ямерта. Хорошо, что знахарка не знала, о чем думает оборотень на самом деле и от каких слов едва удерживается, иначе ему бы достался не пинок ногой под столом, а что-нибудь более серьезное.
С провиантом монах помог, скромно, не то по церковным обычаям, не то по личному отношению. Путникам достался большой мешок белых сухарей, маленький — сушеных яблок, и это все. Никакой роскоши, никакого мяса. Питание Аиверии сюда то ли включалось, то ли вообще не предусматривалось, никаких комментариев по этому поводу дано не было. Сам Аиверия не перекинулся ни с Лилией, ни с Ямертом ни одним словечком до самого отбытия из монастыря. Хранителю не нравился ни мужчина со шрамом, ни заклейменная женщина. Ему в принципе не нравились люди, а тут вот такие. Не нравилась ему и идея покидать свой родной монастырь, свою уютную темную библиотеку, и куда-то тащиться. Аиверия уже имел опыт нахождения среди простых мирских, за стенами монастыря, и не сказать чтобы любил его вспоминать. Теперь же придется это не только вспоминать, но и повторять. Приказ есть приказ, и его надо выполнять, несмотря на личное неудовольствие.
Аиверия сходил попрощаться с книгами. Вот она, его полка: шестнадцатый шкаф, третья снизу. Сейчас здесь стоят только несколько десятков старых томов, а когда-нибудь будут лежать и его кости. Аиверия медленно прошелся вдоль полки, проведя пальцами по корешку каждой книги. Все теплые, и так только для него. Все останутся здесь, дома, кроме одной, которой придется разделить с ним путешествие.
С коллегами монах простился только с мертвыми. Ирия — его наставница, он знал ее при жизни. Второй шкаф, шестая полка снизу. Завехия — его он узнал уже мертвым. Восьмой шкаф, самая верхняя полка.
Много времени ни прощания Аиверии, ни поиски продуктов для Ямерта и Лилии не заняли. Как хотел монах №1, как хотели оборотень и знахарка, троица покинула монастырь как можно скорее. Пережив спуск в чудовищной клетке, компания оказалась на каменистом, почти пологом склоне, плохо поросшем даже травой. Замок остался наверху.
— Куда нам сейчас надо идти? — Лилия обратилась к монаху.
Аиверия хмуро посмотрел на нее из-под густых бровей. От его взгляда знахарке стало не по себе. Казалось, что его глаза насквозь жгут.
— Это вы мне должны сказать, — о, выяснилось, что это не первый раз, когда Аиверия говорит с Ямертом и Лилией. Они уже слышали этот голос, вчера, когда он отказал им в помощи, а после хвалил за правильно выполненный половой акт. — Вы вестники Тереглава? Вот и проведите меня по его следам.

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Левая стена - Синий Лед, правая стена - Алый Огонь...
(с)

Лирика: Волчица Катерина впервые робко переступила порог Логова 7 марта 2007 года

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Четверг, 17-Мар-2016, 12:12:33 | Сообщение # 1382

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

Рада внимательно слушала всё, что говорил орк, что-то отмечая про себя. Куда зайти, что купить, чем кормить больного...И как успеть всё сделать в одиночку. Или не в одиночку?
В любом случае, всё по порядку. Рада помогла Сийрину сесть, крепко придерживая за плечи, отпустила только тогда, когда убедилась, что орк сидит крепко и удобно настолько, насколько это в его ситуации возможно. Под спину девушка подложила орку ворох тряпья.
Далее снять бинты с корпуса. Это ведьма тоже делала с привычной осторожностью, чтобы лишний раз не причинить боль хотя бы своими действиями.
— Я вправила тебе выбитые кости как могла, как...умею, - Рада подняла на орка чуть виноватый взгляд и на секунду ощутила себя бездарной школьницей, плохо ответившей у доски. Тряхнула головой, чтобы отогнать дурацкое, необоснованное чувство. Она сделала что могла. И Сийрин тоже это понимал.
— Прямо сейчас есть нечего, но сейчас я кого-то попрошу заняться этим, пока сама отправлюсь на базар. Ухо... - Ведьма поднялась и вышла наружу, набрав немного воды. Холодная. Нагревать на костре слишком долго. Но решение было ближе.
— Иттрий, - Рада присела рядом, протягивая супругу ёмкость с водой, — Мне нужна тёплая вода.
Воин помог. Не поднимая на него глаз, Рада вернулась к раненому и принялась аккуратно промывать ухо, как и велели. Закончив с этим она отложила используемые инструменты и подала Сийрину небольшое зеркало.
— Сейчас я уйду, но здесь останутся...кто-то точно. Я постараюсь вернуться как смогу быстро.
Ведьма накинула на плечо сумку, немного поправила волосы, отряхнулась.
— Ари, Рейн, раздобудьте и приготовьте еды. Бульон или каша лучше всего, - Рада протянула Рейну монету, которую предполагалось потратить на сегодняшнее пропитание, — Грог, идём со мной?
Теперь Рада не утверждала, а спрашивала. С тех пор как пёс перестал быть с ней связан, ей совсем неловко было главенствовать над ним и командовать. Раньше это было обусловлено заботой о сохранности своего и Грогова здоровья, теперь такая необходимость отпала. Но старый друг никогда не был против составить ведьме компанию. Как и сейчас.
— Патока, меласса...- Рада бормотала себе под нос, соображая, куда лучше всего отправиться. Обычная лавка травника не подходила, там могло оказаться не всё, как и простой базар не подходил. Хорошо бы какой-то алхимический магазин. Там могло оказаться всё, что необходимо, в том числе и то, что требовалось ведьме.
— Ты много по городу бегал, тебе не попадались алхимические лавки? - Рада спросила у Грога.
— Мне попадалось всякое! Самый крупный, пожалуй, вон там. Идём.
Грог вёл ведьму не более двадцати минут, пока не вывел на площадь с большим фонтаном по центру. Далее чуть левее и к полукруглой деревянной двери. Вывеска намекала.
Внутри оказалась крутая лестница вниз, лёгкий туман и полумрак, разбавляемый синим могильным светом. Что это светилось Рада точно не могла определить. За прилавком стоял старик и с места на место устало перекладывал склянки с цветастыми жидкостями, чьими-то глазами, ушами, зубами вепрей, кровью чудищ...По обе от ведьмы стороны стояли высокие полки на которых в ряд располагались банки и коробочки. на других полках находились амулеты, от некоторых ведьму в буквальном смысле тянуло вывернуться наизнанку. В другой части небольшая полка с книгами. Книг немного, но все внушительные, опасные. Очень дорогие.
Рада скользнула взглядом по старику и в голове всплыл старческий, но бодрый и очень заботливый голос.
— Симус любит тех, кто даёт жизнь. Держи это, голубушка, - в ладонь легла высокая холодная склянка красивой формы с золотистой жидкостью внутри. Воображение и память словно сговорились и понесли Раду как по горной реке, больно швыряя на камни и валуны..Вот лицо палача, холодные стены, вынужденная нагота, несколько мужчин бесстрастно наблюдают как раскалённый крюк убивает самое прекрасное, что может дать миру человек. Боль. Реки боли, и невыносимое отчаяние, и неясно, от чего хуже...
Рада укусила себя за губу, заставив прийти в чувство, с лёгким удивлением обнаружив на своём животе прижатую ладонь.
— Вам чего? - дед не отвлекаясь от своего занятия кинул на ведьму взгляд.
— Костную муку, пророщенную пшеницу, мелассу, патоку... - начала перечислять Рада, — Кроме этого драконью кровь, слёзы русалок, траву веронику, кровь...а, это не нужно. Всё есть?
Старик не ответил, но со вздохом отправился в путешествие по полкам. Спустя какое-то время он вернулся с целым свёртком.
— Это всё? - Рада осмотрела товары, прикинув, ничего ли не забыла.
— Василисины глазки ещё, ветку омелы, слюну суккуба. Всё.
Покупки хоть и вышли на круглую сумму, но деньги ещё остались. Рада расплатилась и направилась обратно в амбар. Проходя мимо базара прикупила за копейки у старушки старый котелок, но вполне пригодный для использования.
Вернувшись, Рада разложила все купленные ингредиенты в три кучки: одну для Сийриновгогзелья, вторую для приворотного Кливерду, третью ближе к мандрагоре, для своего зелья.
— Какое зелье, Сийрин? - спросила она, доставая из сумки орка колбу с востроцветом.

***

Ямерт сплюнул, стараясь унять желание отвернуть монаху голову и вернуть кости прямо сейчас. На кой чёрт они так долго шли сюда, чтобы не получить ответа ни на один вопрос? На кой чёрт этот лысый хрен идёт с ними, если не знает, куда идти и что делать? Всё это раздражало неимоверно.
— Давайте пойдём вперёд, - сказал оборотень и взял Лилию за руку бодро отправился просто прямо. Просто. Прямо.
— У нас есть правило: любители книг топают сзади. Прости. - через плечо обратился он к монаху, сам придвинувшись ближе к Лилии. На самом деле просто не хотелось, чтобы монах грел уши.
— Праздник, ты помнишь? Мы на него уже опоздали. Если я правильно понял, это праздник весеннего прихода, отмечается он каждый год и...бурно. И судя по всему будет в этом году он в Валенсии, но уже через два дня. Мы не успеем туда добраться и... - Ямерт вздохнул, — так мы ничего и не узнали. Михэй когда-то говорил, что я могу обратиться к нему за помощью...
Последнюю фразу оборотень сказал тихо и понуро. Ему не очень хотелось снова повстречать цыгана, но иных вариантов он просто не видел.
— Как бы только его позвать...?

Я не считаю, скольких успела спасти,
Десять душ или, может, сто -
Сколько б ни было их зажато в моей горсти,
Меня. Не. Спасет. Никто.
©

Все люди должны трахаться. Недотраханные люди никому не нужны. © Eddy "The Havok"

Анкета

Призрак ♀

Дата: Воскресенье, 20-Мар-2016, 04:59:11 | Сообщение # 1383

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

Если от положения сидя ребра и болят меньше, то точно не сразу. Несмотря на Радину помощь, некоторые телодвижения Сийрину все-таки пришлось сделать, и каждое из этих движений, даже незначительных, отозвалось цепочкой взрывов на всех поврежденных участках ребер. Одно хорошо: такая яркая боль уходит быстро, и оставленный ею след тоже ушел легко, как уходит след с поверхности киселя. В любом случае, дело того стоило: в положении сидя орк ощущал себя менее больным и более готовым к дальнейшим процедурам лечения и самолечения.
Вначале Рада сняла бинты с его груди, потом промыла ухо теплой водой, любезно нагретой Иттрием. Процедура не очень приятная, но хотя бы не связанная с болевыми ощущениями. По ее окончанию с выводами относительно своего слуха Сийрин спешить не стал: во-первых, вода еще не вся ушла из уха, а во-вторых, спят же еще некоторые, как тут нормально проверишь. После промывки на колени Сийрину легло небольшое зеркало. Рада же собралась уходить.
— Арм, Рейн, раздобудьте и приготовьте еды. Бульон или каша лучше всего, — ведьма дала Рейну монетку. Рейн только-только вернулся со своей ночной вахты и, вообще-то, рассчитывал еще немного поспать в освободившейся теплой кроватке.
— С чего это я должен бегать? — хмуро поинтересовался Рейн, разглядывая данную ему монетку, как что-то крайне неприятное.
— Сам есть хочешь — тогда сбегаешь, — отрезал Иттрий. Воин плохо спал, только-только проснулся окончательно и находился не в лучшем своем настроении. Рейн знал, что в таком случае спорить и качать права совершенно бесполезно, Иттрий правда может оставить его без еды или еще как-то наказать за отлынивание от общественных обязанностей. Волчонок даже говорить в ответ ничего не стал, лишь испустил вздох "я-вам-делаю-большое-одолжение", накинул на плечи первую попавшуюся кофту, защиту от холодного утра, и вышел на улицу.
Что делать самому Иттрию? Воин посмотрел на Сийрина. Тот сидел на кровати, выглядел больным, но не умирающим. Рада взялась за него всерьез, все, что ему нужно, орк озвучил, и вряд ли тут Иттрий сможет быть полезным.
— Арм, ты не мог бы посчитать вслух? — вдруг попросил Сийрин. — Меняя громкость.
От коротких переговоров товарищей уже кое-что прояснилось, но целителю хотелось бы быть уверенным.
— Зачем? — удивился крестьянин, но просьбу выполнил. — Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь...
— Достаточно, спасибо, — вроде бы на губах орка скользнула улыбка. По крайней мере, более расстроенным или озабоченным он точно не стал. Счет — проверка результатов промывки уха? Ну, хоть здесь все хорошо.
"Хоть здесь все хорошо" от Иттрия существовало в форме "слава богу. Слава!" у Сийрина. Перспектива потерять слух даже одного уха казалась ему совершенно чудовищной. С одной стороны не видеть, а с другой — не слышать? Да как же так жить-то?
Тогда следующий пункт. Сийрин поднял зеркало на уровень лица, задумчиво и оценивающе посмотрел на свое отражение. След от клещей обугленный, по обе стороны от переносицы. Могло бы быть хуже, но и это само по себе будет заживать очень долго и совершенно точно не пройдет бесследно. Целитель воспользовался свежим кусочком бинта, чтобы аккуратно, стараясь как можно меньше тревожить ожог, снять жирную, не до конца впитавшуюся мазь с кожи. Хорошо заживляет, при длительном контакте с кожей оказывает умеренное обезболивающее воздействие. У использования этой, да и любой другой заживляющей мази в стандартном случае есть и обратная сторона: чем больше прошло времени с получения ранения, чем лучше оно зажило само по себе, тем сложнее потом будет зарастить его магией так, чтобы совершенно точно не осталось шрамов. Убрать риск шрамов на свежей ране очень просто, но на зажившей — нет.
Хорошо, что ожог почти не болит, и хорошо, что он еще не успел хоть сколь уверенно поджить. Хотя в данном случае глупо даже говорить о заживлении: ожоги такой степени сами по себе в принципе начинают заживать только спустя несколько недель после своего возникновения, а до того лишь дальше разрушают ткани. Но промедление здесь с точки зрения устранения шрамов тоже опасно.
Сийрин поднял руку к носу, да так и застыл на некоторое время, о чем-то задумавшись, глядя на свое отражение. "Мне и без него хватает шрамов на лице", сказал целитель Раде. И уже полученные шрамы — тоже ожоги. На носу с одной стороны уже есть несколько капель-брызг, хорошо, что светлых, не очень заметных. Но Рейнгольд заметил почти сразу и высказал что-то вроде "ты вот целитель, а сам себе нормально помочь не мог, какое к тебе доверие после этого". Слова немного другие, но смысл именно такой. Ерунда полная, эти маленькие ожоги. Но то, что стоит за ними — совсем не ерунда.
Сийрин говорил Раде, что странствующим врачом ему нравится быть гораздо больше, чем военным. Тогда он был не совсем честен. Война не просто не слишком нравилась ему, орк ее ненавидел. И вот оно, напоминание. И дело здесь не в попорченном лице.
Нигде и никогда в своей жизни Сийрин не чувствовал себя таким бесполезным, как в палатке военного госпиталя. Как бы ты ни старался, но тебя всегда катастрофически не хватает. Пока ты делаешь операцию одному человеку, в ожидании умирают пятеро. Тот, кого ты вылечил успешно, снова идет в бой, с большой вероятностью больше никогда из него не вернуться. Кого ты спас недостаточно для боев — ампутировал зараженные гангреной ноги, например — те возвращаются домой, в некоторых случаях обещая в скором времени покончить с собой. И что бы ты не делал, ты делаешь лишь с одной целью: сохранить жизнь, только жизнь, не думая о сопутствующих вопросах. Думать некогда. Человек либо будет жить, либо нет. Рисковать и долго выхаживать больную ногу, пытаясь ее спасти, если шансов не сильно больше половины, просто некогда. Простые инструменты, сложность в поддержании даже элементарной санитарии. Постоянная усталость, из-за которой все делается хуже, чем могло бы делаться. И сон никогда не воспринимался как отдых. Сон — это только потерянные, утраченные часы, и каждый час до боли жаль. Магия? Ее тоже никогда нет. Энергетические амулеты расходятся, как горячие пирожки, и обычно поступают только в первые дни сражений. Свои резервы ты бережешь для особых, исключительных случаев, когда иначе спасти жизнь человеку невозможно. На войне такие случаи ты встречаешь многократно и каждый день. Ты почти всегда энергетически у нулевого уровня. Ты должен решать, кому помогать, а кому нет. Рейн, что же можно было тебе ответить...? Лечить на войне шрамы? Звучит даже больше смешно, чем глупо. Даже если это твои собственные шрамы, и повязка могла бы быть намного меньше. Потратить драгоценнейшую энергию на такую блажь — это Сийрину не могло даже прийти в голову, как и многим его коллегам. Когда военный целитель болеет, когда сам лежит в койке — он тоже не отдыхает. Он либо продолжает лечить сам, либо делится своей магией с тем, кто способен целительствовать. Энергия не простаивает никогда. А когда ты возвращаешься в строй, то снова то же самое. Снова работа на износ и существование в атмосфере, где все, что ты можешь — несоизмеримо мало с тем, чего ты не можешь. Это давит. Это не отпускает ни на секунду. А то, что продолжает держать здесь — это "я должен". "Я должен" орка, выбравшего свой путь единожды. Которого обучали с этой целью в детстве, который пошел тем же путем дальше сам. И дело не только в долге перед первым наставником. Дело в воспитании. Выбрав профессию, ты больше не мечешься. Ты делаешь то, что уже умеешь, и в этом совершенствуешься. Ты выбрал дорогу — ты должен по ней идти.
Живя вольным целителем, Сийрин вообще-то хитрил. Жил компромиссом. И такая жизнь ему по-настоящему нравилась. Здесь была другая атмосфера. Здесь, когда к нему приходили, он помогал. Он имел возможность выхаживать тяжелые случаи, а не сразу принимать радикальные (и из-за этого порою неверные) решения. Он видел результат своих действий. Здесь он лечил, а не... складывал разделанные туши. Здесь хватало магии не только на болезни, но даже на капризы. Шрам на лице — ерунда? Скажите об этом впервые влюбленной пятнадцатилетней девочке. На самом деле, скажите об этом многим, далеко не любой воспринимает такие "украшения" на своей коже положительно.
Живя вольным целителем, ты успеваешь помогать не только другим, но остаются время и силы даже на себя. Живя военным целителем, ты живешь под знаменем, что далеко не каждая спасенная жизнь — действительно спасенная. В детстве все казалось не так. В детстве невозможно было представить себе что-то более нужное, важное, даже более героическое, чем профессия военного врача. Однако реальность разбила все эти представления в мельчайшую пыль. Когда ты лечишь хорошо, ты одновременно и убиваешь.
Мягкий белый свет летит от пальцев к ожогу. Он похож на туман, и он прохладный. Когда туман исчезает, ожог выглядит намного хуже: он покрыт темной слизью из мертвых клеток. Сийрин стирает слизь новым бинтом, и тогда становится понятно, что теперь ожог действительно поджил. Он похож на ожог более легкий, заживающий, уже с появляющейся новой кожей. Недурно, если учесть, что минут пятнадцать назад это был ожог с мертвым, обугленным эпидермисом. Теперь он спокойно заживет сам. Даже без шрамов.
Жаль, что восстанавливать кости не так просто. Но и для них найдется помощь.
Рейнгольд и Рада вернулись практически одновременно. После этого ушел Иттрий: искать источник дохода на сегодняшний день. Он знал, что после посещения лавки целителя или алхимика их семейный бюджет, сколь бы велик он не был, всегда подходит к границе опустошения. Насколько опустошение получилось глубоким на этот раз, Иттрий спрашивать не стал, просто потому, что пока не хотел лишний раз общаться с Радой. Воин не чувствовал себя настолько виноватым, чтобы избегать супругу, не злился больше на некоторые ее пункты поведения. Просто пока не очень хотел с ней общаться.
Не спрашиваясь лишний раз, Рейнгольд ушел во двор, варить из всего купленного бульон. Сам, добровольно. Ну, готовка — это не так уж сложно и напряжно, часто Рейну даже нравилось.
Сийрин же внимал тому, как Рада рассортировывает купленные ингредиенты по кучкам. Две кучки понятно для чего, третья — нет.
— Какое зелье, Сийрин? — поинтересовалась ведьма, закончив с раскладкой.
— Я малость польстил ему, назвав "зельем", — орк коротко вздохнул. "Зелье" должно было получиться страшно гадким, и ему придется его пить. Не один раз. — Муку надо смешать с патокой, чтобы получился такой густой клейстер, потом добавить туда несколько щепоток востроцвета и размешать. Нагреть, но не доводить до такого состояния, чтобы больно было держать там палец. Скормить мне. По сути, это просто материал, из которого будут восстанавливаться мои кости. Если буду ускорять заживление без этого — то материал будет браться из какой-нибудь другой, пока здоровой кости. И восстановить ее потом будет почти невозможно. Коварное дело, заживлять переломы магией. Пшеницу лучше в зелье не клади. Я ей отдельно полакомлюсь. А что там у тебя такое, в последней кучке? Для чего это?

***

Монах пошел сзади, сохраняя некоторую дистанцию. У Лилии и Ямерта была возможность поговорить наедине. По крайней мере, не слишком громко.
— Позвать Михея? — переспросила Лилия. Задумалась. — Ну, в городе можно отыскать телепата и за кругленькую сумму попросить его передать сообщение цыгану. Для этого он попросит у тебя что-либо, принадлежащее Михэю. У тебя есть такая вещица? Он дарил тебе что-нибудь на прощание? Но, Ямерт, ты уверен, что нам вообще нужен Михэй? По-моему, он не умеет говорить иначе, чем загадками. Загадок у нас и без того ну просто предостаточно. Не помешали бы четкие, конкретные ответы. Может быть, нам стоит вернуться к Алонсону? Он менее прочих склонен дурить голову. Хотел монаха — мы нашли монаха — пусть теперь помогает с ним разобраться. Кстати, о монахе. Надо бы продемонстрировать ему что-то, чтобы склонить на нашу сторону. Может, следы твари, сожранные ею тушки? Ты когда-то искал их. Находил. Я тоже. Самое время сделать это снова, найти место, где она питается на данный момент, а дальше отыскать высушенный труп — лишь дело техники. Есть ли у нас что-нибудь еще...?
Итак, три пути. Пророк-Михэй, мудрец-Алонсон, да монах, хранитель тайных знаний. Все пути непростые, и особенно последний, хотя на него многое опирается. Там, в монастыре, была сказана очень важная вещь: а что Ямерт и Лилия собираются потом делать с полученными знаниями? Монастырской поддержки, даже если она и будет, не хватит, и об этом тоже было ясно сказано. Что тогда? Искать самых сильных, мудрых мира сего, и уговаривать их в помощи? О небо. Даже уговорить открыть книгу одного жалкого монаха у Лилии и Ямерта так просто не получилось. А если для нейтрализации Тереглава потребуется свора перворанговых архимагов? Как их упрашивать, какие им доказательства показывать? Не может ли случиться так, что, зная все об апокалипсисе, Ямерт и Лилия не смогут сделать ничего, просто им достанутся билеты в первые ряды?
Само собой, такие предположения — не повод не пытаться, однако настроение они не улучшали. Не улучшало настроение и осознание того, что Ямерт и Лилия ухитрились завалить свое первое задание и не успели вовремя к празднику весеннего прихода. Два дня, Валенсия...? Можно даже не пытаться спешить. Разве что где-нибудь здесь, в горах, в каком-нибудь овраге случайно завалялся маг, на высоком уровне владеющий телепортацией, и готовый помочь забесплатно.
Алонсон говорил, что ей и Ямерту очень важно быть там. Что там перевернется их прошлое, настоящее и будущее. Что, чтобы побороть злую силу, им надо воссоединиться. С кем воссоединиться...? Те, кто мог помочь, уже умерли. Лилия перебирала в голове возможные варианты, но ничего не находила. Может быть, Алонсон имел ввиду знакомых Ямерта? Или помощь должна была последовать с той стороны, с которой они не ожидали? Как ни жаль, но теперь это уже не важно, и все рассуждения на эту тему становятся пустопорожними. На праздник они не успевают. С теми, с кем должны были, они не встретятся. Шанс упущен, эта дорожка закрыта.

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Среда, 30-Мар-2016, 08:49:07 | Сообщение # 1384

Сообщение отредактировал(а) ЙошЪ - Среда, 30-Мар-2016, 09:55:47

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

— А что там у тебя такое, в последней кучке? Для чего это?
Рада подняла на орка глаза, затем снова осмотрела все свои кучки. Какая из них последняя она не очень понимала. Ну, про одну Сийрин знал точно, а вот про две остальные мог не догадываться. Рада решила рассказать про обе.
— Вот здесь часть ингредиентов для приворотного зелья, которое мы проиграли в карты. Моё дело сварить, а как Кливерд будем поить им свою пассию — его проблемы. А это, - ведьма указала на кучку с драконьей кровью, — Это для тебя. Моя мандрагорка ещё совсем молода, но уже может кое что дать. Я сварю для тебя зелье...Предупреждаю, оно очень неприятное на вкус, цвет, запах...Вообще. Его употребление тоже весьма необычный процесс, и побочные эффекты не самые приятные в том числе. И оно, Сийрин, тёмное. Результат наступит быстро, но и своё зелье тоже заберёт.
Пока Рада объясняла, параллельно искала посудину для нагревания патоки, решив первым делом заняться приготовлением по рецепту орка.
— Не опасайся. Всё твоё останется при тебе. Несколько ночей ты будешь видеть очень живые сны, скорее всего кошмары. Что-то из прошлого, такое, в чём ты сам себе боишься признаваться, или что-то, о чём не хочешь вспоминать. Это и будет платой. Зато зелье поставит тебя на ноги в считанные дни. Живая драконья кровь подогреет твой тонус, даст сил, мандрагора в сочетании с остальными ингредиентами усилит любой эффект в сто крат. Там будет и моя кровь, она нужна в качестве платы в том числе, как и часть моих сил, фактически ты выпьешь их у меня, когда зелье будет готово. А для скорой регенерации мне нужна кое чья кровь. Этото кто-то сам по себе имеет способность отращивать хвосты.
Рада красноречиво посмотрела на Рейнгольда.
— Мне нужно совсем немного и кровь нужна волчья. Кроме того слюна. Тебе ведь не будет сложно плюнуть в зелье Сийрина, лапа? - спросила ведьма тоном не допускающим возражений, хоть и улыбнулась чуть.
— Но этим мы займёмся ночью. До этого времени нужно будет ещё прикормить мандрагору. Тобой, Сийрин. Она не возьмёт много.
Сев перед орком, чтобы он сумел контролировать процесс, Рада смешала муку с патокой, добавила востроцвет, тщательно перемешала и...И пожалела, что она не Иттрий. Так бы она приподняла миску на ладони и нагрела не отходя от места, а теперь придётся выходить наружу и нагревать всю массу на костре. Чем она и занялась. Прежде, чем выйти, ведьма принесла орку банку со своенравным растением, поставив её вниз к лежанке. С банкой Рада обращалась аккуратно, трепетно и бережно. Необъяснимо девушка испытывала к растению едва ли не материнскую нежность.
— Она может потянуться к тебе, но больше чем нужно не выпьет. Сам руку к ней не тяни — укусит и ты знаешь, что будет. Это не больно. Не больнее, чем пиявка. Ну, чуточку, может, больнее. Если что, я рядом.
Говоря это Рада смотрела твёрдо орку в глаза, тем самым привлекая внимание на себя, чтобы Сийрин не отвлекался и был сосредоточен на собеседнике. Тем временем аккуратно закатывала рукав на руке, вытягивала её и опускала вниз, к банке. Когда рука была внизу, ведьма нащупала пальцами венки на запястьях и, прижав к одной большой палец, быстро полоснула по ней коротким движением, пустив кровь, которая ручейком сбежала вниз, капая на землю. Несколько секунд, и мандрагора довольно зашевелила листьями.
— Скоро я вернусь. Если что, позови меня.

***

— Дарил. Особый прощальный подарок. — обречённо сказал Ямерт после недолгой паузы и вздохнул. И что, он должен целовать телепата?! Врядли это сработает, — Но кругленькой суммы у нас всё равно нет. Так что вернуться к старику самый верный вариант. Вот пусть он заодно объяснит, для чего отправил нас к чёрту на рога.
Ямерт замолчал, посмотрел на знахарку, затем медленно на ходу полуобернулся через плечо и ухмыльнулся монаху.
— Последний раз следы твари я находил неподалёку от Янтарной как раз. Но это было...давно. Не знаю, есть ли сейчас там что-то. В любом случае, нам нужно следовать именно туда. Пойдём глухим лесом. Прошу, держись ко мне поближе, в лесу волки. И чёрт знает кто ещё.
Оборотень развернулся к монаху.
— Эй, любезный! Как насчёт прогулки по лесу? А после зайдём в гости к одному достопочтенному старцу. Вам с ним будет о чём побеседовать.

***

Дерек поставил на стол опустевший кубок с вином. Он сидел совсем один в большой зале посреди которого стоял огромный круглый стол. Сейчас рядом, по его приказу, не было даже верных сопровождающих, обязанных всегда оберегать покой монарха и обеспечивать безопасностью Недоброжелателей у Дерека хватало всегда.
Утром он вернулся из глухой чащи леса, где уже несколько лет вскармливал чудовище, надеясь подчинить его себе и с его помощью захватить власть. Королём Дерек уже стал, не без помощи древнего божества, но этого ему было мало, она алкал захватить и соседние земли и подчинить их своей воле. Долгие и бесполезные кровопролитные войны были скучны, неинтересны и малоэффективны, закрывая глаза на то, что соседние государства обладали куда более серьёзной военной мощью. Особенно сейчас, когда тварь затребовала в том числе и человеческие жертвы. Под железным кулаком народ бунтовать не смел, но Дерек не был дураком и понимал, что ослабленные страхом и отчаяньем люди не будут сражаться за него и в лучем случае вся его армия — просто пушечное мясо. Для настоящей битвы нужны люди, готовые с чистой душой положить жизнь за любимого государя.
— Скоро я наберусь сил и ты станешь мне не нужен, - голос божетсва звучал отовсюду, гремел в голове и взрывал барабанные перепонки. Сердце невольно замирало, а кровь в жилах стыла.
— Но..как? Ты обязан мне, если бы не я, ты бы никогда не возродился!
— С тобой или без тебя, я бы вернулся. Ты помог мне, это верно, и я буду к тебе милостив, не выпью твою душу. Но я никогда не буду подчиняться тебе. Никому.
Дерек только сейчас осознал, какое бесконтрольное чудовище вскормил собственными руками. И у него не было никаких рычагов давления на него. Древнее зло так просто не унимается.
Сейчас он стучал по столу пальцами, находясь в тяжёлых размышлениях.

Анкета

Призрак ♀

Дата: Понедельник, 04-Апр-2016, 22:23:20 | Сообщение # 1385

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

Описание того зелья, что ему предстояло выпить, Сийрину не могло понравиться, но не могло и не вызвать любопытство. Зелье темное, ингредиенты не самые приятные, расплата за его употребление будет... но кому, как не целителю, не знать о том, что самые действенные вещи зачастую оказываются самыми сложными, самыми гадкими в приготовлении? Большинство настоек его медицинской практики тоже готовились отнюдь не из слез единорога и сладких полевых цветочков. Вот с мандрагорой орку доводилось работать, правда, с сушеной и измельченной. Даже то — мощная вещь, на что же способно живое растение, да еще и правильным образом энергетически заряженное? Очень интересно, однако в самой зарядке есть проблема. Зелье будет пить силы у Рады. Рада дает силы добровольно, с моральной стороны вопроса Сийрин не тревожился, но не мог не задуматься о другом. А сколько этих вот сил у Рады убудет? Вдруг зелье заберет их столько, что ведьме будет тяжело восстановиться или, хуже того, она дойдет до опустошения? Если подвести мага к опустошению, то это всегда плохо кончается. Но что будет с ведьмой? У них другой механизм восполнения сил, и резервы они используют по большей части внешние, а не внутренние. Вероятно, сил у Рады будет взято не так уж и мало, темные зелья никогда не делают скидок. Расплата "живыми снами" и несколькими кровопусканиями за столь быстрое выздоровление казалась слишком низкой. Вопрос цены — важный вопрос. Надо будет обязательно поговорить с Радой на эту тему.
— Я вообще-то что пришел, — Рейнгольд никак не отреагировал на предложение поделиться своей кровью и плюнуть в зелье. Ему уже не один раз приходилось работать "донором" для Июля, так что в такой процедуре он уже не видел ничего особенного, даже капризничать по этому поводу ему уже давно надоело. — Запустил вариться ваш бульончик. Теперь все. Только ждать. И я — спать.
Рейн плюхнулся на кровать мордой вниз и, возможно, правда в скором времени отправился в страну снов. Сказать было сложно, лицо парня закрывала его шевелюра.
Рада тем временем занялось мандрагорой и ее кормлением. Устроив Сийрину небольшое кровопускание и предупредив орка обо всех последствиях, ведьма ушла наружу, греть зелье. Сийрин ждал ее, сидя на кровати, с опущенной вниз рукой, с которой в горшок с мандрагорой текла тонкая струйка крови. Довольно долго ничего не происходило. Сийрин просто смотрел в потолок, о чем-то задумавшись, и к тому моменту как кровь из разреза на руке прекратила течь, уже и не думал о том, что в скором времени должно произойти. И это "что-то", когда произошло, застало его врасплох, и за свою безмятежность целителю пришлось заплатить тем, что уже платили Рейнгольд и Арм.
Когда что-то холодное касается твоей руки и пытается заползти по ней наверх, когда ты этого холодного не ждешь, ты практически наверняка рефлекторно дернешься. Сийрин вот дернулся. И моментально получил за это укус. Метаморфоза-наказание произошла практически моментально, но на первый взгляд без ярких перемен: взгляд Сийрина просто сделался очень-очень несчастным, как у голодного, мерзнущего на снегу щенка. Ну а что? Больно же очень! Как очень терпеливый ребенок, Сийрин терпел молча, но свои страдания шифровать визуально не мог, не умел, не догадывался.
Когда Рада вернулась, Сийрин приветствовал ее вот таким вот взглядом, в котором плескалось еще и удивление. Если Рейн, Арм, много времени провели с Радой и Иттрием, облик последних укрепился в мозгу постраданцев и перенесся "в детство", то у Сийрина так не получилось. Раду он не узнал, только смутно осознавал, что когда-то где-то видел эту женщину, и что она добрая.
— Извините, леди, я вас знаю, но почему-то не помню, — говорил Сийрин тихо, немного нерешительно, растерянно смотря Раде в глаза. — Скажите, а где моя мама?
Рейнгольд шевельнулся, разгреб пальцами волосы перед левым глазом, чтобы глянуть, что же там такое происходит, и укусила ли целителя мандрагора, или он впал в белую горячку от какого-нибудь своего зелья. Увидев лицо Сийрина, Рейн сразу понял, что тут виновата именно мандрагора. Печати "детства" она ставил на своих жертвах большие. Рейнгольд хрюкнул в попытке сдержать смех, перевернулся на спину, передвинулся в сидячее положение и, скрестив руки на груди, возбужденно сверкая глазами, стал следить, что же тут будет происходить дальше.

***

Что такое Янтарная и где это находится, монах не имел ни малейшего понятия. Зато о том, кто такие волки, имел, и съеденным ими быть не хотел. Судьба судьбою, но самолично класть палец в рот беде монахи были не приучены.
— С достопочтенными старцами только я из нас всех и могу беседовать, любезный, — в тон Ямерту отозвался Аиверия. — Чтобы не скончался старец от культурного шока преждевременно.
Остроты остротами, но к Ямерту и Лилии монах стал держаться ближе. Все-таки волки.
Когда троица спустилась к подножию горы, ее ждал приятные сюрприз: оставленных на привязи лошадей никто не съел. Но зато обрисовалась другая проблема: лошади две, а всадника три. Разделить лошадей поначалу казалось очень просто: Ямерт и Лилия едут вдвоем, Аиверия — позади них, на своей отдельной лошади. Однако план провалился еще в самом начале исполнения, когда путники стали рассаживаться по лошадям. Ямерт и Лилия уже были в седле, когда Аиверия еще расхаживал вокруг своего "транспорта".
— И что мне с ним делать? — неприязненно поинтересовался монах, одним пальцем трогая заправленное стремя и в душе не чая, как так можно залезть на лошадь, коли "подножка" расположена очень высоко.
— Ты что, на лошади ни разу не ездил? — с голосе Лилии звучали одновременно и огорчение, и досада.
— Библиотека монастыря плохо приспособлена для верховых прогулок.
— Никогда? Никогда-никогда?
— Могу повторить это слово сотню раз, если станет понятнее.
— Так, — Лилия коротко вздохнула, спрыгнула на землю, подошла к лошади монаха, чтобы самой подготовить ее к дороге. — Сейчас нет времени учить тебя этому, и скорость шагом мы себе позволить не можем. Поедешь вместе со мной.
— Не поеду, белокурая. Я видел, как ты держалась в седле за своим спутником.
— ... как?
— За его торс. Я не буду держаться за твой торс.
Лилия только-только успела подумать об обете безбрачия, как монах разрушил эту идею:
— Прикосновение моих рук склонит тебя к греховным мыслям, женщина. Мне не гоже искушать простых людей.
— В зеркале себя видел, искуситель? — Лилия подбоченилась, и как-то ухитрилась направить на Аиверию взгляд сверху вниз, хотя сама была заметно ниже мужчины. — Даже если будешь откровенно лапать меня, не будет у тебя шансов. А ты не лапай.
— Нельзя, — отказал Аиверия, скрестив руки на груди.
— Ну я не знаю, — Лилия всплеснула руками. — Лошадь сможет нести двоих взрослых мужчин? Ямерт? А его, Хранитель, ты можешь искушать?
Лилия спросила с сарказмом, монах ответило серьезно.
— Могу. Если он не относится к отряду "универсалов".
— О боги. Не относится.
— Не поминай богов всуе, женщина.

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Среда, 13-Апр-2016, 07:22:40 | Сообщение # 1386

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

Нагревание смеси отняло у ведьмы некоторое количество времени. Параллельно она проверила варившийся Рейнов суп, время от времени прислушиваясь к звукам из амбара. Звуков, во всяком случае таких, на которых следовало бы обращать внимания, слышно не было, а потом ведьма была спокойна, потирая уставшие глаза доделывала начатое. Когда и суп, и зелье были готовы, девушка дала им немного остыть и понесла обратно, отпаивать больного и совершать прочие приготовления. Однако, когда она вошла внутрь, её ждал сюрприз.
— Извините, леди, я вас знаю, но почему-то не помню, — говорил Сийрин тихо, немного нерешительно, растерянно смотря Раде в глаза. — Скажите, а где моя мама?
Орк смотрел на Раду молчаливо-испуганным, терпеливым взглядом. Взглянув вниз, на лениво шевелящую чуть набухшими листьями мандрагору, ведьма всё поняла, глубоко вздохнула и терпеливо улыбнулась.
— Меня зовут Рада. А твоя мама скоро вернётся, малыш, ты можешь не переживать. А теперь нужно поесть. Ты не против?
Ведьма бережно убрала напившееся растение в сторону, бегло осмотрев его. Не смотря на всё, мандрагора была довольна и сыта, прислушавшись можно было различить довольное сытое урчание. Первым делом принялась обрабатывать ранку на запястье помолодевшего орка.
— Дай мне, пожалуйста, свою руку, малыш. Я не сделаю больно. Но может быть неприятно, потерпишь?
Вопрос был не нужен, было совершенно очевидно, что малютка-Сийрин потерпит, только в глазах будет плескаться вселенское терпение. Рада быстро обработала ранку на руке и перетянула её чистым бинтом, после чего присела на край лежака.
— Сейчас нужно будет выпить одно снадобье, оно поможет твои костям зажить. А потом намного поесть вкусного супа, который сварил для тебя Рейнгольд. Вон он, сидит, ухмыляется, - Рада кивнула на волчонка и вновь посмотрела на орка, чуть улыбнувшись, и не удержавшись, погладив по голове.
— Приступим?
Налив в кружку нагретую с добавками патоку Рада протянула её больному, который безропотно принял снадобье внутрь. Следующим был суп, который скармливался с ложки.
Рада тлком не могла сказать, что с ней происходит. Может быть просто устала. Но ни к Арму, ник Рейну в той же ситуации, она не испытывала такой теплоты, а здесь вообразила себя если не матерью, то как минимум заботливой тётушкой или старшей сестрой. Чувство это было приятное. Хотелось оберегать маленького орка и защищать, прижимать к себе и гладить по голове. И от этого было тепло. Но недолго. Вспышкой мелькнули события нескольких лет назад, которые, казались, были совсем недавно. А ведь с Иттрием ребёнку сейчас было было бы около четырёх-пяти лет. И если бы это был мальчик, может быть, он был бы похож на орка?
Ведьма зажмурилась и закусила губу, а открыв глаза вновь взглянула на Сийрина. В голове мелькнула озорная мысль, может быть, не самая честная. Но ведьма пообещала себе, что в случае сего остановит процесс.
— Расскажи мне, малыш, кто ты? Чем ты занимаешься и откуда вы с мамой пришли сюда? Где твой папа?

***

Ну конечно, разве монахи могли обладать искусством верховой езды? тем более ТАКИЕ монахи. Рассчитывать на чудо не приходилось. То проделать весь путь пешком, тем самым растянув его на два лишних дня минимум, совсем не вдохновляло ни Лилию, ни Ямерта. И здесь встаёт вопрос, превратившийся в мини-игру наподобие пятнашек: как поделить двух лошадей так, чтобы не умеющий сидеть верхом не был причастен к управлению транспортом? Казалось, что всё решается просто — кто-то поедет вместе. По умолчанию было очевидно, что с Аиверией поедет Лилия, но тут встала вторая проблема.
— Прикосновение моих рук склонит тебя к греховным мыслям, женщина. Мне не гоже искушать простых людей.
— В зеркале себя видел, искуситель?
Ямерт, не удержавшись, хрюкнул от смеха и к своему стыду ощутил лёгкий укол необоснованной ревности. Совсем необоснованной, так как было очевидно, что ни Лилия не заинтересуется Аиверией, ни тем более Аиверия Лилией. Да и даже если будь наоборот, ревность была бы некстати, потому что Лилию никак нельзя было назвать Ямертовой "волчицей". А от тог стало стыдно вдвойне. Ямерт коротко вздохнул, опустив глаза, про себя поругав себя, терпеливо ожидая сидя верхом разрешения вопроса. Не самого приятного для себя.
Разбирательства он слушал молча и мрачнел чем дальше, тем больше. Становилось совершенно очевидно, что за торс мужчину будет обнимать не Лилия, а противный мужик.
— Не опасаешься, обаятельный, что рядом с тобой я начну переквалификацию? - громко спросил Ямерт разворачивая коня и двигаясь ближе к холке, чтобы монах мог забраться. Одновременно с этим он подумывал. вообще побежать пешком, на своих четырёх. сковать в любом случае не стоило.
Ямерт воздел мучительный взгляд вверх.
— Небеса за что-то злы на меня, - молвил он ощущаю стиснувшие его рёбра стальные объятия и невольно вспоминая Михэя. Впереди предстоял путь пары дней.

Анкета

Призрак ♀

Дата: Воскресенье, 17-Апр-2016, 02:49:46 | Сообщение # 1387

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

Простые на словах вопросы Рады оказались совсем непростыми на деле. Сийрин нахмурился, поерзал на месте, болезненно кривясь от этих полурефлекторных движений. Мандрагора не откинула орка в какую-то определенную точку из его прошлого, она просто создала в его разуме собирательный образ его-ребенка. Получившийся таким способом "ребенок" совершенно нормально воспринимал свое взрослое тело, свой взрослый голос, и совершенно не ориентировался в собственном времени. Сийрину сейчас было одновременно и четыре, и шесть, и восемь лет, и при этом он знал некоторые факты из своей жизни, собранные им в более позднем возрасте. Отношение к окружающему миру Сийрина тоже не шло целиком из его детства. Так, сейчас он совершенно не был удивлен присутствию рядом с собой аж целых двух людей (!), хотя впервые близко пообщался с человеком лет в двенадцать, а попал в обычное человеческое общество еще на два-три года позже. В своем настоящем возрасте хоть четырех, хоть шести, хоть восьми лет Сийрин бы не остался спокойным в присутствии человека, он бы любопытничал, но в то же время и немного осторожничал.
Что же, первый вопрос самый простой. "Кто ты такой". По отношению к болтливости Сийрин ухватил маленького себя, того бесхитростного орчонка, у которого что на уме, то и на языке. И того себя, чуть более старшего, которому не слишком часто, но все-таки порою не хватало общения и семейного тепла.
— Меня зовут Сийрин, я сын Клариссы, — фамилиями орки не пользовались, но для какого-то различия между одноименными особями пользовались отчествами, точнее, "матчествами", так как орчонок значился именно при матери. Отцы... отцов после достижения ребенком определенного возраста рядом с потомком ничего не держало, и многие мужчины уходили, зная, что, скорее всего, больше никогда не вернутся в семью. Потому что женщины с детьми тоже не так уж и часто оставались на одном месте в течении нескольких лет. И это было нормальным в их обществе.
Только дети все равно скучали. И Сийрин скучал, очень.
От первого вопроса - сразу к третьему.
— Папа ушел по взрослым делам, — ровным, но отнюдь не веселым голосом сообщил Сийрин. — Мне же уже... э-ээ, ух.
Орк поморщился, слегка наклонил голову, потер лоб тыльной стороной ладони. Тоже не очень детский жест, продукт странной ассимиляции.
Сколько ему сейчас лет, Сийрин сказать не мог, как не мог и ответить на второй вопрос: откуда они пришли с мамой и где они вообще теперь.
— Я охотился с мастером Ирвингом...? — Сийрин спрашивал, а не утверждал. Когда-то в раннем детстве во время обучения ему досталось от дикой лесной кошки, правда дело обошлось по большей части испугом и несколькими глубокими царапинами на руке. Взрослые были начеку. Вот и сейчас, лежа в кровати явно больной, Сийрин подумал, что что-то подобное могло случиться с ним снова, только в более серьезных масштабах. Что он просто заболел чем-нибудь с температурой, Сийрин не допустил ни на миг, поскольку не болел практически никогда. — Я... у-й.
Сийрин потряс головой, ойкнул от вновь ударившей под ребра боли, выпрямился, и постарался теперь думать о том, чтобы не дергаться и сидеть спокойно. Нельзя сказать, что орк не помнил ничего конкретного, нет. Напротив, его детские воспоминания стали ярче, живее, возникли и те, о которых взрослый Сийрин уже позабыл. Только целитель в них сейчас совершенно не ориентировался. Что произошло раньше, что позже, что было именно сегодня...? Похоже на калейдоскоп со стекляшками, яркий, красивый, со случайно собранным узором. Когда Сийрин попытался разобраться с этим узором, у него почти физически начала болеть голова.
— Наверное, я потерялся, — спустя минуту со вздохом сообщил Сийрин. Имел ввиду "малыш" вовсе не потерю ориентации в воспоминаниях, а простую потерю в местности. Ни этот амбар, ни находящихся в нем людей он не знал. Черноволосая женщина сказала, что она Рада, но ситуацию ее имя совсем не прояснило. Как и была Рада до того смутно знакомой, но вроде приятной тетенькой, так такой и осталась, но ее заверения в том, что мама скоро придет, в голове как-то не укоренились.
Позиция потерянца Сийрину совсем не нравилась. Вот как, как искать отсюда маму, мастера, свою последнюю общину? А они — найдут ли его? И вдруг так страшно, так пусто и так одиноко стало, что плакать захотелось. Не так, шумно и навзрыд, как делают истеричные дети, а тихо забившись носом в угол, чтобы только слезки капали, и чтобы никто не увидел, как от душевной боли кривятся губы, и уж точно чтобы никто ничего-ничего не слышал. В угол Сийрин забиться не мог, потому вновь проявил чудеса самоконтроля, отворачиваться и утыкаться в подушку он не стал, лишь закусил нижнюю губу, чтобы не вздумала предательски дергаться. Но слезки все равно чуть-чуть проявились, увлажнив глаза. Глаз. Сийрин вытер ладошками и левый, и правый (по повязке), как сделал бы в детстве. На левой ладони остались несколько соленых капель, на которые "малыш" сначала посмотрел намного удивленно, а потом смущенно вытер о простыню.
Мама за такое проявление эмоций всегда здорово ругалась. Но все равно сейчас Сийрин очень-очень хотел ее видеть, хотел больше всего на свете, потому что боялся навсегда потерять. Уж он-то уже прекрасно знал, как тот, кто уходит, кто остается один, больше никогда не возвращается.

***

Аиверия и правда держал Ямерта отнюдь не нежно, а стискивая оборотня под ребра железной хваткой. Монаху не нравилась лошадь, а еще больше не нравилась мысль о том, что он может с нее свалиться, тем более на такой скорости. Тут и шею сломать недолго, а от этого никакие молитвы не помогут. И чем дальше, тем хуже. Держался монах на лошади исключительно благодаря хватанию за Ямерта, ритм движения "транспорта" совершенно не чувствовал и, естественно, к концу ездового дня отбил и натер себе все, что только можно было отбить и натереть.
— Боги. И почему вы только не ходите пешком, — выдохнул Аиверия, сползая с лошади, когда наконец-то день безумной тряски закончился. — Мои братья всегда ходили пешком. Да, долго. Ну и что? Зато нету ТАКИХ ощущений!
Дзен и расслабление во время езды верхом не помогали. Они просто не запустились, потому Аиверия был крайне напряжен и озабочен тем, чтобы не свалиться с лошади. Кажется, чуть расслабишься на секунду - и все! Привет, земля!
Так что впечатлений выдалась масса, и сплошь негативная. Лилия, вспомнив свои первые поездки верхом, пожалела монаха, но ничем помочь ему не могла. Последствия неумелой езды верхом - явно не те последствия, ради которых оправдано перезапускать токи организма. Увы, но магия знахарки не была рассчитана на бытовые, рядовые случаи.
— Ты просто поешь, — Лилия протянула монаху раскрытый мешок с сухарями. Так себе обед, после долгого дня хотелось пищу более солидную. Мясо бы, рыбку, или хотя бы просто что-то горячее, вроде овощного супчика. Раньше Ямерт ходил на охоту, нередко приносил дичь, а Лилия готовила. Но есть ли теперь время и желание на кулинарные изыски — большой вопрос. Хотя, с другой стороны, все равно Лилия и Ямерт уже опоздали везде, где только могли. — Не скажу, что завтра придет облегчение. Но все-таки постарайся отдохнуть.
Монах ничего не ответил, только скользнул по лицу Лилии своим колючим взглядом, протянул руку к мешку и взял горсть предложенного угощения. Угощения? Вполне. Аиверия не имел ничего против того, чтобы пережить голод, забив живот сушеным белым хлебом. И похуже питаться доводилось, и вовсе не питаться — тоже.
Лилия глотнула из фляги воды. Точнее, хотела глотнуть: жидкости внутри последней больше не было. Знахарка грустно потрясла фляжку горлышком вниз, на землю упали две капли воды.
"Надо бы отыскать родник", — решила Лилия. — "По звериной тропке выследить, куда обитатели этого леса пить ходят. Но это чуть позже".
— Аиверия, — негромко окликнула знахарка монаха по имени. Тот повернул к ней голову, продолжая жевать сухарь, но ничего не сказал, так что Лилия продолжила сама. — За завтраком я показывала свое клеймо. Твой брат сказал, чтобы я обратилась к тебе за помощью. Я обращаюсь. Ты можешь что-нибудь с этим сделать? Пока я ношу его, моя судьба страшна.
Аиверия, по-прежнему ничего не говоря, протянул вперед руку и довольно грубым движением отодвинул Лилии челку со лба, и какое-то время придерживал ту в стороне, рассматривая метку на коже женщины. При этом монах хмурился не больше, чем обычно, и никаким образом не выражал своих эмоций. А может, их и не было...?
Аиверии не потребовалось даже обращаться к книжной памяти. Нужное заклинание (или, точнее сказать, годное) он легко вспомнил сам. Уж больно любопытным оно было и в свое время сильно привлекло его внимание.
— Я знаю, как обратить все вспять, — сказал монах, убирая руку от лица Лилии. Знахарка еле удержалась от того, чтобы не вздохнуть с облегчением: то, как ее трогал монах, как рассматривал, ей не понравилось. — Ритуал прост, и слово всего одно. Но нужны ингредиенты, достать которые будет непросто. Много веков никто не мог, или же не пытался их собрать.
— Какие это ингредиенты?
— Их всего семь, — монах сложил руки перед собой, переплетя пальцы, отвернулся от Лилии и направил взгляд куда-то в пустоту. — И число ингредиентов, и каждый ингредиент — это символ чистоты. Первый настолько классический, что ты сама можешь легко его угадать, если под клеймом в голове у тебя осталось хоть немного соображалки.
— Кровь девственницы?
— Верно, — Аиверия чуть склонил голову. — Или девственника, не суть важно, причем дети не подходят. Второй ингредиент — подарок от животных. Слюна хищного зверя, который никогда не пробовал крови. Здесь возраст не регламентируется. Третий — растение. Стеклянная роза. Мне продолжать?
— Пока все просто, — Лилия позволила себе легкую улыбку. — Я знаю, где растут стеклянные розы. Чистая скорбь, практически панацея от порчи и яд..
— Знаешь, славно, — перебил ее Аиверия. — Четвертый — гриб. Не простой. Танцующий.
Лилия прикусила нижнюю губу. Вот теперь начались сложности. С танцующими грибами она не встречалась никогда за годы своей практики, только слышала о них, да и то считала легендой. Цветные, светящиеся грибочки, которые всегда живут под землей, а наружу вылезают лишь раз в год в летнее полнолуние, чтобы напитаться лунным светом и спариться?
— Это тот гриб, о котором я думаю? — уточнила Лилия. — Который появляется на поверхности раз в год летом в полнолуние, чтобы...
— Да. Он существует. Нет, я его не видел, — кажется, вежливость монах тоже никогда не видел. — Пятый — сон младенца.
— Как можно добыть чей-то сон..?
— Книги молчат об этом. Но это не самое сложное. Только после того, как соберете первые пять частей, я открою вам последние две. Они за завесой тайны. Это тоже своего рода символ.
— Но ты же их знаешь!
— Да. И поэтому в моих руках зелье никогда не станет годным для использования.
— У нас нет другого выхода?
— У вас — не знаю, я больше ничего предложить не могу. Если решитесь, то помните, что собирать ингредиенты нужно именно в том порядке, в котором я их перечислил. Как сохранить кровь и слюну к тому времени, как вы соберете все остальное, думайте сами.
Лилия ничего больше не сказала. Надо было обдумать все. С одной стороны, выбор небольшой, а с другой были с этим способом несколько очень сложных моментов. Во-первых, где найти танцующие грибы и как поймать чей-то сон? Во-вторых, а что это за тайные ингредиенты? Вдруг там, например, чье-то сердце, надо кого-то убить? Или что-то, что еще сложнее грибов и пойманного сна? Третья сторона: никто же все-таки ни к чему не обязывает. Можно начать собирать, а там посмотрим, будет ли получаться.
Как бы хотелось найти способ проще.
— Я за водой, — Лилия поднялась с бревна, собрала у всех фляги, взяла из сумки дорожный мешок для воды. — Далеко не уйду, не бойтесь за меня.
Волки? Волки. Но Лилия очень много за свою жизнь находила одиночкой по лесу, и звери ее не трогали. По крайней мере такие звери, нормальные, летние. Выходить зимой, рискуя встретить оголодавшую волчью стаю, проверяя свою непонятную харизму, Лилия никогда не выходила и не стремилась это делать.
Родник нашелся по звериной тропке, запасы воды знахарка пополнила. Дело не заняло много времени, но Лилия позволила себе немного прогуляться. Хотелось немножко тишины и одиночества.

Звери нюхали следы Лилии. И не только звери.
Скрюченный палец с раздутыми суставами коснулся палого листа, по которому меньше минуты назад прошла Лилия. Длинный, желтый ноготь проткнул лист посередине. Послышался тихий звук, как будто бы кто-то, обладавший не здоровыми легкими, втягивал в себя воздух маленькими порциями. Принюхивался.
От самого того, кто нюхал, пахло лишь влажной древесиной, что уже начала тлеть. У него не было никаких других запахов.
Вместе с листом, которого касалась нога Лилии, странная фигура исчезла. Просто растворилась в воздухе.
Не сейчас.

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Понедельник, 16-Май-2016, 09:36:40 | Сообщение # 1388

Сообщение отредактировал(а) ЙошЪ - Вторник, 17-Май-2016, 14:09:39

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

Рада внимательно, не перебивая слушала отповедь окунувшегося в детство орка, не перебивая и не влезая, давая ему время на размышления и осознание себя. Ну и наблюдать за ним было интересно. Сийрин являл собой некоторый гибрид взрослой особи и ребёнка, что давало интересную, но совсем не гремучую смесь.
«Ты, наверное, был славный малыш», - про себя подумала ведьма, внимательно вглядываясь в зеленый глаз. У существа, находящегося сейчас перед её глазами, не было возврата, она легко впитывала то, что ей показывают. А потому ровным счётом ничего её не смущало и не казалось нелепым. Тоже самое было и в случае с Рейном, Армом…дети так дети. Ну, подумаешь, великковаты слегка.
Дети. Ох.
Заметив смятение на лице орчонка, Рада чуть улыбнулась, вытерла пальцем оставшуюся влагу с глаза , и гонимая одним только желанием оберегать и заботиться, свойственным любой женщине, мягко поцеловала «малыша» в висок, пригладив волосы на голове.
— Прошу тебя, не переживай. Скоро всё наладится. Смотри, мы с Рейном сварили для тебя суп. Тебе нужно немного поесть, я помогу тебе. А после нужно отдыхать. Мне — точно. Давай?
Рада снова улыбнулась и протянула ко рту Сийрина первую ложку, терпеливо дожидаясь пока тот справится с болью в челюсти и сумеет поглотить пищу. Когда порция была уничтожена, ведьма снова улыбнулась, убрала тарелку.
— Ты молодец, Сийрин, - сказала она поднимаясь, забирая банку с мандрагорой и относя её в сторону.
— Сейчас мне нужно немного отдохнуть и набраться сил. Я лягу с тобой рядом. И, если тебе что-то потребуется, просто позови меня, я обязательно проснусь.
Следуя обещанию, ведьма легла а лежаке рядом с больным и уже через пару минут сладко засопела. Спала она, тем не менее, чутко и через пару часов в любом случае бы проснулась. Проспать Рада никогда не опасалась, если было нужно, она умела настроить свой своенравный, но терпеливый организм так, чтобы тот проснулся не позже нужного ей времени, даже если совершенно разбит. Годы тренировок и существования в экстремальных условиях, когда лишний час сна может оказаться фатальным, научат и не такому.
А сны ведьме снились мерзкие. Если взглянуть на лицо спящей ведьмы, можно было определить обнаружить закравшуюся промеж провей глубокую складку, и множество мелких морщинок-гармошек на лбу. Губы поджаты, подрагивают, нижняя губа то и дело прыгает в промеж зубов. Всё тело напряжено, кулаки сжаты, голова время от времени дёргается. Разве что звуков никаких, кроме тяжелого дыхания, Рада не издавала.
А снился ей самый страшный в её жизни человек. То ли эти сны были навеяны впавшим в детство орком, то ли чередой предшествующих событий, неясно. Сперва Рада видела усмехающуюся физиономию Жека протягивающего ей голову её народившегося чада, а после она сама шла по пустынной дороге держа на руках погибшее, окровавленное, обезглавленное, такое крошечное тельце. Даже не плакала. Было просто. Бесконечно. Больно. И. Одиноко.

***

Ямерт пыхтя от боли в сжатых всю дорогу рёбрах слез с лошади и с облегчением выдохнул. Никто и никогда ещё не обнимал оборотня та страстно. И слава богу. Пусть и не обнимают. Больше никто. Никогда.
Долгожданный привал, остановка на отдых и сон, а после снова в путь дорогу к старому хитрому ворчуну. Только куда теперь спешить, было непонятно. Впрочем, поскольку совет Алонсона был весьма туманен, оборотень не осознавал всей его судьбоносной важности, а потому ни о чём не жалел. Свою основную цель, он, так или иначе, медленно, но верно преследовал.
Пока Ямерт занимался костром (пока только им), время от времени похрустывая сухарями и соображая, стоит ли сегодня выходить на серьёзную охоту, или может быть собрать в лесу дикой малины и кислицы, заварить, да и хватит на сегодня, Лилия разговорилась со свариливым Монахом Стальные Объятия.
Разговор вышел занятным, но практически полностью неясным для оборотня. Во всяком случае, о танцующих грибах, как и стеклянных розах, он слышал впервые. Кровь девственницы в качестве ингредиента его не удивила, а вот слюна хищника, не пробовавшего крови, его озадачила, пожалуй, больше всего. Сразу хотелось уточнить: совсем никакой крови, ни животной, ни человеческой? Если так, то мужчине становилось бесконечно жаль незадачливого хищника, питавшегося всю свою жизнь, вероятно, только травой да корешками. Бррр. Ямерт бы с радостью отдал Лилии целую банку своей слюны (она у него особенно активно выделялась, стоило знахарке раздеться), но вкус человеческой крови он знал, животной и подавно.
Сон младенца, впрочем, мужчине показался самым простым в добыче ингредиентов среди всех озвученных, пусть и гипотетически. В отличие от знахарки Ямерт почти наверняка представлял себе, как можно было бы поймать чей-то сон, какие для этого нудны приспособления и кто этим может заняться. Другое дело, что сам он никогда такого не делал. Но высказать свои соображения Лилии — почему бы нет?
Однако, женщине, кажется, хотелось немного побродить в одиночестве, это оборотень ощущал и не смел мешать уединению, но и отпустить просто так одну в ночной лес совсем без присмотра тоже не мог. А потому, спустя минут пять после того, как подруга скрылась, взял в охапку нож, котелок и отправился в другую сторону. Если что произойдёт — услышит, прибежит. А пока он просто бродил вдоль зарослей, срезая редкие грибы, собирая ягоды, душистые травки попадающиеся на пути.
Тропками, следами, запахами, да вышел Ямерт к неглубокому лесному ручейку, откуда спугнул запозднившегося зайца. Присел, зачерпнул воды, да заслушался журчанием воды и остался немного послушать звуки чистого ночного леса.

Анкета

Призрак ♀

Дата: Пятница, 03-Июн-2016, 03:15:00 | Сообщение # 1389

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

Упускать шанс пообщаться с Сийрином, впавшим в детство, Рейнгольд не хотел, однако его останавливало присутствие рядом ведьмы. Ведьма сама оказалась не прочь выведать что-нибудь у укушенного мандрагорой товарища, вот только вопросы, на взгляд волчонка, она задавала крайне неинтересные. Время шло, действие мандрагоры неумолимо приближалось к концу... стоит ли описывать ту радость, которую испытал Рейн, когда Рада собралась ложиться спать и действительно заснула, причем практически сразу же?
— Эй, — свистящим шепотом окликнул орка волчонок, как только дыхание Рады выровнялось настолько, что однозначно стало свидетельствовать о том, что ведьма уснула. — Эй, ты хоть не спишь?
— Нет, — Сийрин повернул голову на зов, внимательно посмотрел на Рейнгольда. — А что ты здесь делаешь? Ты тоже потерялся?
— "Потерялся"? — возмущенно фыркнул волчонок. — Я, вообще-то, давно взрослый.
— М-м, — в этом "мм" так и значилось: "не верю!"
— Вот что, умник, — Рейн недовольно нахмурился, скрестил руки на груди. — Я слышал, орки едят детей. Ты ел детей?
— Что? — темный, почти черный в амбарной полутьме глаз Сийрина широко распахнулся. — Детей? Никто не ест детей. Дети же не воюют.
— Э-ээ, вот сейчас я, кажется, потерял логику, — протянул Рейнгольд. — А что, едят только тех, кто воюет?
— Ты голоден, да? — во взгляде Сийрина мелькнуло понимание-сочувствие. — Еще осталось довольно много супа. Поешь. Вкусный.
— Ой, врешь и не краснеешь, — махнул рукой Рейнгольд. — В нем кроме бульона и приамбарной зелени ничего нет.
— Ну все равно...
Рейнгольд бросил короткий, полный скепсиса взгляд на орка.
— А...
— Рейнгольд. Ты опоздал, — спокойно прервал Сийрин.
— Ну фак, — Рейн цокнул языком. — А так все хорошо начиналось.
— А просто у меня всякие такие странные вещи ты спрашивать не пробовал?
— Э. Так это совсем не то. На «просто» и соврать можно, и отшутиться, а дети — это же настоящая находка для шпиона. У них что на уме, то и на языке.
Сийрин чуть наклонил голову к правому плечу, прикусив нижнюю губу, мол, "не знаю-не знаю", в жесте, заменяющем пожатие плечами.
В этот момент Рада в первый раз передернулась, ее ровное сопение сменилось тяжелым дыханием. Сийрин повернулся к ведьме, но та спала к нему спиной, ее лица орк не видел; однако напряженного тела женщины, ее сжимающего простыню кулака хватало для того, чтобы понять, что Раду одолевают прескверные сны.
— Рейн, — тихим шепотом спросил Сийрин, не глядя на волчонка. — Она часто так... спит?
— Бывает, — так же тихо, неожиданно серьезно ответил Рейнгольд. — Сийрин, у нее за спиной такое, о чем тебе лучше никогда не спрашивать. Я не видел ее четыре года, но поверь, за это время она совершенно не изменилась, она на это время как будто... выпала. Старые кошмары никуда не исчезли, но они оказались накрыты пленкой. Не снимай ее.
Сийрин ничего не ответил, только коснулся рукой виска Рады, в нежном жесте пропустил через пальцы черную прядь ее гладких волос. Снова коснулся виска ведьмы, но на этот раз не просто так, а отправляя ей немного своей плотной, густой энергии, окутывая ею сознание Рады, как теплым одеялом, отправляя ведьму в более глубокую фазу сна, где нет никаких сновидений.
— Эй, — Рейнгольд, следящий за происходящим, вытянув голову, забеспокоился. По его мнению, Сийрин колдовал над Радой слишком нежно, да еще и с ненужной прелюдией, и это волчонку совершенно не понравилось. То, что Рада тоже была не прочь тронуть орка, спокойствия не прибавляло. Рейн поймал себя на чувстве, похожем на ревность, одновременно и за себя, и не за себя: на чувстве, совершенно идентичном тому, которое испытывает ребенок, чей родитель начинает флиртовать не со вторым родителем, а с каким-нибудь посторонним человеком. Впрочем, настолько глубоко волчонок себя на анализировал, он дошел только до понятия «ревность-не-за-себя». — Ты забыл, что она замужем, одноглазый?
— Я только изменил ее сон, — Сийрин убрал руку от головы Рады, и первый раз выразил неудовольствие касательно столь часто используемой в его сторону Рейном клички: — Смотри, как бы я тебе кличку не придумал.
— Не сможешь. У меня-то все на месте.
...
— И сколько она так проспит?
— Часа три-четыре, полагаю.
— Я все это время буду здесь.
...
— Рейн?
— Чего тебе?
— Хоть почитать что-нибудь есть? Если нет, можешь мне дать что-нибудь, что угодно, из моих книжек?
— Да тут же темень спл... А, я забыл про твою змеиную зенку. Ладно, ща.
...
— "Собрание некрологов Риндельберга"? Ты уверен, что это интересная книжка? — впервые за последнее время вялый диалог между Рейном и Сийрином разрезают эмоции. В голосе Сийрина слышен откровенный сарказм.
— Х-ха, поверь, это самое безобидное, что есть у Вайда. Я как-то сдуру полистал его книгу для "легкого чтения", иллюстрированную, к сожалению. Неделю спать нормально не мог, — в голосе Рейна ехидство. — Так что наслаждайся милыми сказками о покойниках.
— Рейн? — после короткой паузы, после шелеста страничных книг. — Эта книга тоже иллюстрирована.
— Х-хах, я знал. Сдаешься?
— Да нет, почитаю, мне-то что. Хотя за свою жизнь уже... навидался, — Сийрин перехватывает книгу так, будто бы она чем-то запачкана, и будто он не хочет замарать об нее руки.
— Давай тогда уж вслух. Мне теперь тоже становится скучно.
— Ты забыл, что у меня еще вчера была челюсть вывихнута, и говорить мне сейчас не то чтобы доставляет удовольствие?
— Не-е-ет.
...
— ... Карт Ловель, он же известный как Жабопускатель. Прославился тем, что обратил всех жителей вверенного ему села в жаб за хроническую неуплату налогов. Заклинание носило необратимый характер, за что Карт Жабопускатель был одновременно награжден Орденом Магии II степени и приговорен к смертной казни через повешение. Во время исполнения приговора Карт Жабопускатель превратил сам себя в жабу, спрыгнул с парапета и постарался исчезнуть в толпе, но его раздавила каблуком Жанна Левина. За это Жанна Левина была одновременно награждена Орденом Почетного Гражданина Стинбурга и приговорена к трем годам тюремного заключения за убийство обвиняемого. Карт Жабопускатель обладал такими качество, как мстительность, злопамятность, вспыльчивость, ушлось и похотливость. Его прах хранится в семейном склепе Ловелей, о нем никто не скорбит, но многие помнят.
— Я же говорю, увлекательное чтиво, — Рейн хихикнул.
— Да уж... Агнесса Белая, также известная как Потрошительница, ...

***

Лилия ушла, Ямерт ушел, и остался Аиверия один. Ночной лес не то чтобы пугал монаха, не то чтобы создавал неуют, но заставлял его все время чувствовать себя настороженным. Лес — не страшно. А вот волки — страшно. Хотя что они, летом волки... В конце концов, на все воля Богов, если самому не лезть на рожон, то от остального Они защитят.
Аиверия походил вокруг кострища, выбрал самое красивое дерево, сел у его корней на колени, сложил на груди руки, закрыл глаза и пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, входя в молитвенно-медитативный настрой. Чем глубже уходил Аиверия в мир своих Богов, тем тише для него становились звуки окружающего мира. Вначале исчезли самые далекие: стрекотание насекомых и песни ночных птиц; потом более близкие — шелест листьев на ветру и жадное потрескивание углей угасающего костра. Последними ушли звуки собственного дыхания и биения своего сердца.
"Я прошел этот день, Великие. С самого рассвета и до заката, я жил по Заветам и не упал во грех. Ходил на грани, но смог превозмочь слабость и изгнать из головы мысль перечить Настоятелю. Теперь я вынужден выполнять свою миссию вне стен Храма, вынужден подвергаться ежеминутному риску погибнуть и оставить свое тело непозволительно далеко от Библиотеки. Я знаю, я вернусь. Рано или поздно, живой или мертвый, но я вернусь.
Я.
Всегда.
Вернусь."

Лилия вернулась к костру первой, с наполненными ключевой водой флягами и мешком для воды. Ямерта еще не было, а монах сидел у дерева, похожий сейчас на мраморную, неподвижную статую. Сравнению со статуей способствовали идеально ровная осанка Аиверии, его выпрямленные пальцы, касающиеся плеч, и грубые, будто вырубленные слишком крупным для такой работы резцом черты лица, на которых отплясывали жалкие остатки пламени костра.
"Ой, костер!" — спохватилась Лилия, прекратила рассматривать неподвижного монаха и стала спешно воскрешать угасающий огонь. После успешного воскрешения знахарка устроила вокруг костра три лежанки на еловых лапах, укрытых пледами, чтобы не кололись, легла на одну из них, и почти заснула, периодически разлепляя смеживаемые дремотой веки, ожидая возвращения Ямерта.
Сегодня был долгий и сложный день. Завтра будет не легче.

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Понедельник, 09-Янв-2017, 09:21:46 | Сообщение # 1390

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

Радин сон был чуткий и нервный, вроде бы и спала, а с другой стороны никак не могла погрузиться в успокоительный омут сна полностью, будто кто-то постоянно ненавязчиво выталкивал её наружу. Перед глазами пробегали картинки, которые сложно было даже назвать сном, что-то смазанное, сюрреалисточное. А потом на голову словно опустилась чья-то тёплая рука, по виску разлилось тепло и ведьма наконец-то провалилась в мягкие объятия сна.
Проснулась она часа через два и ощутила себя пусть и не прекрасно, но намного лучше, чем раньше. Во всяком случае тело не казалось таким разбитым, и голова стала яснее, появились какие-то силы и даже настроение.
Сийрин читал. И выглядел уже самим собой. Хотя отличить орка-маленького от орка-большого было сложно, только по неуловимой мимике и выражению глаз. Рада улыбнулась краешком губ.
— Интересно, скольких ещё покусает моя мандрагора, прежде чем люди осознают всю важность осторожного поведения с магическими растениями, тем более тёмными, — ведьма перестала улыбаться, — Ты был очаровательным ребёнком.
— Моя мать бы с тобой не согласилась, — возразил орк, мягко улыбнувшись, не разжимая губ.
Ведьма хотела сказать совсем не об этом, а скорее расспросить Сийрина о его детстве. Вопрос почти сорвался с языка, но так и не был озвучен. Это, пожалуй, было слишком наглое вторжение.
Девушка встала, потянулась, повела приятно хрустнувшими плечами.
— Ночь предстоит долгая. Пока я займусь своим зельем, тебе придётся сегодня его выпить. Уснуть даже не прошу, ты сам вырубишься. И спать будешь долго. Мы оба будем спать долго.
Суть-да дело, Рада подтащила к себе заветную банку с редким растением, аккуратно коснулась набухших листов. на некоторых из них виднелись тонкие красные прожилки, едва светившиеся и переливающиеся в полумраке.
Ведьма аккуратно коснулась листьев кончиками пальцев, с нежностью, осторожностью. Мандрагора, казалось, тоже потянулась к ладони. Только неизвестно точно, для чего.
— Ты ещё совсем юна. Но мне уже очень нужна твоя помощь. Но не сейчас. Немного позже. А пока, пей, девочка, - с этими словами ведьма резко провела по запястью лезвием ножа и опустила руку близко к земле. Тёмная и густая венозная кровь толстой струйкой потекла в землю. Растение зашевелило листьями, подтянулось, словно от удовольствия, снова расправилось. Прожилки на листах стали толще и темнее.
Длилось всё это не больше пары минут. Рада убрала руку и перетянула её тряпкой, взглянув со странной полуулыбкой на орка.
— Далеко ушёл Рейн?

***

Вернувшись, Ямерт водрузил на костёр котелок, селя рядом со знахаркой, достал нож и принялся крошить ягоды и травы на компот.
— Ничего не знаю про стеклянные розы, но как достать сон младенца я, кажется, знаю. Ты слышала о ловцах снов? Этим иногда занимаются цыгане и некоторые знахари. Это не опасный, но не самый просто обряд, завязанный на предмете — ловце снов. Нужно только отыскать...А знаешь! - волк аж подпрыгнул на месте, — Насчёт хищника. Хищник, никогда не знавший крови, это только детёныш. Иначе я себе просто не представляю. Юный оборотень или зверь, скорее первое, так как им гораздо позже приходится попробовать охоту. Некоторые этого не делают никогда, но редко, сдержаться сложно. Можно двух зайцев?

Анкета

Призрак ♀

Дата: Суббота, 21-Янв-2017, 00:28:15 | Сообщение # 1391

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

— Не знаю точно, — серьёзно ответил Сийрин. — Ему здесь просто надоело. Может, он где-нибудь во дворе волком лежит, а может, ушёл по городу гулять. Рейн ничего на этот счёт не говорил.
На самом деле, Рейн хотел бы совместить оба этих варианта — уйти гулять по городу, по волком. Однако настолько глуп, неосторожен и наивен он не был, знал, что найдётся довольно много горожан, которые поднимут шум вокруг его второй ипостаси. Даже если и не распознают оборотня, то волка, непонятно зачем забредшего в город, испугаются всё равно. Так что пришлось выбирать что-то одно, и Рейн выбрал город. Ушёл бродить по светлым улицам, толкаться с людьми, разглядывать прилавки. И заодно, следуя завету Иттрия, ненавязчиво даже для самого себя, пробуя придумать себе какое-либо занятие, называемое "работой", за которое ему бы платили деньги. И желательно не слишком сложную и не слишком пыльную работу, и не ту, где надо много и вежливо общаться с людьми. Но Рейн был уверен, что работа — не волк, от него не убежит, и, даже если он будет убегать от неё сам, то она всё равно нагонит.
— Я хотел поговорить с тобой о ней, — Сийрин указал взглядом в сторону, где скрывалась мандрагора. — "Мы будем спать долго"? "Я буду видеть живые сны и, скорее всего, кошмары"? И я выпью у тебя силы? Сновидения — это недостаточная плата, Рада. Как много сил я в действительности у тебя выпью? Есть какая-то защита, которая не позволит опустошить тебя до небезопасного состояния? Пойми меня правильно, я не хочу отказываться от помощи. Но ещё больше я не хочу рисковать там, где можно обойтись без риска. Откуда ты знаешь об этом зелье? Уже когда-либо готовила его? Не может ли в нём оказаться неизвестного нам подвоха?

***
— Да, это похоже на правду! — оживилась Лилия. — Юный оборотень или детёныш? Мне кажется, отыскать второго всё-таки будет намного проще. Чёрт, да нам может помочь недавно ощенившаяся бродячая собака. Самая обыкновенная бродячая собака. Или кошка.
Знахарка подалась вперед, сложила перед собой ладони, переплетя пальцы, и стала вглядываться в пляшущие языки костра.
"Неплохо, если бы они могли ответить мне на некоторые вопросы. Кровь девственницы — здесь всё ясно; слюна хищника — с этим разобрались; где растут стеклянные розы, доподлинно известно. Возможно, Ямерт знает, как поймать чей-то сон. Остаются танцующие грибы, которые вылезают из земли только на один летний день в году. Какой именно день?" — знахарка даже не представляла, начало это или конец лета, о танцующих грибах она слышала очень мало, и информацией располагала очень обрывистой. — "А что, если этот день уже прошёл? Тогда придётся ждать целый год? Алонсон. Алонсон наверняка должен знать что-нибудь про эти растения. Что же, ещё одна причина, чтобы задуматься над тем, не стоит ли нам к нему вернуться.
— Про стеклянные розы знаю я, и даже знаю точное место, где они растут. Это неподалёку от избушки Алонсона. Что же касается ловца снов, то тут я уже полностью некомпетентна. Просвети меня, Ямерт. Что это за вещь, где её искать? Надо у кого-то покупать, или её можно сделать самим?

Анкета

ЙошЪ ♀

Дата: Понедельник, 23-Янв-2017, 19:00:28 | Сообщение # 1392

Сообщение отредактировал(а) ЙошЪ - Вторник, 24-Янв-2017, 07:39:42

Собака страшная

Постов: 5784

Репутация: 1473
Вес голоса: 10

Ведьма подняла на орка глаза и нервно улыбнулась, затем так же тихо и слегка нервно засмеялась. Это была странная для неё реакция, словно она, маленькая девочка, которую поставили перед сложным, но обязательным вопросом, а ответить она не может.
— Тебе совсем не о чем переживать, - наконец ответила девушка, — Но если я ничего не скажу, то ты не ровен час и вовсе откажешься. А это в мои планы не входит..., - ведьма немного пожевала губами, в раздумье.
— Лично я его ещё никогда не готовила, но его готовили для меня. Глупость была, кажется, медведь, или волки, я плохо помню, но подрали меня очень сильно. И в тех условиях, в которых я и мой спутник находились, мне могло помочь только это. Потому что оставаться долго на одном месте было нельзя, а нести меня мой товарищ долго тоже не сумел бы. Да и нет гарантии, что я не умерла бы от потери крови, или заражения, да чёрт знает от чего. Но тебе правда не о чем переживать, я хорошо знаю, что делаю, - Рада снова улыбнулась, неловко и смущённо.
— Да, ты выпьешь меня почти всю, и никакая защита тут не поможет, и более того, это будет издевательством над ритуалом, насмешкой. А с такими вещами шутить нельзя. Но мы, ведьмы, устроены совсем не так, как маги, и в вопросах резерва сил у нас всё прощу. Мне грозит это двумя=тремя днями сильной слабости и, может быть, неделей невозможности пользоваться силой. Не думаю, что это страшно. А откровенно говоря, я даже думаю, что это хорошо. Это как вылить из чаши прокисшее вино, и наполнить новым.
Ведьма аккуратно убрала руку от мандрагоры, и оставила довольное растение в тень, отдыхать и настаиваться. С запястья она слизала капельки крови, внимательно гладя на Сийрина.
— Ты узнаешь что-то обо мне я что-то о тебе. Выбрать тут нельзя, и...Я не боюсь. Но я не хочу, чтобы ты когда-то говорил о том, что увидишь, с кем-то из живых или мёртвых. Я не знаю, что именно ты узнаешь, но в любом случае. Тоже самое могу пообещать и я. И у меня очень неприятный....вкус, - ведьма слегка поморщилась, — Имею в виду силу. Мы договорились?
На самом деле Рада понятия не имела, какого вкуса её сила. Но предполагала, что учитывая природу её силы, она должна быть премерзкая на вкус, и из-за этого она, пожалуй, конкретно сейчас комплексовала больше всего.

***

— Про щенка я как-то не подумал..., - немного обиженно прогудел оборотень. Всё это — стеклянные розы, танцующие грибы, было для него сродни детским сказкам. И удивительно было узнать, что таковые растут неподалёку от их старого хитрого знакомого.
— А вещь простая, на первый взгляд, но так вот просто её не сделать, и тем более не воспользоваться. Я такие видел у цыган, старых знахарок, ведуний, и онейроманток. Последние без них вообще не обходятся. С виду нехитрая конструкция из веток, камней и перьев, но как-то по особенному заговаривается, и работать с ней уметь нужно. Мне кажется, проще нам отыскать живую онейромантку, чем сделать такую штуку самим.

***

Айка возмущённо пискнула, оглянувшись на грубого мужика, задевшего её плечом. От мужчины тянуло затхлым запахом алкоголя, и сам он был весь обтрёпан, помят и несвеж. Айка решила не связываться. Ну задел и задел, с кем не бывает. Ему и так не долго жить осталось. Жизнь алкаша никогда не бывает долгой.
В этой деревушке (или небольшом городке?) Айка была впервые, и всё ей тут было в диковинку. Для небольшого городка ( или деревушки?) Айка тоже казалась в диковинку, и была совершенно новым, пусть и ярким событием. К тому, что крестьяне в девяносто пяти случаях из ста провожают её ошарашенными взглядами, открывшимися ртами и разного толка вздохами, некромантка уже привыкла и не замечала их. Сейчас она прохаживалась вдоль торговых рядов, неторопливо пересекая поселение и не собираясь надолго в нём задерживаться. Куда и откуда она идёт, Айка уже сама не помнила, но точно знала одно: когда-то её путь обязательно завершиться.
Как это обычно бывает, Айка ощутила словно бы острый укол иглой в диафрагму, и это сейчас было так неожиданно, хоть и привычно, что девушка невольно вздрогнула, вскрикнула, и неведомая сила сама развернула её лицом к нему. Это был молодой, на Айкин вкус симпатичны парень. Какой-то словно нелюдимый и...Да всё это было девушке неинтересно. Всё, что сейчас привлекало её внимание, это очень сильный страх смерти этого парня, при чём смерти не своей, и несколько трупов за спиной. Айка отчётливо увидела тень лисёнка мелькнувшего у ног, и ещё одну фигуру, которая и заинтересовала её больше всего.
Тени и фигуры, которые видела Айка, были отражением самых сильных впечатлений, и самых любимых существ, о которых помнил носитель. Которые умерли, конечно. Чем сильнее была горечь от потери, и чем лучше это сохранилось в памяти, тем сильнее от человека "пахло". Вот и от парня пахло так, что Айка не могла его не заметить. Однако, тут было что-то странное.
То, что лисёнок мёртв, она видела отчётливо даже без ритуалов призыва и прочего. А вот со второй фигурой всё было гораздо интереснее. Она мерцала, то ускользала из виду, то снова появлялась, была беспокойной, подвижной, словно одна сплошная радиопомеха. Всё это было так нетипично для умершей души, что Айка как завороженная шла за преньком, пытаясь разгадать загадку. И сделать это без особенных средств и более глубокого проникновения не выходило.
Айка двинулась вперёд, нагнала парня, и схватила его за запястье правой руки, крепко сжав его, второй рукой цепко схватилась за подбородок и заглянула парню в глаза.
— Постой спокойно, - просто сказала она. Много времени не потребовалось, Айка ахнула, и отпустила руку, раскрытыми глазами глядя на незнакомца.
— Ты вообще в курсе, что это строжайше запрещено? - сказала она полушёпотом, не сводя изумлённых, то ли страхом, то ли уважением наполненных глаз.

Анкета

Призрак ♀

Дата: Пятница, 27-Янв-2017, 06:37:24 | Сообщение # 1393

Синий Лед

Постов: 24353

Репутация: 972
Вес голоса: 9

— Договорились, — Сийрин вскинул голову, внимательно посмотрел Раде в лицо, в глаза. — Вот только насчёт твоей силы — ничего подобного. Я уже пробовал её, когда мы образовывали перед амбаром круг силы для Вайда, помнишь? Ты была для меня ближе всех. Мы с тобой похожи, Рада — у нас... схожее оформление, пусть источники наших энергий и совершенно разные. Хочешь знать, какой я тебя почувствовал? Ты — плотная и густая. Мягкая и обволакивающая. Вездесущая — обнимаешь сразу со всех сторон. Стойкая, внушительная, уверенная. Сладкая, но с отчётливым привкусом горечи — как полевая трава, как жжёная карамель, как гречишный мёд. Если бы меня попросили охарактеризовать тебя цветом, то я был дал именно такой, медово-коричневый, не тёмный и полупрозрачный. И знаешь, что ещё интересно в твоей силе? Она будто бы расслоенная. За лавиной твоей травянистой горечи тянется шлейф весеннего снега. Или утреннего ветра?.. Чего-то лёгкого, свежего, едва уловимого. Когда исчезает основной фон твоей силы, то остаётся это воздушное, немножко холодное послевкусие. Как капелька ментола в чае. С первым глотком её не чувствуешь, она расцветает чуть позже, но ведь запоминается именно она. Очень странное, противоречивое сочетание. Уникальное. Мне оно нравится, Рада. Твоя сила не неприятная. Назвать её неприятной может только тот, кто не любит осенний мёд и мяту, — целитель улыбнулся, чуть пожал плечами. — И насчёт остального ты тоже можешь не волноваться. То, что я увижу о тебе, навсегда останется при мне. Клянусь, — орк протянул к Раде руку открытой ладонью вверх и, сильно нажимая, провёл ногтем прямую линию от кончика среднего пальца и до локтя.
"Клянусь своей силой, своей кровью, своим стержнем".
— Мне, кажется, нечего скрывать, — чуть подумав, добавил Сийрин. — Но я должен предупредить, что моё прошлое сложно назвать сахарным. Имеется много картин... неприятных. Как минимум, связанных с моей профессиональной деятельностью, как максимум — со сценами тяжёлого насилия. Ты не наивная девочка, Рада, я это знаю, вижу. И всё-таки просто имей ввиду, ладно? Это никому не поднимет настроение. Неловкие сцены тоже могут тебе определённо встретиться, — мужчина коротко улыбнулся. — Помнишь, я строил из песка бордель? А ещё то месячное путешествие на корабле, когда меня постоянно рвало, о-о... — целитель округлил глаз, а потом добавил замогильным шёпотом: — Вот это происшествие я бы точно унёс с собой в могилу.

***

— Где только её искать, — покачала головой Лилия. — У меня нет никаких магических знакомых, вообще, ну вот совсем. Я довольно долгое время не вылезала из своей деревни, никуда не выезжала, существовала, привязанная к одному месту. И до того — тоже... была почти затворницей. А ведь совсем-совсем в юности я знавала одну онейромантку. Теперь мы с ней не просто не общаемся — она уже и померла давно, наверное. Алонсон? Как думаешь, следы снова ведут к нему? Или нам стоит просто заехать по пути в какой-нибудь крупный город и начать целенаправленного искать нужного нам человека?
Знахарка бросила короткий взгляд на замершего под деревом Аиверию, почесала лоб.
"Ведь в его интересах избавиться от нас как можно скорее и вернуться в свою тихую, спокойную обитель. Интересно, если попробовать найти к нему подход, то он будет помогать? Насколько его помощь может оказаться полезной? Что вообще за знания хранятся в голове монаха-"старые книги"? Заручиться его поддержкой было бы здорово. Но возможно ли это? Ведёт он себя так, будто бы ненавидит всех вокруг. Если так, то... сложно будет".
— И ещё одно, Ямерт, — полушёпотом добавила знахарка, наклонив голову к оборотню. — Ты бы с ним повежливее. Он, конечно, самодур, но ещё долгое время мы от него не отделаемся. Пусть лучше он будет за нас, а не против нас.

***

— А ты в курсе, что нельзя просто подходить и лапать кого попало?! — злобно прошипел Рейнгольд, грубо выворачивая свою руку из хватки Айки. — Что запрещено, что ты мелешь?! Кто ты вообще такая?! Выглядишь так же стрёмно, как один мой знакомый. Тоже некромантка или тоже мозгом трахнутая?
Действительно, сходство с Вайдом Айка имела просто поразительное, как в некоторых деталях, так и в своём имидже. Оба бледные, как смерть, тонкокожие, с отчётливыми рисуночками вен в соответствующих местах. У обоих гетерохромия, у обоих экстраординарная причёска. Впрочем, в случае последней Айка давала Июлю сто очков вперед, Рейн даже и выдумать не мог, что заставило эту девушку сотворить со своими волосами ТАКОЕ.
Чёрная одежда, предпочтение коже, тяжёлые ботинки и куча разнообразных амулетов. Ах да, ещё и ошейник. И эта носит чёртов ошейник.
Рейнгольд неприязненно сузил глаза, смерил Айку от макушки и до пят презрительным взглядом. Эта девушка ему не нравилась, решительно не нравилась. Но "строжайше запрещено" — о чём это она вообще? Просто сумасшедшая или... нет?

Анкета